Друг семьи

– У нас сегодня будут гости. Я давно уже намечал эту вечеринку. Хочу представить новый портвейн. Надеюсь, ты окажешь мне честь своим присутствием.

Когда Рейчел снова встретилась с четой Лидфорд, они провели весь день, обсуждая дальнейшую деятельность. Парк нуждался в значительной перепланировке, так как за столетие своего существования многие замечательные деревья заболели или же вовсе засохли. Как ни жаль, но со многими из них следовало расстаться, посадив взамен новые сильные растения.

Рейчел всегда испытывала тягу к земле. Города казались ей огромной ловушкой, а она – бедным загнанным зверьком, несмотря даже на то что Бостон отличался своей респектабельностью и массой ухоженных зеленых насаждений.

Даже работая дома, Рейчел ощущала запахи гари и разогретого асфальта, и у нее начинала болеть голова. Именно поэтому, избирая для себя дальнейшее направление работы, она решила заняться садами и парками. Люди нуждаются в убежище от жестокости современного мира – в тени деревьев, в изумрудных лужайках, в тропинках, извивающихся среди зарослей цветущих кустов, – во всем том, что помогает человеческой душе снова стать собой.

Хмм… Душа. Не слишком-то подходящее слово для той, кого называют современной женщиной. Правда, отец Рейчел не видел в этом определении ни капли привлекательности.

Ей не хотелось даже думать о том, как Грегори Маггз отреагирует на известие о ребенке. Впрочем, вызвать удивление она вряд ли сможет. Отец всегда ждал от дочери самого худшего, ждал, что она подведет его снова…

Рейчел крепко стиснула руль, искренне сожалея, что отношения с отцом становятся все более натянутыми.

Ее новенький «форд», прошелестев колесами по гравию, въехал в главные ворота особняка де Сакадуро-Кабрал. Перед домом уже стояло несколько машин. Рейчел совершенно забыла о вечеринке, на которую ее пригласил Жоан, и, приближаясь к старинному каменному дому, вдруг услышала сладостные и печальные звуки скрипки – де Сакадуро-Кабрал всегда любили сочетать вино и музыку.

Рейчел остановилась перед массивной входной дверью, прислушиваясь к звучанию струнного квартета. Прекрасная музыка была такой же щемящей, такой же проникновенной, как и ее собственные чувства.

Теренс… Отец… Жоан… Все те, кого она любила и потеряла. Возвращение домой стало для нее самой трудной вещью на свете. Санта-Роза была ненавистна ей воспоминаниями, которые пробуждала. Если бы не Лидфорды, Рейчел давно бы уже собрала чемодан и улетела в Бостон первым же рейсом. Да что там Бостон, любой шумный и грязный город казался ей более приемлемым для жилья, чем этот райский уголок!…

Музыка неожиданно прервалась, и Рейчел, вздрогнув, прогнала прочь тяжелые мысли. Не надо забывать, напомнила она себе, что я здесь для того, чтобы работать, а не копаться в собственных страданиях.

Жоана она отыскала в огромной бильярдной. Он любил устраивать здесь шумные сборища.

По комнате сновали нанятые для такого случая официанты, разнося закуски и прохладительные напитки. Взяв с подноса высокий тонкостенный бокал, Рейчел снова нашла взглядом Жоана. Хозяин дома был одет в хорошо сшитый светло-серый костюм и белую шелковую рубашку. Ворот был расстегнут, открывая сильную шею. Кожа Жоана золотилась, напоминая о долгих днях, проведенных под солнцем.

Вот он засмеялся шутке одного из гостей, резко повернул голову. Какой он красивый и притягательный… какой мужественный и сильный!

Неожиданно Рейчел поймала на себе его взгляд. Их глаза встретились, уголки рта Жоана дрогнули в приветственной улыбке. Она улыбнулась в ответ, чувствуя, как теплеет на душе.

Жоан направился к ней, извинившись перед обступившими его гостями. Приблизившись, он обнял Рейчел и прижал к своей груди так крепко, что можно было слышать биение его сердца и почувствовать дыхание.

Она ощутила трепетное наслаждение, когда Жоан приподнял ее подбородок и поцеловал в обе щеки.

– Рейчи, дорогая, когда ты приехала?

Он все еще держал ее в объятиях, всем телом ощущая мягкость и податливость прелестной женщины.

– Не так давно, – ответила Рейчел, даже не пытаясь высвободиться.

Как глупо все это! Она хорошо знала, что Жоан относится к ней, как к сестре, не питая сексуальных желаний. Но ее тело игнорировало приказы разума и тянулось к этому прекрасному мужчине, отзываясь теплом на прикосновения его сильных рук.

– Ты выглядишь усталой, – отметил Жоан, проводя большим пальцем по щеке Рейчел.

– В самом деле? – А она-то считала, что в последние дни чувствовала себя гораздо лучше, чем обычно. – Пойду-ка я в таком случае попудрю носик.

– Не беспокойся, ты великолепна. Пойдем, я представлю тебя гостям.

Ужин был прекрасным, а гости Жоана – интересными собеседниками. Но в десять часов Рейчел незаметно удалилась в свою комнату.

Гостевые апартаменты в доме Жоана были отделены от остальных помещений, обеспечивая тишину и комфорт тем, кто в них в данный момент жил. Рейчел долго нежилась в ванне, после чего надела хлопковую ночную рубашку и села перед зеркалом, положив подбородок на сцепленные пальцы.

Брайс ненавидел эту голубую ночную рубашку – такую уютную и мягкую. Как-то он подарил ей взамен атласное с кружевом произведение портновского искусства, не вызывающее ничего, кроме смеха. Рейчел вспомнила, как застыла с раскрытой коробкой в руках.

– Брайс, во имя Господа, что это?

– Тебе не нравится, – заметил тот, оскорбленный в лучших чувствах.

– Не то чтобы не нравится, но… она несколько не в моем стиле.

Брайс тогда забрал коробку и стал искать в ней чек, надеясь вернуть покупку в магазин. Рейчел, испугавшись, что обидела возлюбленного, попыталась утешить его, и в итоге все закончилось в постели.

До этого они целовались, но не решались на близкие отношения. Тот случай был первым и последним в их недолгой интрижке, но его оказалось более чем достаточно… для того, чтобы зачать ребенка, которого Брайс отказался признать.

Для начала он обвинил Рейчел в том, что она спала с кем-то еще и что это не его ребенок. Когда та, возмутившись, опровергла измышления, Брайс показал себя во всей красе.

– Неважно, – заявил он. – Мне не нужен ребенок. И ты должна от него избавиться.

– Ты просто злишься.

– Нет, не злюсь. Потому что уверен, что ты поступишь правильно.

– Что есть правильно в твоем понимании? – с вызовом спросила Рейчел.

– А то, что этот ребенок мне не нужен… как я уже тебе сказал.

И тут Брайс признался, что женат, что любит свою жену и не хочет огорчать ее. Сохранив ребенка, Рейчел разрушит всю его жизнь, вот что он сказал напоследок.

Разрушит всю его жизнь…

Глаза Рейчел гневно сверкнули при воспоминании о тех ужасных словах.

Как он мог! Как мог быть таким эгоистичным!

Его жизнь!… А как насчет жизни их ребенка?

Рейчел попыталась расчесать волосы, но руки дрожали и расческа не слушалась. Пришлось отложить это занятие на потом, когда злость немного поутихнет.

Хвала небесам, что она никогда не любила его. Просто некоторое время обманывала себя. Этот человек напоминал Жоана, унаследовав от матери-итальянки темные волосы и правильные черты лица. Но у него не было ни твердости, ни благородства Жоана.

Жоан никогда не пошел бы на супружескую измену. И позаботился бы о ребенке.

Опомнившись, Рейчел заставила себя перестать думать об этом. Хватит всех сравнивать с Жоаном! Это нечестно по отношению к мужчинам и неразумно по отношению к себе самой. Так она никогда не встретит спутника жизни. Потому что никто из живущих на земле и в подметки не годится Жоану!

В дверь ее спальни кто-то постучал.

Рейчел отложила расческу, которую продолжала машинально вертеть в руках, и открыла дверь. В дверном проеме стояла Патрисия, грозно уперев руки в бедра.