Удачный контракт

— Тони…

Этот тихий, умоляющий шепот заставил его немного опомниться. Не спуская глаз с прекрасной обнаженной груди, он обнял Оливию за талию и направил к двери, потом не глядя, распахнул дверь и едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Сюрприз!

Тони увидел все свое семейство, воздушные шары и ленты. Потребовалась лишь секунда, чтобы все поняли неловкость ситуации, и выражение лиц мало-помалу переменилось. Его мать ахнула, дед захихикал. Лицо брата расплылось в ехидной усмешке. Должно быть, его собственное лицо выглядело ошарашенным, руки не знали, что делать. И он, и Оливия словно примерзли к месту. Тони заметил, как его шестилетний племянник уставился на Оливию, и как жена брата поспешила прикрыть обеими руками лицо сына. Усилием воли Тони привел себя в чувство, проворно захлопнул дверь и попытался навести в голове видимость порядка, чтобы просчитать дальнейшие действия.

— О, Боже!..

Он взглянул на Оливию, дрожащую и прикрывающую лицо руками.

— О, Боже, — снова прошептала она. Ее грудь оставалась неприкрытой, и ему больше всего хотелось снова прикоснуться к маленькому розовому соску. И еще ему хотелось, чтобы его семейство куда-нибудь исчезло, испарилось, провалилось в тартарары, но, судя по раскатам хохота за дверью, ни один из драгоценных родственников и не собирался двигаться с места. Черт их всех побери!

— О, Боже!..

Тони нахмурился, не в силах оторвать взгляд от соблазнительного соска.

— Ты молишься или ругаешься?

Она взглянула на него, и в глазах мелькнула невиданная доселе злоба.

— Ты обещал уединение, Тони. А здесь, должно быть, не меньше пятидесяти человек.

— Нет. Если присутствуют все, а, судя по шуму, так оно и есть, то не больше десяти, в крайнем случае, двенадцати человек. Только кажется, что их больше, ведь часть из них — дети. Шумные дети.

Тони, продолжая мертвой хваткой удерживать дверь — вдруг кто-нибудь попытается открыть, — протянул свободную руку и накрыл ей грудь. Оливия вздрогнула.

— Тони…

Непонятно, как может так быстро меняться ее голос — от ледяной злобы до тихой мольбы.

— Только один раз, Оливия, пожалуйста. Потом я смогу разобраться со всем остальным.

Она, видимо, не поняла и лишь, поэтому не протестовала.

Тони тряхнул головой, потом наклонился и медленно провел кончиком языка вокруг соска. Она задохнулась, и он присосался к груди, слегка удерживая ее зубами. Ее плоть была жаркой и сладостной, сосок — туго вздувшимся, его язык ласкал и дразнил. Оливия тихо застонала, и он прижал ее к себе.

Руки Оливии начали играть его волосами, когда послышался отчетливый стук в дверь.

— Можешь спокойно входить, Тони. Я отослал малышей на кухню проверить пирог.

Тони выругался, ткнулся лбом в плечо Оливии, потом заставил себя выпрямиться, пока она пыталась поправить лифчик и застегнуть пуговицы.

— Спокойней, Оливия, все в порядке.

Голос его брата за дверью подтвердил:

— Ага, Оливия, все в порядке. Мы рады приветствовать тебя на нашем празднике.

Тони рассвирепел:

— Пошел вон, Джон!

— Слушаюсь. Но через две минуты я вернусь, если вы не изволите появиться. Вы оба.

Сейчас, приведя себя в порядок, Оливия начала нервно осматривать гараж, и Тони понял, что она готовит попытку к бегству.

— Забудь. Они не выпустят меня, следовательно, и ты попалась.

— Но ты же не хочешь этого! — воскликнула она, сложив руки на груди. — Это твоя семья, Тони, часть твоей личной жизни, и я не хочу вторгаться в нее. Мы договорились, что я не буду вторгаться.

Тони вздохнул, зная, что она права.

— Я найду способ убрать мое семейство со сцены. Просто держись спокойно. Им достаточно знать, что мы — коллеги по бизнесу, и ничего больше.

— Держаться спокойно? После того, что они видели? — Она решительно тряхнула головой. — Нет, туда я ни ногой.

— Оливия…

— Они видели нас!

Он пожал плечами.

— Это не их собачье дело. Если кто-то будет нахальничать, попроси заткнуться. Или лучше скажи мне, и я разберусь. — Тони коснулся ее лица. — Я видел вас за работой, леди. Ты запросто справишься с несколькими любопытными родственниками. Ты же акула, вспомни. Возьми себя в руки.

Оливия сделала глубокий вдох и неуверенно кивнула.

— Я был идиотом, когда повез тебя сюда. — Тони снова повернулся к двери. — Подозреваю, придется помучиться несколько часов. Но не может же семейный праздник длиться вечно!..

Оливия надела на лицо безмятежную улыбку, когда все семейство Остин выстроилось в ряд, чтобы познакомиться с ней. Тони дождался всеобщего внимания, затем произнес с ошеломляющей искренностью.

— Познакомьтесь, это Оливия Андерсон. Мы с ней коллеги. Она владеет магазинами дамского белья в моих отелях, и сегодня мы прорабатываем окончательное размещение еще одного. Потом Тони начал представлять членов семьи, слишком многих, чтобы сразу запомнить, хотя у Оливии всегда была хорошая память на имена и лица. Мужчины, чувствуя неловкость ситуации, поторопились усесться у телевизора — передавали футбольный матч. Ограничившись кивками в ее направлении и парой ехидных замечаний по поводу бизнеса Тони, они устроились на диване и на полу перед большим телеэкраном в гостиной.

Женщины, однако, не отходили. Им явно не терпелось поболтать с ней, и Тони, бросив на Оливию сочувственный взгляд, удалился, когда мужчины позвали его смотреть игру. Сью, мать Тони, пригласила ее на кухню.

К удивлению Оливии, никто не выражал ни малейшего неудовольствия по поводу увиденного.

— Мне жаль, если мы вам помешали, — смущенно проговорила Сью. — Тони, конечно, не знал, что мы нагрянем. И мы не знали, что у Тони другие планы.

Кэйт, сестра Тони, и Лайза, его невестка, прыснули.

— Видела бы ты его лицо! Да, это был сюрприз так сюрприз, — веселилась Кэйт.

Оливия не могла удержаться от улыбки. Обе молодые женщины ловко орудовали на кухне и успевали присматривать за бегающими без остановки малышами.

— Было ужасно неловко.

Лайза рассмеялась.

— Нам тоже. Конечно, Джон любит Тони, но никогда не упустит шанса боднуть старшего брата.

— И оба бодают меня. Без конца! — тряхнула головой Кэйт. — Но сейчас я достаточно вооружена, и Тони у меня теперь попляшет.

Оливия решила, что пора сменить тему.

— Могу я чем-то помочь?

Сью раскладывала на блюде ветчину, Кэйт расставляла на подносе бокалы, Лайза одной рукой держала крошечного младенца, а другой — огромное блюдо картофельного салата. Она радостно откликнулась на предложение Оливии.

— Подержи малыша — это будет огромная помощь.

Оливия замешкалась.

— Я… Э… Я бы лучше помогла накрывать на стол. Я никогда не держала в руках малыша.

— Вот и потренируешься. И он такой хороший мальчик. У тебя не будет с ним проблем.

Не успела Оливия выдвинуть следующий аргумент, как малыш уже лежал у нее на руках. Мать завернула его в мягкую голубую пеленку, и, кроме крошечной ручки и розового личика, из-под пеленки не выглядывало ничего. Оливия старательно покачала его, когда малыш захныкал. Он устроился поудобнее, тихо вздохнул и беззубо улыбнулся.

Она ощутила боль в груди, которая не имела никакого отношения к физическому недомоганию и говорила лишь об одном — о разбитом сердце.

Одна за другой женщины покинули кухню, чтобы отнести подносы в столовую, и Оливия осталась одна. Никогда раньше ей не приходилось держать в руках такого крошечного младенца. Она осторожно откинула пеленку с его головки и потерлась щекой о темечко. Как мягко, подумала она, ощущая шелковистые волосики. И запах. Никогда она не вдыхала столь сладких запахов, как запах этого младенца. Она приблизила к малышу свой нос и принюхалась, когда вошел Тони.

— Что ты делаешь?

Оливия вздрогнула. Что ему ответить? Что она нюхает малыша? К счастью, вернулась Лайза и забрала ребенка.

— Сейчас, когда все дети уселись есть в гостиной, я могу положить его в люльку. Когда носятся кругами, я боюсь, они его разбудят. Ты же знаешь этих детей.