Агни Парфене

И — посмотрев в глаза Мураду, только что вернувшемуся с «ночной прогулки», повторил:

— На всякий случай...

Глава 11

ОДНА НОЧЬ. ВСЕГО ОДНА НОЧЬ

Ты мерзнешь и шепчешь: я не смогу,

Но ангелы, милый, еще не пропели.

Я буду ждать на другом берегу...

Елена Навроцкая

здесь было капище или христианский храм

где богу воскуряли фимиам...

средь трав разросшихся ковром

в тиши пасутся здесь кустов стада

но ты поймешь найдя тропу сюда

что бог по-прежнему в дому своем

Шандор Каняди[23]

О Боже! Временных иль вечных благ ищу,

Все будь, как хочешь Ты, не так, как я хочу,

Премудрый в мире сем желает одного;

Безумный всех вещей: что ж сыщет?.. ничего!

Георгий, затворник Задонский

Нико снился странный сон. Он лез в гору, потом шел по полю, очень долго, в полной темноте, было очень грязно — грязь, кажется, налипала не только на подошвы, она уже была на ногах, на руках, на лице, он пытался отодрать ее, но — не мог...

Она врастала в его кожу так быстро, так мгновенно, а еще — это была не просто грязь, это была грязь с приторным, тяжелым запахом крови.

Он и сам не знал, куда он идет, просто почему-то был уверен, что ему очень надо туда попасть, и говорил сам себе:

— Ну, давай же, осталось пройти еще немного, там эту чертову грязь отмоют, ототрут, и ты будешь свободным...

А идти было все тяжелее — один раз он даже упал и выругался, потому что умудрился упасть лицом в какую-то жуткую, булькающую жижу.

И вот, наконец, он увидел прямо перед собой руины монастыря и обрадовался — идти оставалось уже совсем немного, и там, вдалеке, он видел много горящих свечей, значит, там служат, там есть кто-то, ему помогут умыться. Он прибавил шаг, и в это время зазвонил мобильник — он был уверен, что не брал его с собой, но мобильник оказался почему-то в кармане.

Он хотел нажать отбой, но почему-то ответил: «Да!» — и услышал на другом конце провода кваканье лягушек, и звуки какие-то гадкие, как будто звонили из болота, а потом — детский смех.

«Бред какой», — подумал он и продолжил путь — теперь монастырь был виден довольно хорошо, и оставалось до него совсем мало, но мобильник снова позвонил, и на этот раз он услышал прерывистое дыхание, сладострастный вскрик и снова детский смех.

Он швырнул мобильник подальше, чтобы он не мешал ему идти, — и...

Он проснулся. Он не сразу понял, где он.

Вокруг царила темнота, комната была маленькой и узкой. Он щелкнул зажигалкой, чтобы дойти до выключателя, потом вспомнил, что он в замке, и тут же огонек зажигалки осветил парсуну на стене — или икону, усмехнулся он про себя.

Влад Цепеш смотрел на него насмешливо и грустно, точно сожалея о нем. И в очередной раз Нико подумал — как похож его потомок на эту парсуну, и глаза — такие же, и нос, и складка у губ, и...

«Может быть, это он и есть?» — спросил он себя и засмеялся.

Странное место.

Странное место и странные сны.

Он перевернулся на другой бок и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Ему даже удалось заснуть — теперь он оказался в каком-то странном месте, в другом времени. Кажется, это были двадцатые годы прошлого века, и он сидел в громадной аудитории, а мимо него бродили странные, хмурые люди в кожаных тужурках, и какой-то человек в самом центре бродил по залу, и Нико казалось, что это — сумасшедший, потому что человек что-то шептал, шептал, иногда он подходил к окну и грозил кулаком небесам, а потом — снова возвращался, и снова бормотал с бессмысленной улыбкой. Нико даже удалось услышать, что он бормочет: «Я Начало всего... Черный квадрат — зародыш всех возможностей».

Он повторял и повторял эту фразу бесконечно, и Нико вдруг увидел, как вокруг человека образуется чернота, и она растет — все дальше и дальше, поглощая все вокруг, и люди исчезают в этой пустоте, и — он тоже вот-вот исчезнет... Он вскочил и бросился к выходу.

А голос за спиной креп, он становился все громче и громче, отдавался стальным скрежетом в ушах, повторял: «Я Начало всего... Черный квадрат — зародыш всех возможностей». И черная пустота — настигала. А где-то далеко выла собака, так громко, так страшно — Нико начал кричать.

Он снова помог себе вырваться из объятий страшного Морфея собственным криком. С облегчением вздохнул — сейчас его не пугала парсуна на стене, она была — ничто по сравнению с огромным, растущим квадратом пустоты. И собака продолжала выть — перебравшись через границу сна.

Кто-то постучал в дверь — он выругался. Ничего, если не обращать внимания — непрошеный гость уйдет. Потом он подумал — а если это Елизавета?

— Кто там? — спросил он.

— Эй, вы не спите? — услышал он голос нувориша Олега. — Откройте, а?

Отчаянно ругая себя, Нико встал.

Открыл дверь. Олег был бледен и смешно одет — на нем болталась какая-то пижама, и сверху — куртка от спортивного костюма. Из-за спины выглядывали верные церберы-охранники.

— Что случилось? — спросил Нико.

— Собака, — прошептал Олег, поднимая вверх палец. — Слышите?

— Ну и что? Слышу...

Нико зевнул демонстративно, чтобы показать Олегу всю глупость его детских страхов.

— Она так воет, как будто...

— Она голодна, — услышали они насмешливый, холодный голос, и Олег обернулся.

А Нико увидел его. Влада. Он стоял в самом конце длинного коридора, сложив на груди руки, насмешливый, спокойный, и смотрел на них.

— Собака голодна, — повторил он. — Вы хотели устроить тут аттракцион с вампирами, а сами испугались голодной собаки... Впрочем, вы правы. Я забыл ее покормить. Хотите посмотреть?

— На что? — спросил Олег и почему-то сделал шаг назад, точно надеялся спрятаться за спины охранников.

— На собаку и... вампиров, — усмехнулся Влад. — Вы же хотите тут устроить аттракцион с вампирами, я вас правильно понял? Как же вы будете делать аттракцион, не посмотрев, как они на самом деле выглядят?

И, не дожидаясь ответа, пошел вниз, легко, как будто он был — вороном летящим...

Нико вдруг обнаружил, что идет за ним, против собственной воли, потому что его воля — была сейчас отсечена, и Олег шел за ним, а следом шествовали охранники.

— Черт, — выругался шофер Василий. — Этого просто быть не может... Я все проверял перед выездом — все было в порядке...

— Плохо провэрял, — проговорил Мурад.

До монастырских руин оставалось совсем немного — поле перейти, заснеженное, рыхлое, — Мурад даже сплюнул от такого невезения. Идти по болотистой почве ему совсем не хотелось. Ладно бы снега было много — а тут грязь...

— Ана сени, — пробормотал он.

Машину пришлось оставить — хотя Мураду это не понравилось, — если «птэнчики» нагрянут утром, они наткнутся на машину и могут заподозрить, что кто-то в руинах есть. Впрочем, скорее всего, подумают, что это экскурсанты.

Они двинулись пешком, ноги увязали в мокрой, вяжущей земле, пошел какой-то мелкий, колючий снег. Он обжигал щеки, слепил глаза. Точно — мешал им...

Когда они преодолели половину пути, Василий остановился и выругался.

— Смотри-ка, они, кажись, уже там...

Мурад остановился.

В руинах в самом деле кто-то был — он увидел там огоньки свечей, и — голос, который слышался и здесь, так ясно, что казалось, там, в руинах этих, кто-то установил громкоговорители.

Свечи зажигались снова и снова — теперь Мураду казалось, что там собралось огромное количество народа.

— Господи, воззвах к Тебе, услыши мя, услыши мя, Господи, — пел там хрупкий женский голос, уносясь ввысь, и мужской хор подхватывал:

— Всегда воззвати ми к Тебе, услыши мя, Господи...