В оковах любви

— Так скоро? Но вы обещали мне передышку! — Хлоя сидела за рабочим столом, ее рыжие волосы были стянуты на затылке в пучок, очки в черной оправе прятали глаза.

— Передышку от чего?

— От вашего общества. Я делаю домашние задания.

Она отвернулась от него к компьютеру; но Саид все равно заметил румянец у нее на щеках. Ему понадобилась целая секунда, чтобы понять, что это значит; но тело уже среагировало — кровь вскипела в венах.

Он не должен ничего к ней испытывать. Даже если он попытается что-то сделать, Хлоя просто отморозит ему член своим холодным взглядом. И это странно: она ведь умеет быть остроумной, у нее есть чувство юмора. С Аденом она нежна. Но как только Саид переступал невидимую границу, которую она начертила вокруг себя и маленького принца, Хлоя немедленно атаковала.

На мгновение он погрузился в воспоминание о том, как он перехватил ее удар и притянул ее к себе вплотную. Нет. Он ничего не должен к ней испытывать. Ничего вообще.

Он усилием воли взял тело под контроль.

— Ну извините, — сказал он, вторя раздражению в ее голосе и демонстрируя, что совершенно не испытывает сожалений. — На улицах идет празднество в честь Адена. В вашу честь.

— В мою? — Хлоя стянула очки.

— Да, в вашу. — Его самого никто не чествовал. Хлоя была той самой яркой искрой, которую ждала страна. Она принесла Аттару первый луч надежды после смерти Рашида. — Вы спасительница наследника Аттара. Мой народ радуется.

— Но… я никого не спасала. Вы солгали.

— Правда? — Он не отводил взгляд от ее лица, от больших синих глаз. Теперь она выглядела уязвимой: гнев и высокомерие рассеялись. Интересная смесь мягкости и силы.

— Да. Солгали. Вы говорили так, словно я вырвала его из когтей смерти, и пресса вам поверила.

— Вы прятали его, сколько могли, и я знаю — в основном вас заботила его безопасность, так что суть истории не меняется. Если бы несчастный случай действительно вызывал подозрения и мне пришлось инструктировать вас о мерах безопасности, именно это я бы и велел делать. Прятать его, пока не убедимся, что все безопасно.

— Мои поступки — результат шока, а не расчета.

— И страха передо мной, — добавил Саид, следя за ее лицом.

Хлоя встала, выпрямив спину; полные груди натянули хлопковый трикотаж футболки. Саид любил женщин, наслаждался сексом. Но не спускал желание с поводка в неподходящие моменты. При неподходящих женщинах. Сейчас ни момент, ни женщина не были подходящими.

— Это не моя вина: любовь к власти многих толкает на преступления.

— Может быть, но это, — Саид сделал жест, указывающий на дворец вокруг них, — не та власть, которой я жажду.

— Какой же тогда?

— Никакой, — ответил он, глядя на нее без выражения. — Я ничего не хочу.

Это не было правдой, учитывая, в каком направлении текли сейчас его мысли.

— Так не бывает.

Саид покачал головой:

— В моем положении желать чего-то опасно. Этим легко воспользоваться.

Хлоя выгнула бровь; в ее ясных синих глазах читалось, что она не верит его словам. Взгляд Саида опять скользнул вниз, к ее полной груди и завораживающим формам тела.

— Все чего-то хотят, — сказала она.

— Я выше этого.

— Вы очень высокого мнения о себе.

— Я шейх, — сказал он. — Определенная власть положена мне по праву рождения. Я никогда не был наследником, но всегда был лидером. Я ничего не прошу — я требую. И получаю.

Ложь. Всю свою жизнь, стоило ему потребовать чего-то, что не соответствовало представлениям дяди, ему отказывали. Или безжалостно отбирали желанное.

Много лет его лишали всякого царственного высокомерия, оставляли уязвимым. Человеком, чья власть лишь в том, что он находил в себе. Никакой защиты за пределами стен, построенных вокруг эмоций. Это заставляло его укреплять стены, использовать все, чему научил его дядя, как щит против тех, кто хотел его сломить.

— Я — высшая инстанция, — заявил он, убеждая сам себя.

Глаза Хлои стали холодными и тусклыми.

— Понятно. Вы что-то хотели или просто сообщали мне о праздновании?

— Да. — Голос Саида зазвучал хрипло, его тело напряглось. Он приложил все силы к тому, чтобы контролировать это, преодолеть неуместное влечение к ней. — Я пришел пригласить вас на праздник.

Хлоя ничуть не удивилась тому, что «приглашение» по сути сводилось к необходимости присутствовать на празднике. Аден остался в кроватке во дворце; обе его няни не сводили с него глаз. А Хлое пришлось надеть единственное платье, которое нормально сидело на ее раздавшейся фигуре, и забраться в лимузин Саида. Не то чтобы она имела что-то против лимузинов. В других обстоятельствах проехать в лимузине было бы здорово. Но тяжеловесные манеры Саида в сочетании с давящей теснотой в автомобиле не давали ей радоваться.

То, что в такой большой машине ей было тесно, многое говорило о том, насколько устрашающее впечатление производил на нее Саид. Все дело во власти и в том, как он наслаждался ею без всякого смущения. Хлоя боялась того, что может произойти, если ему отказать. Если он почувствует угрозу. На что он пойдет, чтобы вернуть власть? Замахнется на того, кто слабее? Будет наслаждаться мольбами женщины? Тем, что держит жизнь слабого в своих руках? Таким был ее отец. И хотя Хлоя знала, что не все мужчины одинаковы… мужчины, которые ценили власть, которые были такими откровенно доминирующими, посылали ей сигналы опасности.

— Видите? Теперь у них есть надежда. — Голос Саида прозвучал удивительно мягко.

Хлоя посмотрела в окно. Люди вышли на улицы не в порыве страстей; они величественно выражали любовь к своей стране. Они несли цветы в память о погибшей царственной чете. В подарок маленькому принцу.

— Да, — сказала она сдавленно.

Саид сидел, сложа руки на коленях. Люди на улицах махали ему, но Саид не отвечал им. Хлоя нажала кнопку на окне лимузина, ожидая, что сейчас ее отчитают. Но он ничего не сказал. Тогда она высунула руку в окно и помахала. Величественная серьезность сменилась радостными криками; на лицах людей Аттара, прежде выглядевших потерянными, расцвели улыбки. Хлоя вопросительно посмотрела на Саида.

— Вы спасли их будущего правителя, — сказал он. — Они любят вас.

— Как странно, когда тебя любят за то, что ты не делал.

— Но вы действительно его спасли, — сказал Саид странным тоном, словно только сейчас осознал то, о чем говорит. — Вы его выносили. Дали ему жизнь. Без вас его бы не было.

— На моем месте могла оказаться любая женщина.

— Но это сделали вы.

Правда. И теперь эта правда разрывала ее на части, кусок за куском, медленно и болезненно. Ее планы на жизнь были идеальны. Они ее полностью устраивали. А теперь все изменилось.

Она никогда не обретет такое полное удовлетворение в прежних образах будущего. Было время, когда от мысли о том, как она получит докторскую степень, ее охватывало такое счастье, что больше ничего в жизни не было ей нужно. Проводить дни, читая лекции по любимому предмету, а после занятий изучать все, что можно, раскрывать новые теории, доказывать или опровергать их… Когда-то этого было более чем достаточно.

А теперь все запуталось. Ведь ради такой судьбы ей придется отказаться от Адена. От одной мысли об этом ее пронизывала острая боль, словно грудь проткнули копьем.

Простого ответа не было. Она оказалась между двух разных миров. Двух желаний. Но конечно, она не может навсегда поселиться в Аттаре. Не могла вечно служить при дворе. А значит, ей остается лишь ее прежняя мечта — та замечательная фантазия, за которую она держалась с тринадцати лет. Но теперь ради ее осуществления ей от столького нужно отказаться…

Хлоя ощущала, что изменилась. Совершенно. И это было ей ненавистно до глубины души. Однако она не могла вылить это раздражение на Адена. Проще было переадресовать его Саиду.

— Людям нужен символ, — сказал он размеренно. — Я на эту роль не гожусь. Не даю надежды на будущее. Вы… вы даете надежду.