Стрела Купидона

Эмма подошла к старой леди. — Что происходит? — возмутилась она.

Оба — Нико и леди Чартерис Браун — бросились объяснять. Эмма услышала «этот ребенок», «скейтборд» и «старался извиниться».

— В саду, — говорила леди Чартерис Браун, — когда я гуляла по дорожке… налетел на меня как пушечное ядро… Если бы у меня не было моей трости, меня бы сбили с ног. Переломанные кости в моем возрасте — не шутка, скажу я вам! Я могла бы никогда уже не подняться!

Нико умолк. Он беспомощно смотрел на Эмму.

Эмма взяла старую леди под руку.

— Все в порядке. Но у вас была трость и вы не упали. И малыш извинился, очень хорошо, на английском, я слышала. Пойдемте в бар и выпьем бренди.

За спиной она услышала долго сдерживаемый вздох Нико.

За ланчем леди Чартерис Браун настаивала на том, чтобы они немедленно покинули отель «Артемис» и нашли другой отель, но постепенно Эмма успокоилась.

— Мы должны остаться здесь, — сказала она. — Горничная Мария — пока наш единственный шанс. Мне абсолютно не повезло сегодня утром, а я расспрашивала во всех остальных отелях.

Позже, когда она отправила старую леди отдохнуть после обеда и направлялась с книгой в сад, она встретила Нико. У нее было ощущение, что он ждал в холле в надежде увидеть ее.

Он развел руки в типично греческом жесте.

— Что я могу сказать? У вашей леди Чартерис Браун были все основания быть в ярости. Мой сын не должен был носиться во весь опор на скейтборде во дворе отеля. Он действительно мог запросто сбить ее с ног. И она в самом деле могла получить серьезную травму.

Ей очень хотелось снять напряжение, которое она чувствовала в нем, и успокоить его.

— Я надеюсь, вы не отшлепали его?

— А вы что, не верите в пользу телесных наказаний?

— Только не в этом случае. Он уже кипит от гнева. В конце концов, он же извинился. Шлепки только испортят дело. С ним нужно поговорить о скейтбордах, когда он поутихнет.

Нико криво усмехнулся:

— Вы очень образованны в области детской психологии.

— Это просто здравый смысл.

— Вы добились какого-нибудь прогресса сегодня утром?

— Нет.

Между ними повисло неловкое молчание. Было похоже, что он хочет заговорить, но не знает, что сказать.

— Вот вы где, — раздался голос у нее за спиной. — А я тебя везде искал. Я занял шезлонг у бассейна, как договаривались.

На Уолтере Фередэе были только белые шорты, которые подчеркивали сверкающее загорелое тело. Нико быстро оглядел его с головы до ног. Вся его мрачность, которая пропала, когда они разговаривали, вернулась к нему. Он отрывисто поклонился Эмме и ушел.

— Сущий дьявол, — сказал Уолтер, глядя ему вслед. — Ему не понравилось, что я подошел к стойке регистрации раздетым, а мужества сказать это не хватает. Где твои купальные принадлежности?

Эмма не сомневалась в мужестве Нико, но к этому моменту с нее было довольно споров.

— У меня в номере. Я собиралась просто почитать.

— О, я понимаю, — он надул губы, и на лице его появилось выражение «потерянный маленький мальчик». Эмма предположила, что он практиковался в изображении этой гримасы годами и преуспел в этом.

— Хорошо, — сказала она, смягчившись. Будет здорово окунуться. — Я догоню тебя у бассейна.

Более приятного способа провести жаркое послеобеденное время не было, подумалось ей, когда после энергичных упражнений в воде, она вытянулась в шезлонге и позволила солнцу проникнуть в себя до самых косточек. Большая часть группы Уолтера была в бассейне или вокруг него. Они вышучивали и поддразнивали друг друга по поводу происшествий, в которые попадали вместе за последние дни. Эмме стало ясно, почему Уолтер, который был намного моложе и привлекательней своих подопечных, любил выставлять напоказ фигуру во время таких часов отдыха. Это помогало ему брать под опеку какую-нибудь молодую привлекательную женщину. И он дал ей понять в бассейне, что считает ее привлекательной.

— Афродита, выходящая из пены морской, — сказал он, когда она выходила из бассейна.

День шел своим чередом. Уолтер спросил Эмму, помогла ли горничная в ее поисках, и она рассказала ему о причине отсутствия Марии.

— Она может не появиться несколько дней, — сказал он. — У многих этих людей нет чувства времени или понятия о настоящей работе. Как в армиях античных времен, когда солдаты собирали вещички и отправлялись домой на сбор урожая.

Когда Эмма уходила от бассейна, чтобы идти встречать леди Чартерис Браун, Уолтер предложил: — Что если я приглашу тебя и твоего дракона на чашку чая на террасу?

Эмма рассмеялась. Она чувствовала себя отдохнувшей и полной сил после того, как поплавала и повалялась на солнце.

— Это очень мило с твоей стороны и очень смело. Я бы не возражала, но я не могу отвечать за своего дракона.

— Тогда спроси ее и увидишь.

К изумлению Эммы, леди Чартерис Браун вовсе не была против того, чтобы попить чаю с «молодым человеком, которого нашла Эмма». Она одела ситцевое платье и взбила свои прекрасные белые волосы.

— Почему вы не красите губы? — спросила Эмма. — Попробуйте эту помаду. Она оказалась в моей сумке случайно. Это губная помада моей мамы. Волосы у нее тоже седые, но не так хороши как ваши.

— Помада в моем возрасте? Вздор, милочка!

Она отшвырнула помаду, но у Эммы осталось такое чувство, что ее еще можно переубедить. Они нашли Уолтера за столом, сервированным на три персоны. Он подскочил на ноги, как только они появились, и Эмме стало интересно, будет ли его великолепная галантность простираться до целованья руки леди Чартерис Браун. Сейчас Нико был бы удовлетворен его внешним видом: хорошо отглаженные слаксы, спортивная рубашка безупречного покроя. Он усадил старую леди и, перед тем как сделать заказ, потрудился поинтересоваться, как ей нравится чай.

— Как вы находите Крит и диких местных жителей? — спросил он и внимательно выслушал все, что она посчитала нужным сказать. Эмма с удивлением обнаружила, что он может спорить и высказывать другую точку зрения. В некотором смысле, его манера общаться с леди Чартерис Браун была почти кокетливой и старуха попалась на удочку, откровенно довольная собой.

— Фередэй, — сказала она. — Это имя звучит как колокол. У моего мужа был хороший друг, которого звали Фередэй. Это было в Индии перед войной. Задолго до того, как вы появились в проекте у ваших родителей, молодой человек. Рыжий, если я правильно помню, что-то вроде инженера.

— Это мог быть мой двоюродный дедушка, леди Чартерис Браун. Если так, то я помню его смутно. Он уже умер. В столовой у него висели медные подносы из Бенареса, а на каминной полке стоял целый строй маленьких слоников черного дерева, которые мне страшно нравились.

Эмме показалось, что этот рассказ вполне мог быть просто выдумкой, но, похоже, для леди Чартерис Браун он выдержал испытание, и это только скрепило их дружбу. Позже, собираясь к обеду, старая леди произнесла:

— Какой очаровательный молодой человек! Такая большая редкость встретить в наше время хорошие манеры. Он хочет помочь нам найти Алтею, ты слышала? Я так рада. Нам действительно понадобится мужчина для этой работы. В этот раз леди Чартерис Браун позволила отвезти себя обедать в таверну, но осталась недовольна результатом. Она жаловалась на сквозняк там, где она сидела под навесом и Эмма поменялась с ней местами. Описанные Эммой цажики и тарамасалада не вызвали у нее желания их попробовать. Она заказала суп, который показался ей холодным. Мясо было пережаренным по краям, и она отказывалась понять, что оно и должно быть таковым, приготовленное на древесных углях. Чипсы были не так горячи, как им полагалось, и она все это высказала официанту.

Тот пожал плечами.

— Siga, siga.

— Что это должно означать? — спросила леди Чартерис Браун.

— Это обычное явление. Он предлагает вам выпить за счет заведения. На вашем месте я бы приняла его предложение и сказала ef-har-isto!

Старая леди приняла напиток и, если она не пыталась сказать «спасибо» по-гречески, то хотя бы сделала это по-английски. Эмма оценила это как шаг вперед. После этого она достала фотографию Алтеи и спросила официанта не видел ли он девушки, но он выразил сожаление и проводил их, тепло пожав на прощание руки.