Удачный контракт

— Мне очень жаль, Оливия. Я знаю, что тебе было нелегко. — Он взглянул на такси и пробормотал проклятие. — Мне следовало самому отвезти тебя домой.

— Меня устраивает такси, Тони, кроме того, ты же не можешь уйти с собственного дня рождения.

Он потянулся за бумажником, и она прищурилась.

— Что ты такое задумал?

— Позволь, по крайней мере, заплатить за такси…

— Это исключено. И я не потерплю возражений, — произнесла она самым суровым тоном, тем, который заставлял поставщиков вносить не очень-то выгодные им поправки в контракты.

— Могу ли я рассчитывать хотя бы на такую любезность, как звонок, когда приедешь домой?

Оливия вспыхнула.

— Зачем?

— Чтобы я знал, что ты благополучно добралась до дома.

— Тони, ты не можешь брать на себя заботу обо мне. Это нарушает одно из правил, не так ли? Я уже большая девочка и сумею подняться по лестнице. Так что не беспокойся.

— Позвони мне. — Он настаивал, упрямо насупив брови.

— Так и быть. Но только на этот раз, — смягчилась Оливия.

— Премного благодарен. — И он расплылся в довольной улыбке.

Она села в машину, и Тони, не обращая внимания на водителя, наклонился над ней для быстрого поцелуя.

— До завтра, Оливия. Победа будет за мной.

Он снова дразнил ее, и, едва поднял голову, она обхватила его шею и притянула к себе для еще одного поцелуя, более долгого и жаркого, чем первый. И пока он пытался восстановить дыхание, прошептала.

— Победа будет за нами.

Тони рассмеялся. Едва он шагнул от машины, как оба взглянули в сторону дома. Там, у парадной двери, тесно сбившись в кучу, словно на школьной фотографии, стояла вся семья Тони. И даже в лунном свете Оливия отчетливо видела радостные улыбки на лицах.

Тони взглянул на часы. Семь утра. Нет причины вставать, потому что Оливию он увидит не раньше десяти. Он вытянулся в постели, размышляя об этой женщине и обо всем, что случилось вчера вечером.

Пусть это звучит смехотворно, но сейчас он желает Оливию больше, чем когда-либо вообще желал женщину. Конечно, она отличается от любой его знакомой. Ее требования высоки, но и отдача — на уровне. Она ведет свой бизнес честно и щедро оплачивает труд своих работников. Он сам проповедует те же принципы. У них действительно много общего.

Тем не менее, есть масса причин, почему нельзя слишком сильно привязываться к ней. То самое, что вызывает восхищение ею в бизнесе, делает ее же совершенно неприемлемой для их эмоциональных отношений. Желание Тони просто и ясно — ребенок, малыш, которого он будет любить, и который будет любить его без всяких предварительных условий. Этот ребенок будет его, и только его! И он, Тони, окружит малыша любовью, которая переполняет его изнутри.

Оливия желает лишь процветания бизнеса. Она сама признала, что не располагает ни временем, ни желанием завести семью. Конечно, она согласилась выносить его ребенка, но это сугубо деловое соглашение. Ни при каких условиях нельзя забывать про это.

Дом выстыл, когда Тони, наконец, поднялся и отправился варить кофе. Одетый лишь в полосатые спортивные трусики, он покрылся гусиной кожей, но решил не обращать на холод внимания. Ему полезно будет слегка охладиться.

Он зашел в ванную и плеснул водой на заросшее щетиной лицо, затем почистил зубы и сел дожидаться кофе. Сегодня, думал он, задумчиво разглядывая собственное отражение в зеркале, он проведет это дело с Оливией, не отклоняясь от курса. Никакого общения с семьей, никакого лицезрения ее с младенцем на руках, никаких душераздирающих сцен. Они составили деловое соглашение, и ничегобольше. Ничего, если он намерен пройти это испытание, сохранив сердце в целости и сохранности и разум неповрежденным.

Тони едва налил первую чашку кофе, когда зазвонили в дверь. Прошлепав босиком через гостиную, он наклонился, посмотрел в глазок и увидел перед дверью Оливию. Быстрый взгляд на часы: сейчас всего без четверти восемь. Первая мысль — она приехала отменить запланированное и должна возвращаться в город.

Он распахнул дверь, забыв на секунду, что не совсем одет, вернее, почти совсем не одет. Оливия долгим взглядом осмотрела его грудь, потом все его тело и, наконец, взглянула ему в лицо.

— Какой ты волосатый!

— Я побреюсь.

Ее губы скривились в усмешке.

— Грудь тоже?

Она осторожно протянула руку и коснулась его, положив ладонь туда, где сердце отбивало беспорядочную дробь. Она погладила его, спутывая пальцами волосы на груди, и прошептала.

— Мне это нравится.

Тони не ответил, не зная, есть ли силы для ответа. А потом она взглянула на него огромными сияющими глазами.

— Я не смогла дождаться.

Пол стал уходить из-под его ног. Дрожащей рукой он поставил кофейную чашку на ближайший столик, потом взял Оливию за руку и втянул в дом.

Ее словно прорвало:

— Я знаю, ты говорил, в десять, но мы оба свободны сегодня, ты согласен? И я не привыкла к такому — возбудиться, а потом ждать. Это ужасно, ужасно трудно. Я не могла уснуть всю ночь…

— Я тоже.

Он все еще не мог поверить, что она стоит здесь, робкая и решительная одновременно. И что он хочет ее так, как не хотел ничего и никого за всю свою жизнь. Все, в чем он старательно убеждал себя, испарилось. Он не мог убрать рук с ее плеч, не мог заставить себя сделать шаг назад. Он чувствовал ее трепет под толстой тканью пальто, чувствовал, как она расправила плечи, бесстрашно стоя перед ним. О, эта маленькая бравада, такая похожая на нее, такая очаровательная. Такая чертовски сексуальная!

Свежий утренний ветерок влетал в открытую дверь, но не мог охладить жар, в котором Тони словно плавился. Мышцы его налились, пульс зачастил. Оливия сама захлопнула за собой дверь и поставила на пол сумку. Он удивленно взглянул, и она поторопилась объяснить:

— Я… Ну, я чувствовала себя не слишком уверенно сегодня утром. А потом до меня дошло, что сегодня твой дом безопасен. Я имею в виду, две молнии не ударят в одно место, да? — Он собрался что-то ответить, но она тряхнула головой и заговорила снова: — У меня все перепуталось. Вспомни, в книге говорится, что мы должны подождать несколько часов и попробовать снова, и я подумала…

— Шшш. — Он едва сдерживал себя, чтобы не схватить ее и не понести в комнату. Эта странная смесь робости и напористости сводила его с ума. — Я быстренько приму душ и…

— Нет. — Она тряхнула головой, и ее темные волосы рассыпались по плечам, мягкие и шелковистые. — Я ждала слишком долго, Тони. Не желаю больше ждать ни секунды.

Она начала расстегивать свое пальто, и с каждой расстегнутой пуговицей его пульс все учащался. Впервые он видел ее бледное тело: шею, ключицы, мягко вздымающиеся груди. Но когда пальто было расстегнуто, он сообразил, что на ней почти ничего нет — лишь тот игривый комплектик, которым он любовался вчера в ее магазине.

Мог бы догадаться заранее, ошеломленно подумал он, разглядывая ее тело, более совершенное, чем у любого манекена. У нее благородная осанка и грация, которая позволяет носить подобное. Вчера он спросил, носит ли она вещи, которые продает, и сегодня получил подтверждение — более чем подтверждение. И внезапно этого стало слишком много. Обезумев от желания, Тони сорвал с нее пальто. Совершенно потеряв голову при виде Оливии, с пылающими щеками и блестящими глазами, он подхватил ее на руки. Ее стройные бедра лежали на его руке, грудь прижималась к груди, губы касались его шеи. Со стоном он бросился в сторону спальни, но это оказалось слишком далеко, и после трех длинных шагов они приземлились на диване в гостиной. Его губы коснулись ее губ, прежде чем она успела запротестовать, если у нее было подобное намерение. И его руки начали исследовать каждый мягкий холм и горячую впадину. Он двигался слишком быстро и знал это, но не мог остановить себя.

Она задрожала, когда его ладонь скользнула по ее кружевным трусикам. Он нащупал три маленькие серебряные кнопочки. Легкий щелчок, и они расстегнулись. Его пальцы коснулись ее разгоряченного тела, скользнули по нежной плоти и коротким завиткам волос. Он слышал ее участившееся дыхание, чувствовал ее пальцы, вцепившиеся в его плечи.