Тайна души Ворожеи (СИ)

Напоследок глянув осуждающе на парня смелого, ринулась Яра бежать, будто гналось за ней само Лихо, которое пробудила она своими недозволенными деяниями.

Ночью, едва сомкнув глаза, видела Яра себя в объятиях сына кузнеца, который целовал руки её. Просыпаясь, прижимала она их к груди и сжимала пальцы что есть мочи, стараясь унять озноб и прогнать льстивую прохладу16.

***

Два дня до Вешнего Макошья17 пролетели будто птички-невелички. Каждое утро уходила Яра в лес, собирать поспевшие травы да коренья, и каждое утро среди зеленого савана находил её сын кузнеца. Говорил сладкие речи, понуждая сердце девичье трепыхаться птенцом желторотым. Румянец застилал щеки её, будто свекольный сок, который умело пользовали девицы для приваживания парней.

Молчала она, когда затевал он беседу, выспрашивая что-то, и продолжала наполнять свой туес. Не хватал её боле парень за белые руки, но держался недалече, не давая Яре покоя. Ненароком поглядывала она на него, забывая о своем деле. Приметив это, пытался он подсесть ближе, но девица тут же спохватывалась и с шальным усердием принималась за работу.

- Завтра Вешнее Макошье, - напоследок изрек сын кузнеца, уходя в лес с солнечной елани под березками, - Коли боишься ты порицания людского, выведай у Великой Богини о судьбе своей. Ужели не даст она ответ Избранной ею?

Поглядела Яра на него опасливо. Ужель могло быть так, что сама Макошь позволит ей то, от чего всегда отваживал старый волхв.

Только зерна сомнения и надежды, которые заронил в душу её сын кузнеца, стремились к солнечному теплу сквозь твердь страха и смирения. Враз нещадно ей захотелось изведать тот сладкий пыл, от которого горят глаза у девиц молодых, знающих чего-то, о чем старой матери не суждено было поведать ей. Перед глазами её живо встало видение с избой добротной, куда могла она ступить женой сына рода, и резвящихся рядом темноволосых ребятишек. Вспомнился ей жар губ сына кузнеца на своей коже, и зарделась Яра, всеми силами пытаясь скрыть улыбку. Негоже Ворожее потакать своим темным желаниям, да и смела ли она выспрашивать о такой малости Великую Макошь?

***

Только занялась над крутым угором зорька ясная, покрывая листья дуба черемным светом, а старый волхв уж привел Ворожею на бороненное поле. Вместе они совершили обряд изгнания нечистой силы, ветров ненастных и бурь снежных, выливая в борозды пиво сваренное. Опосля ушел старик к месту своему, и осталась Яра в поле одна одинешенька. Опустилась она на колени и погрузила пальцы в сырую мягкую землю.

- Мать Сыра Земля, скажи да всю правду расскажи, на Ворожею покажи, - вымолвила девушка заветные слова.

Раскапывала она землю, выискивая знаки, но ни на что не упал взор её. Тогда легла она меж борозд и взглянула в чистое небо.

«Макошь-матушка наша, - мысленно ввысь послала она зов свой, - подскажи, как быть мне бессовестной. Нарушаю я в мыслях своих все запреты твои. Коли нет в этом дурного, пошли знак служительнице твоей, а коли есть, дай мне сил противиться этому. Убереги меня от дурных деяний».

Долго девушка смотрела в вышину, но никто не откликнулся на зов её жалобный. Поднялась она, стряхнула с рубахи паучков примостившихся и хотела идти уже, как увидела корову, шедшую по полю. Подивилась она, как пастухи не доглядели. Надобно было коровушку вернуть. Пошла она к ней, ведая, как можно успокоить. Да только корова поглядела на нее своими большими глазами, вытянула к ней морду, да и лизнула то место на руке, куда её сын кузнеца целовал. Обомлела девица, посмотрев на руку свою, а как подняла глаза, коровушки и след простыл, будто не было её вовсе. Только на месте том свернутый лист лопуха оказался, в который Яра подарок свой заворачивала. Подняла она сверток и достала железный оберег на льняной нитке. Взирая на выкованное древо, страшилась она правду признать.

Неужто сама Великая Богиня приходила к ней?

Ужели этим знаменьем позволила она ей своевольничать, нарушая запреты старого волхва?

Как же быть теперь, ведая, что Великой Богиней жить ей дозволено в роду, который примет её дочерью?

Вечером во время игрищ, не смела Яра поднять глаза свои на сына кузнеца. Как же могла она враз перемениться, коли не ведали селяне, что приключилось с ней? Коли все они были уверены, что долг Ворожеи - служение Великой Макоши, а остальное не её стезя.

Авось, надобно было рассказать все матери, выспросить совета её. Али пойти к старому волхву и поведать о видении своем. Поглядела она на хмурого старца, и тут же страх мышью полевой заскребся в душе её. Не ей ли знать, как горяч он бывал, коли нарушались заветы, требуемые им к соблюдению. Никто никогда не смел перечить ему. А тут девица, пусть и Ворожея, выступит супротив…

В смятении Яра опустилась на траву подле радостных стариков. Здесь было её исконное место на всех гуляниях, а не вместе с молодежью веселившейся. Силилась она не глядеть на толпу разгулявшихся парней и девиц, но знакомый звучный смех вынудил её поднять глаза свои. Её же сестра Красимира, заигрывая с сыном кузнеца, зазывала его в хоровод. Отчего-то кулаки Яры сжались. То ли от звонкого смеха Красы, то ли от сцепленных рук четы, то ли от улыбки сына кузнеца, с которой глядел он на сестру младшую.

Не смогла она вынести злости, накатившей на неё как волна Словенского моря. Встала и поспешила покинуть хмельной пир, покуда еще были у неё силы сдерживать слезы горькие. Порицая себя за слабость девичью, пыталась Яра уверить себя, что ладно будет, коли отступится он от неё, но мочи не было.

Позже, притворяясь спящей на полатях, слышала она разговор матери и Красы. Сказывала сестра, что очень уж люб ей сын кузнеца, и ныне он тоже заигрывал с ней, выказывая, что привадила она его. Сильнее Яра сжала у сердца оберег, снедаемая чувством, похожим на решимость дикого зверя прогнать любого, посмевшего ступить на его землю. Да только тут же хаяла она себя за слабость свою, не ведая, как же надобно поступить: по наказам старого волхва али по велению сердца своего.

На другой день пролился на землю рясный дождь, и пришлось Яре остаться в избе. Подсобила она матери готовить требу18 к Навьему дню19, пока чистила Краса песком разную утварь. С девичьей радостью сестра сызнова сказывала о гулянии, о силе и красоте сына кузнеца.

- Приглянулся он мне еще давешней зимой, - поведала Краса, - когда Яра недуг его прогоняла. Как же ладно, что сестра моя Ворожея.

- Помолчи, Краська! – мать грозно взглянула на нее.

- А почто? Гляди, какое нашему роду уважение, - не унималась младшая.

- Не ты его заслужила, не тебе и хвалиться, - обрезала бахвальство старая женщина. – Сама-то, поди, не срядилась бы променять свою понёву с бусами на такую участь.

Недовольно Краса засопела, но супротив отвечать не стала.

- Матушка, - тихонько, боясь спугнуть непривыкшую к её голосу женщину, промолвила Яра.

Мать опасливо посмотрела на нее.

- Ты веришь, что мне могла явиться Великая Макошь? – робко спросила девица. – Вечор, когда я на будущее загадывала.

- И что же она сказала тебе, девонька? – села мать на лавку обомлевшая.

Как могла Яра ответить? Что корова лизнула её в то место, куда поцеловал сын кузнеца. Такого бы старая женщина не вынесла. Глянула она на притихшую Красу, взиравшую на нее с почитанием.

- Окромя славления её и изгнания хвороб из людей, позволила она мне выбрать себе суженного и прожить жизнь свою в роду мужнем.

- Ох, доченька моя, - покачала мать седой головой. В глазах женщины отразилась тоска. –Ведаешь же ты, старый волхв не позволит этого. Всегда он твердил, что не велят тебе боги из рода в род переходить. Не быть тебе женой и матерью.

Кивнула Яра, соглашаясь.

- Али не Ворожея она! - воскликнула младшая сестра. – Коли видела она Богиню, переменит волхв свой наказ.

- Уверит он селян, что почудилось ей это, - взволновано проговорила мать. – Коли будешь жить ты мирской жизнью, потеряешь дар свой. В народе раздор пойдет, - посмотрела старая женщина на Яру жалобно. - Что бы ты ни сказывала, а послушают его.