Ночь с тобой

Я и не подозревала, что моя внучка может беседовать на такие философские темы. Но то, что ее задел разговор о нищей России и она, затаившись, исподтишка мечтает отомстить немцу, покатав его на «русских горках», — это нехорошо.

В общем, я их повела в совершенно безобидное детское кафе. Оно было, как и все тут, на открытом воздухе. Аттракционы не опасные: прыжки на батуте, карусели, качели и прочие детские забавы. Я уселась за столиком в почти что игрушечном кафе, заказала кофе, пока моя «смелая» внучка, испугавшись даже карусели, правда, та крутилась с большой скоростью и не совсем так, как у нас (обороты были по кругу и эллипсу), визжала от страха. На всякий случай она усадила немца впереди себя и впилась ему, как кошка, в бока. Тот терпеливо молчал. Он хотел ей предложить какой-то свой вариант, но она не стала его даже слушать.

— Не грузи, — по-русски отшила она его.

— Ихь не гружу, — защищался он.

— Риса! — орала она мне сверху. — Посмотри, как мы высоко! — Карусель, как специально, замерла на мгновенье.

— Так-так, — сквозь визг и крик услышала я знакомый голос, — дочку в мертвую петлю, а сами, значит, победу празднуете. — Передо мной стоял он, красавец мужчина, покоритель дамских сердец, первый кавалер нашего отеля.

Про дочку и карусель, которую он назвал мертвой петлей, я пропустила мимо ушей, а вот насчет победы…

— Победу над кем?

— Над чем, — уточнил он, и сам же за меня ответил: — Над правосудием.

— Позвольте, при чем тут правосудие?

— Вот уж не позволю, — шутливым тоном перебил он меня. — Хочу представиться, я юрист, поэтому…

— Я о вас все знаю, — соврала я, не моргнув глазом.

— Да ну? — как-то вяло удивился он. Наверное, думает: он так известен, что его знают все. Хорошо бы разведать хотя бы, как его зовут. Надо же ляпнула! Теперь как-то неловко спрашивать. Но у журналистов, как у сыщиков, свои уловки:

— К вам по имени-отчеству обращаться? — Этот прием всегда срабатывал.

— Что вы! Зовите меня просто — Святослав.

— Спасибо, — согласилась я. — А меня…

— Знаю-знаю, у вас очень редкое имя — Риса, — приятно удивил он меня. — Наверняка в честь кого-то.

— Да, знаете, в честь одной моей очень именитой прародительницы, — умно поддержала я, с опаской поглядывая на Ксюшу, которая могла бы в мгновенье, поведав историю про рисовую кашу, разрушить его идиллическое предположение.

— Она была испанка? — подсказал он мне вполне экзотический вариант.

Я молча разгладила рукой любимые итальянские брюки из тонкого бежевого кашемира, к которым уже здесь, в Испании, когда нас возили на шопинг, подобрала дорогущую и очень элегантную светлую блузку. Хотела не надевать до Москвы, но сегодня, в такой день, я как чувствовала! Она оттеняла мой легкий средиземноморский загар и гармонировала с приподнятым настроением. Судя по тому, как он разбирается в своих шмотках, такую блузку оценит наверняка.

— Можно я оторву у вас бирочку? — спросил он и ловко дернул за веревочку у меня сзади на шее.

«Идиотка! — мысленно ругала я себя. — Сбоку в шве отрезала, а сверху… Ксюша торопила. Ну и черт с ним, пусть почитает лейбл…»

Даже не взглянув на название знаменитой фирмы, он тут же положил бирку в пепельницу, стоявшую на столе, и, поманив официанта, заказал что-то по-английски.

— Ваша прародительница родом не из этих краев? — Он обвел взглядом растущие вокруг пальмы, море. Ему приходилось кричать мне на ухо, поскольку от музыки и детского гомона стоял страшный шум.

— Испанка? — удивилась, но решила быстро согласиться я. — Возможно, возможно, но только, знаете, не конкретно отсюда. Она, кажется, родилась ближе к Франции. — Я лихорадочно представила себе карту Испании, все точно — ближе к востоку. Рис ведь на востоке выращивают, хоть и не в Испании! И тут же подумала, почему все россияне с такой гордостью сообщают, что их предки родились в Париже, или в Испании, или даже на задворках Европы — в Польше. Никому не придет в голову хвастаться, что прапрабабушка родилась, скажем, на том же Урале или в Якутии. Пиетет перед Западом, их культурой. А это своего рода достояние, богатство. Значит, нечего Ксюше обижаться на немца за нищую Россию.

— А у меня, знаете, прапрадедушка был русским князем. В его честь меня и нарекли.

А-а, вот про это я позабыла, можно похвастаться княжеским или дворянским родом. Надо учесть на будущее.

— Это чувствуется, — буквально вырвалось у меня.

— Да, — явно кокетничая, он тряхнул седой гривой. — Так, вернемся к праву.

— А может быть, не сегодня?

— Согласен, — отозвался он и поднял бокал с шампанским, которое, к моему удивлению, заказал нам двоим. — За знакомство!

Я выпила шампанского и, посмотрев на него, поплыла, позабыв сразу обо всем: о Ксюше, которая болталась где-то в воздухе, о том, что у него больная жена, а он, подлец, даже не бросился ей на помощь, о своем выгодном уральском женихе, который обещал мне корону из самоцветов. В общем, позабыла все, ко всем чертям!

Он поднес мою руку к своим губам. Я вздрогнула.

— А вы очень экспансивная и чувственная… — Помолчав, он пристально посмотрел мне в глаза: — И еще вы умная женщина. Хотелось бы познакомиться с вами поближе.

Тут уж мне точно наступил конец. Я простила ему все, что было и что будет.

— Мне понравилось, как вы умыли уважаемого профессора Самохвалова, — вернулся он к телепередаче.

— Мне казалось, что у вас было более интересное занятие, чем следить за дискуссией по телевизору, — проблеяла я, стараясь, чтобы слова прозвучали с достоинством.

— Значит, вы за мной наблюдали? — с иронией в голосе подметил он.

— Да нет, просто ваша спутница очень бросалась в глаза, — неубедительно оправдывалась я.

— Я на ее фоне мерк?

Но вот уж о том, как он хорош собой, не хотелось говорить вовсе, поэтому я вновь воспользовалась журналистским приемчиком — резко перевела разговор на неприятную для собеседника тему:

— Я, конечно, не хочу вмешиваться ни в чьи дела, но вчера ваша жена…

— Я же объяснил, что это моя сестра… — Он, привыкший к обожанию, был явно недоволен.

— Но вы не вышли к ней, я ночью видела ее там, у камня, она оставалась допоздна одна.

— Я был с ней, просто вы в темноте…

— Риса! — вдруг раздался рядом голос Ксюши. — Вот и мы!

— Какой чудный, породистый ребенок, — мельком взглянув на девочку, сделал он комплимент сразу всем.

— А вы кто? — не очень вежливо поинтересовалась Ксюша.

— Я российский турист, живу с вами в одном отеле.

— А-а, — обрадованно протянула Ксюша, — очень кстати. — И, посмотрев на своего приятеля-немца, с которым, видимо, о чем-то только что спорила, спросила: — Вы приехали сюда с семьей на отдых?

— Так точно, — подтвердил Святослав.

— У вас, конечно, есть высшее образование?

— Есть, — засмеялся он настолько обворожительно, что даже Ксюша, взволнованная спором, продолжила допрос более благожелательно:

— И профессия у вас хорошая, верно?

— Не жалуюсь.

— Какая?

— Адвокат.

— А-а, я знаю, это которых нанимают, когда хотят защитить бандитов.

— Ну, во-первых, нанимают извозчиков, а адвокатов приглашают, а во-вторых, я защищаю людей, вина которых еще не доказана. Они могут оказаться замечательными людьми, а вовсе не бандитами.

— Я знаю-знаю, у меня папа тоже юрист, только не адвокат.

Святослав многозначительно взглянул на меня:

— Теперь я понимаю, откуда такие познания в юриспруденции.

Он ничего не понял, думая, что отец Ксюши — мой муж.

— Вы тоже собираетесь продолжить славные традиции семьи и пойти на юридический?

— Нет, — подернула плечиком Ксюша, — я собираюсь стать фотомоделью, как мама моей подруги Насти. Конечно, если позволят внешние данные. Или махну в артистки.

— Ах, в артистки? — Он не мог скрыть иронию.

— Да, в артистки, — ничуть не смущаясь, повторила Ксюша, и только было раскрыла рот, чтобы продолжить рассказ о своих планах на будущее, как в разговор вмешался немец.