Рыцарь моего сердца

Синди снова изумленно уставилась на мать.

— У Дерека Логана? Проблемы? С гостиницами? — Ее удивлению не было предела.

— Представь себе, да.

— Но почему?

— Видишь ли, ты ведь слышала о той неприятной истории, за которую его осудили и в качестве наказания отправили отрабатывать в наш город?

— Ты еще спрашиваешь, — фыркнула Синди. — Мы с девчонками регулярно заходим к нему на сайт. Но ведь он же не виноват. Его осудили по ложному обвинению. Это ж была подстава чистой воды. Это же яснее ясного.

— Представь себе, не для всех.

— Ты хочешь сказать…

— Вот именно. Во всех гостиницах нашего города ему отказали, отговорившись отсутствием мест.

— Вот сволочи!

— Синди!

— Нет, ну правда, вот тупоголовые бараны! — продолжала возмущаться девочка. — Это ж и ежу понятно, что какие-то завистники просто решили таким образом подставить его.

— К сожалению, еж, очевидно, понятливее и человечнее большинства наших обывателей, потому что они не сомневаются в виновности Дерека Логана и не хотят видеть его в нашем городе. Ну ладно, хватит болтать. Мы сможем поговорить об этом позже, а сейчас надо быстренько закончить все приготовления к приему.

3

В начале двенадцатого гости начали расходиться, и через полчаса Оливия вышла на крыльцо проводить последнюю супружескую пару. Воздух был напоен ароматами весны, и ей захотелось немного постоять, подышать свежим воздухом и прийти в себя. Синди она отправила спать, потому что утром той в школу, а ей еще предстояло убрать посуду со столов и заложить в посудомоечную машину. Все, на что у нее не хватит сил сегодня, она доделает завтра с утра.

Несмотря на усталость, Оливия сомневалась, что ей удастся быстро заснуть после потрясения, которое свалилось на нее сегодня. Мало того что она узнала о приезде в город Дерека, так он еще заявился к ней в дом и в довершение ко всему поселился здесь! Это уж слишком для одного дня.

Оливия спустилась с крыльца, остановилась и вдохнула полной грудью, подставляя прохладному ночному воздуху свое разгоряченное лицо.

— Решила составить мне компанию? — раздался низкий хрипловатый голос, от которого приходили в экстаз миллионы поклонников рока. Особенно поклонниц.

Оливия вздрогнула от неожиданности и, резко обернувшись на голос, разглядела очертания мужской фигуры в тени дома, в нескольких шагах от крыльца, наполовину скрытой большим кустом жасмина.

— Дерек, что ты здесь делаешь? Как ты напугал меня! — Она подошла поближе.

— Извини, не хотел тебя пугать. А я просто стою, дышу воздухом и любуюсь на звезды, как в старые добрые времена.

Он явно намекал на то время, когда они тайком забирались на крышу этого дома, целовались и смотрели на звездное небо, но Оливия сделала вид, что не поняла намека. Она решила, что ей лучше уйти.

— Спокойной ночи, — сказала она и стала подниматься по ступенькам.

— Пожалуйста, не уходи, — попросил он.

Оливия остановилась.

— Мне показалось, что ты хочешь побыть один.

— Прошу тебя, останься ненадолго. Горожане упорно избегают меня с того момента, как я приехал в Грейт-Сток.

В его голосе прозвучала обида и боль, и ей стало жаль его. Она подошла ближе.

— Это скоро изменится, вот увидишь, — мягко проговорила она, прекрасно понимая, как тяжело ему сейчас.

Он пожал плечами, не принимая ее сочувствия.

— Мне все равно. Переживу как-нибудь. В моей жизни были моменты и похуже, — сказал он, глядя ей в глаза.

Оливия почувствовала, что краснеет, и порадовалась темноте. Кажется, он снова намекает на их прошлое, на тот день, когда она сказала…

— Я уезжаю поступать в колледж. Я не хочу торговать чипсами на улице или горбатиться на заводе и состариться раньше времени, как твоя мать.

Это были жестокие слова, но она сказала их намеренно, чтобы он разозлился и ушел не оглядываясь. Она должна была поступить так, потому что пообещала его матери, что отпустит его. Она делала это для его же блага.

Изабелла Логан, мать Дерека, была сильной, волевой женщиной с горящими глазами, ожесточенная бедностью и смертью десятилетней дочери от лейкемии.

— Дерек — очень талантливый мальчик, — сказала она ей. — Он прирожденный музыкант и непременно станет знаменитым, если получит хотя бы маленький шанс. Но если он обзаведется сейчас семьей, то упустит этот шанс. Ему придется обеспечивать еще и жену, а возможно, и детей, а это значит, что он должен будет идти работать. Останется ли у него после этого время и силы заниматься музыкой? Добиться чего-то он сможет только в том случае, если полностью отдастся любимому делу. А для этого он должен быть свободным. Дерек ненавидит бедность. Бедность убила его сестру, потому что у нас не было денег, чтобы обеспечить ей должное лечение. Если ты не дашь ему возможности жить другой жизнью, он в конце концов возненавидит и тебя.

Доводы Изабеллы Логан были сокрушительными. Восемнадцатилетняя Оливия не смогла устоять против такого сильного противника.

— Я поеду с тобой, — сказал ей Дерек, когда она сообщила ему о своем решении ехать учиться.

— Нет. Мои родители пригрозили, что не станут платить за обучение, если узнают, что мы продолжаем встречаться. А я уже устала прятаться.

— Значит, ты стыдишься меня? Я для тебя недостаточно хорош?

— Дерек, пожалуйста…

— Я знал, что рано или поздно это произойдет, что твои родители добьются своего и разлучат нас. Конечно, если бы мой отец был банкиром или бизнесменом, а не простым рабочим…

— Трудно винить их в том, что они желают мне добра.

Его глаза стали злыми и колючими, и он ушел, даже не попрощавшись. Ушел навсегда…

— Тебе идет это платье. — Голос Дерека вывел ее из задумчивости.

Она рассеянно улыбнулась, еще не до конца вернувшись из прошлого.

— Это мое выходное платье. Здесь же была свадьба. — Оливия искоса взглянула на него и заметила, что он продолжает разглядывать ее.

— Ты изменила прическу, — сказал он. Тринадцать лет назад ее волосы были длиннее и свободными локонами струились по спине, а сейчас доходили только до плеч и были аккуратно уложены.

— Что поделаешь, все меняется, — проговорила она, смущенная его пристальным взглядом. — И ты тоже сильно изменился.

Дерек отвел взгляд и ничего не ответил. Немного помолчав, он сказал:

— Помню, в детстве я тоже любил смотреть на небо. Бывало, садился на крыльце нашего маленького дома и любовался созвездиями. Иногда мы вместе с малышкой Верити ждали отца с вечерней смены.

Оливия знала, что Дерек стеснялся того, что их семья была бедной. У Логанов было четверо детей: трое сыновей и дочь, Верити, которая впоследствии умерла от рака крови. Отец работал слесарем на местном заводе, а мать горничной в маленькой гостинице. Нет, Дерек не завидовал богатым, просто хотел, чтобы у его семьи было все необходимое. Теперь-то он хорошо обеспечил своих родных — дал образование братьям и перевез мать к себе в Денвер.

— Ты очень многого добился в жизни, Дерек, — мягко сказала она. — Ты можешь гордиться собой.

Дерек изучал ее в отблесках света фонаря, горящего над крыльцом. Она говорила искренне, но чувствовалось, что его успех, слава и богатство не производят на нее такого впечатления, какого ему хотелось бы. Возможно, он добился всего только потому, что хотел доказать Оливии, как она ошиблась, когда бросила его, полагая, что он никогда не сможет вырваться из той среды, в которой вырос. Она бросила его и вышла замуж за какого-то умника из колледжа. А он так нигде и не учился, потому что день за днем, год за годом он сутками напролет играл, пел, репетировал, забывая о сне, о еде, обо всем. Он пахал как лошадь, но в конце концов добился своего — стал известным рок-певцом. Однако забыть, выбросить из головы и вырвать из сердца Оливию, прелестную девушку, которая когда-то любила его, а потом бросила, он так и не смог.

Интересно, подумал он, почему она развелась со своим распрекрасным мужем? И какие у них теперь отношения? Хотя, конечно, это не его дело.