Почти твоя

Бетси вздрогнула от неожиданности, когда Крис вышел на крыльцо и попросил разрешения присесть рядом.

Поверх потрепанного свитера и фланелевой рубашки Крис набросил лишь легкую джинсовую куртку, и Бетси вдруг подумала, что он, должно быть, мерзнет.

– У меня на чердаке сохранились кое-какие вещи покойного мужа, – неуверенно проговорила она. – Наверняка там найдется пара зимних курток. Дайон был высокого роста, совсем как вы. Если вам что-нибудь подойдет…

Тронутый такой щедростью, Крис похлопал ее по руке.

– Спасибо, но у меня в пикапе есть зимняя куртка.

Его прикосновение словно обожгло Бетси. Стараясь скрыть волнение, она торопливо переменила тему.

– Вы говорили, что родились и выросли на ранчо в Айдахо. Это ранчо принадлежало вашим родителям? Почему вы уехали оттуда?

Итак, подумал Крис, ее интересует мое прошлое. Что ж, этого следовало ожидать. Теперь ему нужно быть очень осторожным.

– Вьетнам, – ответил он кратко, и в этом единственном слове заключался весь опыт его пребывания в этой многострадальной стране.

– Так вы были во Вьетнаме?

– В самом начале войны, восемнадцатилетним помощником фельдшера.

Минуту Бетси молчала, переваривая услышанное. Так вот, стало быть, откуда взялось его самообладание, подумала она. И отчасти, наверное, неприкаянность.

– И после войны вы так и не вернулись в Айдахо? – спросила она.

Крис решил, насколько возможно, придерживаться правды.

– Вернулся, – ответил он, – только ненадолго. Через пару месяцев после моего возвращения мама умерла от рака. Наше ранчо пришлось продать за долги.

Должно быть, его мать выбивалась из сил, стараясь сохранить ранчо… как и сама Бетси. Отчего-то при этой мысли Крис показался ей роднее и ближе.

– Извините, что спросила, – неловко пробормотала она.

– Это было много лет назад. Я уже свыкся.

– А ваш отец? Где он был, когда все это случилось?

– Он умер от инфаркта, когда мне было одиннадцать.

История Криса поразительно напоминала то, что произошло с Корой, – вот только воспитывала его в одиночку не мачеха, а родная мать. Но все же это не объясняло, почему он избрал для себя именно такой образ жизни.

– Когда продали ранчо, вы отправились путешествовать, верно? Предпочли стать этаким ковбоем-бродягой, – осторожно предположила Бетси, пытаясь понять, как же это вышло. – И вам никогда не хотелось зажить оседлой жизнью? Получить образование, хорошую работу, быть может, обзавестись собственным домом?

Сейчас Крис должен был либо солгать, либо ответить вопросом на вопрос. Такова уж, видно, была цена его согласия взяться за поиски внучки Шотландца, вот только теперь говорить неправду становилось все труднее.

– А что плохого в том, чтобы бродить по свету и работать лишь тогда, когда самому захочется или нужда заставит? – отпарировал он. – Видишь новые края, встречаешь интересных людей…

Бетси не ответила, и несколько минут они молчали, раскачиваясь в креслах и слушая крики перелетных гусей – стая искала место для ночлега.

Крис подумал, что, выставляя себя в глазах Бетси вечным бродягой, он, по сути, не так уж и лжет. Он и вправду всегда в пути – от победы к победе, от женщины к женщине… Вот только ни одна победа не приносит радости, и ни одна женщина до сих пор не пробудила в нем любви. Сейчас же он почти нашел то, что всегда искал, только заветная цель оказалась недоступна, причем по его вине.

– Расскажите мне о себе, – сказал он. – Где вы родились?

– Рассказывать особенно нечего. Родом я из Нью-Мексико и там прожила большую часть своей жизни, за исключением четырех лет здесь и двух на Аляске. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Коре, моими родителями овладела охота к перемене мест. Вернее, только отцом. Мы уехали на Аляску против желания мамы. Отец твердо решил, что там он сумеет разбогатеть.

– И как, получилось?

Бетси покачала головой.

– Мы вернулись еще большими бедняками, чем были. В довершение ко всему, из-за настойчивости отца отношения между ним и мамой ухудшились. Вскоре после того, как мы вернулись в Нью-Мексико, они развелись.

Итак, подумал Крис, она знает, что это такое, когда твои родители в ссоре. Быть может, потому она так и старается создать домашний очаг для дочурки покойного мужа… и, по мнению Криса, весьма преуспела в этом начинании.

– Что привело вас сюда, в Лариссонскую долину? – спросил он вслух. – Работа на ранчо не самое подходящее занятие для одинокой женщины.

– Если вы до сих пор не догадались, то вспомните, что я сказала о вещах покойного мужа, – ответила Бетси. – Я вдова. Мы с Корой начали свою жизнь на ранчо не в одиночку. Когда мы купили «Улей», еще был жив ее отец.

Крис продолжил расспросы, мягко и осторожно подталкивая Бетси к откровенности. Он хотел услышать всю историю из ее уст и с ее точки зрения.

Не называя имени Дой Маклеод и ни словом не упомянув деда и бабушку Коры, Бетси рассказала ему, как преподавала в школе, как повстречала Дайона Мэлори и стала его женой и мачехой своей ученицы Коры. Рассказала о том, как Дайон выиграл в лотерею и купил ранчо, осуществив свою заветную мечту, и как на смертном одре его преследовал страх, что родная мать Коры захочет ее отобрать.

Лишь умолкнув, Бетси перестала мысленно спрашивать себя, не много ли рассказывает она этому чужаку и с чего это вообще так разоткровенничалась. Она лишь надеялась, что сведения о них не могут через Криса попасть к тому, кто знаком с Маклеодами. Бетси считала, что такое вряд ли возможно.

Слушая этот рассказ, Крис вынужден был признать, что решение Бетси самой воспитать Кору было весьма обоснованным. Дой действительно могла сломать девочке жизнь.

Ощутив в молчании Бетси тревогу, Крис поспешил переменить тему.

– Поразительно, как судьба сводит самых разных людей, – задумчиво проговорил он. – Взять, к примеру, меня и вас шанс, что мы когда-либо встретимся, был попросту ничтожным. Тем не менее, наши пути пересеклись.

Бетси не знала, что ему ответить. Достоверно было лишь одно – встреча с Крисом повергла ее в смятение, и это тогда, когда нужно полностью сосредоточиться на воспитании Коры и оплате бесчисленных счетов.

– Не знаю, что вам и сказать, – отозвалась она, вставая. – Однако похолодало изрядно. Пойду-ка я спать.

Крис тоже вскочил, снова проявив хорошие манеры, так несвойственные бродячему ковбою, и на миг они оказались лицом к лицу. У Бетси перехватило дыхание, в висках жарко застучала кровь. Желание нахлынуло так внезапно, что она застыла, не в силах ни шевельнуться, ни вымолвить хоть слово.

Плечистый силуэт Криса казался совсем черным на фоне залитого лунным светом двора. Как же она хороша, думал он, сверху вниз глядя на Бетси… и как целомудренна, словно не рассталась с девственностью, хотя и побывала замужем. Всем своим существом он жаждал заключить ее в объятия, прильнуть в поцелуе к ее упоительным губам.

И едва не поддался соблазну, увидев, как губы Бетси приоткрылись, словно в предвкушении поцелуя. Крис уже вскинул руки, готовясь обнять ее… но тут же бессильно уронил их вдоль тела. Бетси едва слышно вздохнула, и дыхание морозным облачком вырвалось из ее рта.

– Спокойной ночи, миссис Мэлори. Увидимся утром. – Крис привычно помахал рукой и, сбежав с крыльца, направился к трейлеру.

Глядя ему вслед, Бетси сказала себе, что должна бы радоваться счастливому избавлению. И в то же время ей не давала покоя загадка этой незаурядной личности. Хотя Крис Харди одевался бедно и был знаком с работой на ранчо, хотя на его руках красовались мозоли, он, безусловно, умен и наверняка хорошо образован, не говоря уж о том, что Бетси в жизни не встречала более притягательного мужчины. Что же он застрял на ранчо «Улей», работая за гроши и переворачивая вверх дном всю ее спокойную жизнь?