Моя кровь - моя любовь (СИ)

-А ты разве не страдаешь? – не ответила мать.

-Да, - подтвердил Кирилл, - мы виноваты, хоть и без вины, и мы расплачиваемся за это. Почему ты не можешь нас понять?

-Я понимаю, - вздохнула женщина, - поэтому не уходите. Я всё вам расскажу.

Я посмотрела на неё. На лице читалось раскаяние, а в глазах – решимость.

-Что ты можешь нам рассказать? – спросил Кирилл и уже потащил меня к выходу.

-Постой, - сказала я и вырвала у него свою руку, - я хочу послушать. Она ничего не будет говорить просто так, значит, это что-то важное.

Мы снова разделись и перешли в гостиную. Кирилл сел в кресло возле камина, а я устроилась на диване. Марина Евгеньевна на минуту вышла, а назад вернулась с конвертом в руках.

-Я долго носила это в себе, - начала она, глубоко вздохнув, - не знаю, простите ли вы меня в конце этой истории, но, тем не менее, я расскажу вам её.

-В этом конверте, - протянула она послание сыну, - письмо вашего отца. Вам письмо. Оно было в словаре на странице с определением о счастье. Он хотел, чтобы кто-нибудь из вас его нашёл. Вы давно уже должны были всё знать, но я думала, что ваша любовь это блажь, и она пройдёт. Но, видимо, я ошибалась, а Олег был прав. Я больше не хочу, чтобы вы страдали. Читайте, - сказав это, она отошла к окну и села возле него в кресло.

Кирилл нетерпеливо разорвал конверт и стал читать:

- Дорогие мои дети, не знаю, кто первый из вас найдёт это письмо, но уверен, что читать вы будете его вместе. Я не смог сказать вам при жизни. Да, я слабый, и мне не хватило духу признаться. И ещё я прошу вас не осуждать Марину, когда вы всё узнаете. Эта тайна была не только её, но и моя. Вероятно, вы бы никогда ничего не узнали, если бы не сложившиеся обстоятельства. Я поздно заметил, что вы любите друг друга. Удивлены? –прочитал Кирилл и поднял на меня глаза. Я не знаю, что в этот момент выражало моё лицо, но я была в шоке. Значит, он знал! Но как он мог тогда обречь нас на страдания, заставить жить вместе?

-Читай! – нетерпеливо приказала я Кириллу.

Он снова склонился над письмом и продолжил:

-И теперь, когда я умираю, когда нет ни единой надежды на моё выздоровление, единственное, что я хочу, так это то, чтобы мои дети были счастливы.

Неужели он видел надежду на счастье? – подумала я.

-Вы мучаетесь мыслью о том, почему любите друг друга, почему природа могла так ошибиться? Но здесь нет её ошибки. И ваше чувство нормально и объяснимо, потому что… -Кирилл замолчал, а его глаза, казалось, вылетят из орбит.

Я молнией метнулась к мужчине и вырвала лист из его рук.

-Бла бла бла… -я пыталась найти место, где Кирилл остановился, - нормально и объяснимо, потому что вы не брат и сестра. Биологически вы друг другу чужие люди,- прочитала я и замолчала.

Кто-нибудь знает, что такое «конец света»? Я думаю, что-то подобное я только что испытала. Сначала меня оглушили, а затем перед глазами встала тёмная пелена. Воздух! Где воздух? Мне отчаянно стало не хватать кислорода. Ноги подкосились, и я со всего размаха рухнула на диван. Письмо выпало из рук. Мысли пошли вразброд, и я никак не могла собрать их в кучу. Волны боли и отчаяния смешались с ещё неосознанным счастьем и накрывали меня с головой.

-Саша? С тобой всё в порядке? – я очнулась и увидела Кирилла. Он сидел рядом со мной на диване и гладил меня по голове.

Я кивнула, не до конца соображая, что же всё-таки происходит.

Мужчина поднял письмо:

-Читать дальше? – и, не дождавшись ответа, продолжил, - я очень вас люблю! Вы навсегда останетесь для меня моими родными детьми! Но уходя от вас туда, откуда уже не вернусь, хочу, чтобы вы любили, и в своей любви были счастливы. Сашенька, моя любимая доченька, прости, что не смог тебе сказать, прости, что не был с тобой всегда, как должен был быть настоящий отец! Простите меня, дети!

История эта проста, но она причинила вам много боли. Могу сказать только, что Саша – действительно моя родная дочь. Биологически, я её отец. А вот с Мариной я познакомился, когда Кириллу было полтора месяца. Не буду расписывать вам подробности этой истории. Если захотите, спросите у Марины. Но знайте, что я никогда не делал различия между вами и любил вас одинаково, обоих. Будьте счастливы. Люблю вас.

Ваш отец.

Только теперь до меня дошел смысл выражения «как громом пораженный». Думаю, Кирилл чувствовал тоже самое.

-Это не сон? – прошептал он.

-Надеюсь, что нет, - ответила я.

Мужчина повернулся ко мне и, взяв за руку, посмотрел в глаза:

-Что ты чувствуешь? – спросил он.

Я прислушалась к своим, ещё непонятным ощущения:

-Наверное, я счастлива.

-А почему тогда плачешь? – он провёл тыльной стороной ладони по моей щеке.

Я даже не заметила слёз на своём лице!

-Ты меня ненавидишь? – с болью в голосе спросил он.

Я задохнулась от возмущения. Что за вопрос? За что?

-За что? – повторила я вслух.

-Я украл у тебя отца, деньги…

Меньше всего я ожидала от него такой реакции. Я закрыла ему рот ладонью:

-Ты такой дурак, - прошептала я, - разве об этом сейчас нужно думать.

Я обняла Кирилла и что есть силы прижалась к его груди. Неужели теперь мы можем быть счастливы? Неужели всё это возможно? Разве такое бывает? Рыдания, давно мучившие меня, вырвались наружу. Сколько раз я плакала за последнее время? Я и со счёта сбилась. Но эти слёзы – слёзы долгожданного облегчения!

Кирилл смотрел на меня с нежностью. Любимый (теперь я могла называть его так без мук совести) улыбался, а я любовалась этой улыбкой, и ничто в мире для нас теперь не существовало. Наверно, это показатель моей поверхностной и неглубокой натуры, замечать такое, когда нужно было обдумать столько всего важного, но его улыбка, действовала на меня все так же ошеломляюще. Он был так прекрасен, что трудно было думать о чем-то другом, когда он был рядом, трудно сконцентрироваться на поступившей информации. Мы просто приняли её.

-Простите меня, - послышался голос из противоположного угла комнаты.

Мать Кирилла. Она вернула нас с небес на землю. Мы оторвались друг от друга и посмотрели на неё.

-Простите, - повторила она, - я не хотела, чтобы вы прочли это письмо, поэтому спрятала его.

-Ты хоть представляешь, что ты чуть не наделала? Если бы не ты, мы бы давно уже были счастливы! – Кирилл сжал руки в кулаки, отчего костяшки его пальцев побелели.

-Не надо, - я накрыла его руки своими. Я была в такой эйфории, что готова была простить кого угодно! – Всё ведь хорошо.

-Хорошо? – повернулся он ко мне, - ты чуть не погибла! А посмотри на себя сейчас! Ты превратилась в привидение. Всего этого могло бы и не быть. Если бы не моя мать!

Да уж, выгляжу я теперь, действительно, не очень. Но ведь это легко исправить!

-Ты прав, - кивнула я, - этого могло и не быть. Мы бы и дальше страдали от невозможности нашего чувства. Если бы не твоя мать! Спасибо, - последнее слово было адресовано ей.

Она с благодарностью во взгляде кивнула и вышла. Она знала, что нам с её сыном многое предстоит обсудить.

Вместо Эпилога

-Ну, может вы всё-таки останетесь, - наверное, в тысячу первый раз повторила я.

Мать Кирилла была непреклонна. Она твёрдо решила уехать жить к сестре в соседний город. И дело не в наших с ней отношениях, наоборот, за эти два года, что мы прожили вместе, мы поняли и простили друг другу многое. Объяснение произошло неожиданно и быстро. Марина Евгеньевна рассказала сыну всю свою историю, и я, как женщина, поняла её, а вот Кирилла долго пришлось уговаривать помириться с матерью. Но, как это и бывает после страшной грозы, наступил полный штиль.

-Берегите себя, - женщина обняла нас с Кириллом, - и не забывайте приезжать ко мне в гости.

-Хорошо, не волнуйся, мам, - улыбнулся Кирилл и помог загрузить чемоданы матери в такси.

Марина Евгеньевна решительно зашагала к машине, но затем резко повернулась: