Тайна души Ворожеи (СИ)

- Ты суженная моя, Ворожея, - тихий шепот сорвался с обескровленных губ, али почудилось ей только. – В любой жизни.

- Воротись, - шептала она, роняя слезы на его лицо, лобзая губы и щеки. – Воротись ко мне.

Попытался Богдан поднять руку, дабы погладить волосы златокудрые, но упала она недонесенная, и затих он навеки.

Только Яра, не отступая, все безумнее шептала свой заговор:

- Воротись ко мне. Заклинаю тебя. Воротись…

И никто из селян не посмел нарушить молчание. Не посмел оттащить Избранную, занимающуюся бесстыжим делом. На каждого напали тоска да грусть. Девицы, не зная отчего, заревели. Мужики и парни молодые закручинились. А женщины старые стали оплакивать сына кузнеца, как собственную кровь. Да только ни из кого не вырвалось ни звука, а ввысь уносились лишь два плача: Ворожеи да родной матери казненного.

Гладила Яра окровавленную рубаху, ощущала, как платье её становится мокрым, прилипая к ногам. Неверяще сызнова взглянула она в пустые глаза, глядящие ввысь темноты. Коснулась ладонью их и закрыла. И в миг этот закрылось в душе её все доброе и чистое.

Не зная, сильна ли она в предсказаниях, девица по наитию все же высказала заветное слово свое:

- В любой другой жизни, - повторила она тихо слова его, гладя черные спутавшиеся волосы. – Найдешь ты меня, али я разыщу тебя. Не унесем мы клятвы свои в могилы, а возьмем с собой в Ирий небесный, дабы жизнь за жизнью славной исполнять её друг для друга. Во веки веков.

Коснулась она напоследок своим лбом его чела, поцеловала губы остывшие. Поласкала пальцами своими руки неподвижные, которые еще давеча были сильными и нежными. Принес он в душу её лето красное, одарив цветами, после бесконечного холода. Цветы эти наполняли Яру нестерпимым желанием нести людям добро и исцеление. А ныне все они потонули в слезах горьких.

Подняла она глаза на опечаленный народ. Горе захлестнувшее её отступило, оставив вместо себя злость черную. Злость на род свой, страшащийся заступиться за дочь свою. Злость на всех селян, запретивших быть им счастливыми. Злость на богов, позволивших случиться такой несправедливости. И ярость жгучую на старого волхва, загубившего суженного ее.

Посмотрела она на старца взглядом безумным. Глядел он на неё смело, уверованный в правильности деяния своего. Да впервые видела в глазах его Ворожея и нечто другое. Темное и непостижимое для неё.

- За что? – тихо спросила она.

- Исполнил я наказ богов, - твердо ответил волхв. – Сам Сварог27 явился мне, требуя наказать неверного. Не тебе, девка бестолковая, требовать у меня ответов.

Черная ненависть затопила душу ее, а огонь жажды отмщения выжег последнее добро. Руки Яры сами схватились за копье тяжелое, которым пронзен был Богдан. Всей своей затемненной злобой душой желала она мести. Желала отправить старца вслед за своим нареченным.

Подняла она руку, чуя в себе силу могучую.

Да так и застыла…

Остановило её что-то. То ли тихо шептавший внутренний голос. То ли жаждущий взгляд старика. Враз стало слишком тяжелым копье в руках её, и выпустила она его, разумея, что не только старый волхв был виновен. Устремила Яра взгляд яростный ввысь темную.

- Нет больше для меня богов! – воскликнула она. – Отрекаюсь я от каждого из вас.

В высоком небе глянул гром, да не остановило это Яру.

- Нет больше для меня рода! – взглянула она в сторону своей семьи. – Нет больше для меня людей! – вновь глаза её воротились к небу. - Будьте все прокляты!

Не ведала она, какая сила таится в ней, готовая вот-вот пробудиться…

Тут же развернулось небо, и метнулась в высокий дуб яркая молния. Запылало древо калиновым огнем, задул ветер, раздувая его еще жарче.

Волхв и все селяне упали на колени, уткнувшись челом свои в землю. Осталась Яра одна стоять и глядела, не отворачиваясь, хоть и жгло её лицо, а глаза иссыхали от слез. Готова была она принять кару свою. Ничего не было у нее кроме жизни, подаренной ей родом, из которого она изверглась. Да и жизнь, как ныне уразумела она, не принадлежала ей.

Кто из селян хоть краем глаза подглядывал, видел, как спустился с неба рыжий конь, несущий на своей спине старика с огненной бородой. Остановился всадник перед дубом и враз огонь погас. Обомлеть бы Яре пред Великим Сварогом, упасть и вымаливать прощение, да только не желала она этого. Не собиралась от своих страшных слов отказываться.

Слышал ли отец богов, как стонало от боли рядом с ним мощное дерево? Затрепетала в душе Яры жалось к замученному исполину, но не двинулась она с места, глядя в суровое лицо Сварога.

Тут же землю поразили молнии и гром. Сам златовласый Перун28 спустился с неба, оказавшись рядом с отцом своим. Держал он в могучих руках свой топор и гневно глядел на молодую девицу. Не один он пришел вслед за отцом. Увидела Яра третьего – седовласого старика с золотым луком в руках. Каждый знал Стрибога29 – бога ветров.

Молчали три старца, сурово глядя на Ворожею.

- Кто ты? Почему мы явились на зов твой? – раздался в мыслях Яры громовой голос.

- Никто я вам! – ответила она, пытаясь перекричать раскаты грома. – И вы мне никто! Отрекаюсь я от богов, которые не ведают справедливости. Забрали вы жизнь суженного моего, отняли у рода единственного сына. Макошь и Лада благословили нас, а опосля отвернулись.

Глянул Сварог на лежащего у ног ее сына кузнеца. Нахмурился. Ужели глупая девка будет попрекать его жизнью людской.

- Коли свершен был суд от моего имени, значит, виновен был он. Не тебе судить веление богов.

- Не должны боги менять своих решений, - разозлилась Яра, забывая, кто перед ней. – Али не боги вы вовсе.

Золотые брови Перуна свелись вместе. Бросил он топор свой в обгоревший дуб и расколол его пополам. Рассмеялась Яра безумно.

- Не боюсь я вас, - голос её охрип. – Не страшусь умирать. Все равно жизни мне нет без него. Иную проживем вместе, когда души наши вновь воротятся на землю, - вымолвила она, клятвенно пообещав это самим стоящим перед ней богам.

Рассмеялся раскатисто Сварог, и конь под ним заржал, заходив и застучав копытами.

- Никогда вы не будете счастливы. Весь ваш род сгинет, мучаясь от любви вашей. Тебе не жить без него. Ему не будет жизни с тобой. И не видать вам небесного Ирия. Во веки веков!

Ударил он копьем о землю, и вылетела огненная искра из него. Прямиком попала в ретивое сердце Яры. Подкосились девичьи ноги, и упала она на колени перед великими богами. Глянула она на них помутненным взглядом и слезы потекли по щекам её золотыми ручейками. Боль огненная из сердца заструилась по всему телу, понуждая девицу закричать. Безжалостно смотрели боги на возгордившуюся и посмевшую перечить им. Упало девичье тело на мягкую траву, которая заходила под ней ходуном. Сама земля на крутом угоре желала поглотить её. И послышалось Яре тихое шипение, которое с трудом разобрала она:

- Ныне моя ты, Великая Матерь…

Едва ли не полностью оплели девицу корни подземные. Только будто пробудилось в душе её что-то. Древняя могучая сила вырвала её из земного плена, где тянули к ней свои языки подземные шипящие твари. Но не было боле тела девичьего. Вместо рук белых выросли крылья золотые, поднявшие её над угором, над тремя обомлевшими богами и замершими, ослепшими и оглушенными людьми.

Слышала Яра голос свой громкий, разносящийся над всем Словенским морем. Да никто не разумел его, окромя богов.

- Вы вовсе ослепли, сыны мои.

- Великая Матерь наша, - произнес благоговейно Сварог.

- Молчи! – пресекла его Яра. - Оставила я на вас свет белый, желая покоя и забытья. Сподобились вы стать верховными богами, да только понапрасну. Чуть не отдали меня спящую в мир Чернобога…

- Матерь Сва30… - вновь вступился Сварог, но не слушала она его.

- Возгордились вы, славя свое могущество, но благословение мое всегда было с вами. Отныне же сила ваша и власть уменьшатся, пока не покажите вы мне, что достойны этого дара.

Выгнулось девичье тело, испуская столп света. Померкло все перед глазами Яры, а в груди настало безмолвие. Исчезли золотые крылья, и полетела она вниз на землю. Еле ветер успел подхватить безжизненное тело и уложить его на руки Сварога.