Жажда чуда

Он смерил Мону взглядом, словно прикидывая возможную силу ее сопротивления. Затем, вытащив из кармана очки в толстой черной оправе, водрузил их на нос.

– В интеллигентном виде, – саркастически ухмыльнулся он.

Она покачала головой.

– В достойном. Это все, что я могу предложить.

– Почему вы, черт возьми, столь неуступчивы? – возмутился он. – Я же прошу так немного.

– Вы хотите, чтобы я достала вам луну с неба. Попробуйте обратиться к французскому фотомастеру Картье Брессону. Даже в очках вы выглядите очень молодо. У вас сохранились все волосы, и, судя по всему, вы не красите их.

Он невольно провел рукой по блестящим черным завиткам.

– Я бы предпочел немного седины на висках, но дочь считает, что не стоит торопиться.

– И правильно считает, – кивнула Мона. – У нее, насколько я могла отметить, хватает здравого смысла, который она унаследовала явно не от отца.

– Это ей досталось от матери, – хмыкнул Гарленд. – Эта дама уже много лет не присутствует в моей жизни. – Он чуть помедлил и изрек хрипловатым голосом: – И почему-то в данный момент я очень рад этому.

Мужчина не сводил с Моны глаз, и она не сомневалась, что правильно истолковала их выражение. Просто смешно. Не считая первой встречи, их знакомство насчитывает всего лишь несколько минут, да и те прошли в дурацких шуточках. Но за ними скрывался особый смысл, ибо их взаимно тянуло друг к другу.

Она глубоко вздохнула. Этот человек не вызывал у нее доверия, но не потому, что она знала о нем какие-то нелицеприятные подробности, а из-за укоренившейся настороженности к мужчинам, особенно обаятельным. Найджел Хэмилтон в свое время прельстил ее своим обаянием, а кончилось все довольно грустно…

– Я сфотографирую вас в очках, – деловито продолжила она.

Казалось, Гарленд не слышал.

– Софи сказала, что вы разведены, – тихо произнес он. – Это правда?

Мона отвела взгляд и, потянувшись к полке, на которой хранились светофильтры, спросила:

– Вами руководит профессиональный интерес?

– Вы прекрасно знаете, какого рода интерес руководит мною.

– Я в разводе, – коротко бросила она.

– Давно?

– Три года.

– Достаточный срок, чтобы вы нашли кого-то еще. У вас есть поклонник?

– Нет.

– Я вас устраиваю?

– Нет.

– Почему? Из-за моего поведения при нашей первой встрече?

– Конечно нет. Просто потому, что я вас не знаю.

– Это исправимо. Но настоящую причину вы не хотите мне сказать, не так ли?

– Так, так, – скороговоркой подтвердила Мона. – Если вы готовы, то давайте начнем.

Гарленд сразу же вышел из кабинета, и Мона последовала за ним, слегка удивившись его резкости. За последние пару минут он разительно изменился. В студии томилась Софи.

Они принялись за работу. Мона усадила клиента на высокий стул, пристально рассматривая. Обычно она сама поворачивала голову позирующего, но, имея дело с этим человеком, ограничилась указаниями:

– Посмотрите сюда… в другую сторону… повернитесь ко мне… слегка поднимите голову…

Спустя какое-то время она сказала:

– Почему вы позволили поместить на обложке своей книги столь несоответствующее действительности изображение?

– Я ничего не понимаю в фотографии, и мне было всего тридцать три года. Не знаю, чего ради им пришло в голову сделать меня каким-то прилизанно-безликим.

– Может, они посчитали, что в жизни у вас слишком растрепанный вид, вот и решили приукрасить любимца женщин, – шутливо ответила Мона и была вознаграждена неожиданным взрывом смеха прямо в объектив. Она тут же нажала на спусковую кнопку.

– Когда мой литагент сообщил, что издатель спешит как можно скорее подписать очередной договор, Софи предложила слегка пошантажировать его. Я потребовал новой фотографии на обложке книги, которая уже должна бы пойти в печать, и заявил, что иначе не подпишу договор. Они рвали на себе волосы, но я был непреклонен. Затем дочь сказала, что знает отличного фотомастера, и мне лишь потом пришло в голову, что все это время она подсмеивалась надо мной.

Отец и дочь обменялись выразительными взглядами. Они вели себя, как два друга, которым приходится бок о бок противостоять всему миру. Мона задумалась, почему Софи и Арни живут одни и что случилось с женщиной, которая перестала быть частью жизни Гарленда. Подавив свое любопытство, она отсняла последние кадры кассеты и предложила сделать несколько снимков Софи.

Полная серьезности девочка предстала перед камерой. Мона прищурившись посмотрела на нее через объектив и не могла не прийти в изумление. Юная красавица вела себя с предельной естественностью.

Она отсняла ее крупным планом, а потом сделала несколько снимков отца с дочерью.

– У меня еще остались кадры, – сказала она. – Ну-ка, Софи, давай я сниму тебя в движении.

Мона включила магнитофон, и студию наполнила музыка. Софи стала танцевать, демонстрируя врожденную грациозность. Ярким цветом волос и плавными движениями она напоминала юную тигрицу, и Мона в упоении щелкала кадр за кадром.

– Прекрасно, – наконец остановилась она. – Все!

Пока шла съемка, в студии появились Эван и Лорна. Софи кинулась однокласснице навстречу, возбужденно делясь впечатлениями. Потом Лорна представила подружку Эвану.

Мона повернулась к Гарленду.

– Так вот, относительно страховки…

– Забудьте о ней. Виноват главным образом я, и никто другой.

– Но…

– Прошу вас, не спорьте со мной, – посерьезнел он. – Считайте это моей благодарностью за ваше отношение к моей дочери. Сегодняшний день она запомнит на всю жизнь.

Когда так ставят вопрос, отказ воспринимается как грубость.

– Ну хорошо, – согласилась Мона. – Благодарю вас.

Проследовав за ней в кабинет, Гарленд прикрыл за собой дверь.

– Я тоже запомню сегодняшний день, – сказал он. – Как день, когда мы наконец познакомились. И мне ужасно хочется снова увидеть вас.

Значит, он не оставил эту тему, а только на время отложил. Мона попыталась не обращать внимания на предательский внутренний голос, который уверял, что она рада настойчивости Гарленда.

– Почему вы так стараетесь отделаться от меня? – продолжал выпытывать он. – Что, есть кто-то другой?

– Я же сказала, что сейчас в моей жизни никого нет. И хочется, чтобы так продолжалось и дальше.

– Как долго? Когда вам захочется, чтобы в вашей жизни кто-то появился? Тогда я вернусь.

От необходимости отвечать Мону спасла влетевшая в кабинет Софи.

– Миссис Хэмилтон, а когда будут готовы снимки? – возбужденно спросила она.

– Послезавтра.

– Моя визитка у вас имеется, не так ли? – улыбнулся Гарленд. – Позвоните мне, когда они будут готовы, я заеду и заберу.

Пожимая Моне руку, он на мгновение задержал ее. Она поймала себя на том, что ее взволновало прикосновение теплых мужских пальцев.

За дверью кабинета Эван и Софи были поглощены разговором.

– Идем, дочка, – сказал отец. – Пора домой.

Мона проводила их до выхода из студии. Она опасалась, что Гарленд пригласит ее куда-нибудь, но вплотную за ними следовала Софи, а при ней отцу, видимо, было не до личных разговоров. Она с облегчением вздохнула, расставшись с новыми знакомыми и видя, как, выходя, Арни обнял дочь за плечи. Она не собиралась снова встречаться с этим человеком.

На другой день Мэрилин была охвачена волнением.

Ах, какой милый человек этот Арни Гарленд, – затараторила она. – Правда, он лучше смотрится во плоти, чем на экране телешпора?

– Понятия не имею, – холодно ответила Мона. – Я редко включаю телевизор. Когда будут готовы снимки?

– Во второй половине дня. Рассматривая после ленча фотографии Софи, обе не могли скрыть изумления.

– Вы должны послать их в модельное агентство, – сказала Мэрилин.

– Не могу. Ее отец полезет на стену. – Но что интересует саму Софи?

– Она вроде говорила, что хочет быть моделью, но, возможно, это увлечение пройдет. Отец убежден в этом.

– Да ничего не пройдет! Когда у девочки такие данные…