Друг семьи

– Дорогая, ты тогда даже не надела трусики.

Рейчел вспыхнула. Слава Богу, в ванной царил полумрак. Она тогда была без ума от Жоана, просто без ума. Хотела поразить его воображение.

– Мне казалось, что так будет… сексуальнее.

– Ты была еще школьницей.

– Мне уже исполнилось семнадцать.

– Шестнадцать.

– Нет, полных семнадцать.

– И ты еще надела такую штуку, как там ее?

– Пояс для чулок.

– Вот-вот, этот самый пояс для чулок под короткое платье. И забыла надеть трусики. Так что я должен был думать?

Для него было невозможно – видеть в Рейчел кого-либо, кроме сестры Теренса.

– Ты должен был думать, что нравишься мне, Жоан. Что я хотела произвести на тебя впечатления.

Рейчел встала и швырнула полотенце. Жоан перехватил его на лету.

– Это меня не впечатлило, поверь. Я чуть с ума не сошел от негодования!

Поэтому-то она и не отвечала на его письма. Жоан, наверное, и не подозревал, каким жестоким может быть. Он вырос в старомодной, аристократической португальской семье. И сам был старомодным и аристократичным, презиравшим американский образ жизни. Жоан полагал, что честь женщины – одно из самых больших ее сокровищ и, несмотря на то что все произошло по прихоти Рейчел, винил в случившемся только себя.

Она направилась к двери, бросив мимолетный взгляд в зеркало. Под глазами пролегли тени, волосы растрепались. Ладно, сойдет и так. Она слишком устала, чтобы попытаться что-либо исправить в своей внешности.

– Брось, Жоан, проехали. Позволь мне переночевать в отеле. Я уверена, Патрисия меня поймет.

Жоан остановил ее, не дав выйти из ванной. Он взял Рейчел за руку и нежно привлек к себе, как делал в те страшные дни после смерти Теренса.

– Я не могу понять, – услышала она тихий шепот. – Я никак не могу понять, что встало между нами. Почему ты так зла на меня? Ты даже не в силах поговорить со мной, не ощетинившись.

Рейчел слышала его слова, словно доносящиеся сквозь туман, и чувствовала тепло, исходящее от сильного мужского тела. Она совсем забыла, какой притягательной и волнующей может быть близость этого человека. Желание быть рядом с ним стало вдруг невыносимым. Рейчел позволила себе еще несколько томительных секунд побыть в объятиях Жоана и лишь потом, собрав всю волю, отстранилась от него.

Прежде чем они успели что-нибудь сказать друг другу, в коридоре, вытирая полные руки о белый накрахмаленный фартук, появилась Патрисия, вот уже четвертый десяток лет бывшая домоправительницей семьи де Сакадуро-Кабрал.

– Ужин готов, – провозгласила она. – Пойдем, Рейчи, я приготовила саррабуло и рулет из шпината. Думаю, тебе понравится.

Кухня благоухала чесноком и мускатным орехом. Патрисия принесла пару тарелок и поставила их на большой дубовый стол, застеленный льняной скатертью. В очаге горел яркий огонь, и таким же теплым желтым светом сияли стоящие на столе толстые восковые свечи в тяжелых подсвечниках.

– Пахнет прекрасно, – заметила Рейчел, несколько удивившись, что богатые кухонные аро-. маты только возбудили ее аппетит, вместо того чтобы заставить желудок по обыкновению взбунтоваться.

Впрочем, устоять перед стряпней Патрисии, наверное, не смог бы и смертельно больной. Эта женщина могла приготовить пару подметок так, что они ничем не отличались бы от сочных бифштексов.

Жоан пододвинул стул для Рейчел. И они сели за стол.

– Все очень свежее, – сказала Патрисия, раскладывая рагу по тарелкам. – Я помню, что ты любишь петрушку, и положила ее от души.

Жоан открыл бутылку красного вина из подвалов де Сакадуро-Кабрал. Некоторое время они сосредоточенно ели, поддерживая неспешный разговор о погоде и местных винах.

Рейчел была признательна Жоану за то, что он избегает касаться в разговоре личных тем, в результате чего ее головная боль стала постепенно проходить.

Неожиданно в холле зазвонил телефон. Несмотря на то что время близилось к полуночи, Патрисия сняла трубку.

– Сеньор де Сакадуро-Кабрал, – сообщила она, возвращаясь в кухню.

– Это мой отец, я должен с ним переговорить, – сказал Жоан, вставая.

– Ну конечно, – рассеянно ответила Рейчел, подавляя зевок.

Она знала, что из-за разницы во времени между Португалией и Калифорнией, Жоан часто ведет деловые переговоры поздней ночью. Семья де Сакадуро-Кабрал владела виноградниками и винодельнями в Португалии и в Северной Калифорнии. Калифорнийские винодельни целиком зависели от Жоана, а его отец и младший брат курировали португальские.

Патрисия дождалась, пока Жоан выйдет, и внимательно посмотрела на гостью. Пожилая женщина явно собиралась выяснить, почему та старательно избегает ее взглядов.

Время шло. Домоправительница не двигалась.

Рейчел не выдержала затянувшейся паузы и подняла глаза.

– Да, Патрисия!

– Ты беременна, не так ли?

– Нет! – инстинктивно воскликнула она, прежде чем поняла, что скрывать что-либо от проницательной португалки бесполезно.

– Родители знают?

– Они в отпуске.

– Стало быть, ты беременна. – Патрисия скрестила руки на груди. – Хорошо, что ты приехала к нам. Жоан позаботится о тебе.

– Нет! Нет, Патрисия, это совершенно невозможно. Жоан и я… Нет! Никогда!

Экономка выглядела озадаченной.

– Чем тебе не нравится мой Жоан?

– Милая Патрисия, Жоан замечательный, но это совершенно не его проблема. У меня все в порядке. Я не нуждаюсь в помощи.

– Но ты не замужем.

– Мне не нужно выходить замуж для того, чтобы родить ребенка.

Патрисия неодобрительно покачала головой.

– Ты ничего не знаешь о детях. Быть матерью не так-то просто, поверь мне.

– Ничего, я научусь! – Рейчел порывисто вскочила. – Я всегда хотела иметь детей. Это так прекрасно! И я не стыжусь того, что не замужем.

– Тогда почему ты ничего не сказала ему?

– Не сказала мне – что? – спросил Жоан, появляясь в дверях кухни. Он сел на свое место и с интересом взглянул на обеих женщин. – О чем я должен был узнать?

– О моей новой работе у Лидфордов, – быстро ответила Рейчел, послав домоправительнице предупреждающий взгляд.

Патрисия нахмурилась и отвернулась к мойке с грязными кастрюлями. Жоан снова посмотрел на Рейчел.

– У Лидфордов?

– Да, именно у них, – подтвердила она, все еще умоляюще глядя на Патрисию. – Лидфорды решили перепланировать свой парк.

Кастрюли загрохотали. И Рейчел пришлось повысить голос:

– Этому парку больше сотни лет!

Кастрюли загремели с новой силой, но она храбро продолжила:

– Я целый год добивалась этой работы. Реальная возможность для меня добиться известности – вот что это такое!

– Патрисия! – вмешательство Жоана заставило кастрюли умолкнуть. Домоправительница фыркнула и занялась чем-то другим, производящим меньше шума. – Продолжай, дорогая, – повернулся он к Рейчел. – Я внимательно слушаю твою историю.

– Это не история, всего лишь моя работа. – И мой шанс, мысленно добавила она.

– Твои родители сказали мне, что Лидфорды переговорили с шестью ландшафтными архитекторами, причем из американцев была только ты.

– Странно, не правда ли?

– И они выбрали тебя.

– Да. – Рейчел не могла скрыть гордости и удовольствия. Парк Лидфордов считался красивейшим в Калифорнии. – Ты не представляешь, как я довольна! Это не работа, а мечта! Я восхищалась владениями Лидфордов, еще будучи маленькой девочкой. Их парк волшебно красив, и теперь я смогу прикоснуться к этому волшебству своими руками.

– Это с ними ты сегодня виделась?

– Да. Я готовилась к этой встрече несколько месяцев. И незамедлительно приступлю к реализации проекта.

Жоан высоко поднял свой бокал.

– За тебя, дорогая! Я горжусь тобой. Ты добилась больших успехов!

Они со звоном сдвинули бокалы, и Жоан улыбнулся собеседнице сквозь прозрачный хрусталь. Однако Рейчел, едва прикоснувшись губами к темно-красной влаге, поставила бокал на стол и снова занялась рагу.

– Ты не пьешь? – удивился Жоан.