Горячая поклонница

— Ладно. Для начала мне не нравится, как вы ворвались сюда и все взяли под свой контроль. Вы в городе всего день, а уже растрачиваете бюджет на доски и фрукты.

— Они куплены не на деньги фонда.

— О… — Он потратил свои деньги? Она едва не застонала. Красив и благороден. Как она ошиблась! Он продолжал смотреть на нее, и она продолжила: — Вы думаете, что это поможет? Если вы будете разбрасываться деньгами, все само собой решится?

Улыбка промелькнула и исчезла.

— Вообще-то именно так все и работает.

— Если мы хотим достичь своих целей, мы должны быть сознательны, настроены реалистично и…

— Ана, вы думаете, мы с вами не сработаемся?

Его голос был холоден, взгляд оценивающий.

Тревожный звонок впился в ее мозг. Она не должна провалиться. Она не хотела влюбляться в него, она не хотела даже, чтобы он просто нравился ей. Ана глубоко вдохнула — если бы только он не сидел так близко от нее! — и медленно выдохнула. Будет ли ей тяжело работать с ним? Возможно. Узнает ли он об этом? Нет. Никогда.

Она заставила себя улыбнуться дружелюбно и искренне:

— Нет, мистер Миллер, я думаю, все будет отлично.

Он прищурился, когда она назвала его по фамилии, как будто раздосадованный ее официальным тоном. Она сжала руки, чтобы не дрожать.

— Вы знали, мисс Родригез, что мне было двенадцать, когда я первый раз вышел на сцену?

Вспыхнув под его пронзительным взглядом, Ана заправила злосчастный локон за ухо — это был единственный способ незаметно обмахнуть покрывшуюся холодным потом шею.

— Нет, я этого не знала.

— Первый договор на запись я подписал в пятнадцать. Заключил сделку с моим первым лейблом в девятнадцать.

Может, дело было в его ленивой манере говорить, а может, в слишком внимательном взгляде. Он не хвастался, не пытался впечатлить ее, он просто ставил ее в известность. Ей казалось, что, когда он договорит, ей это очень не понравится.

— Я двадцать четыре года в этом бизнесе. Почти столько, сколько вы живете на свете. — Он криво улыбнулся. — За то время, что я выступал… — он покачался на стуле, сцепив пальцы на груди в замок, — я имел дело с разными людьми, пытающимися нажиться на мне, заявлявшими, что хотят защитить меня, быть моими лучшими друзьями. Когда ты так долго в этом деле, случается что-то одно: либо ты становишься одним из тех сумасшедших, которые пять раз в день нюхают водоросли, либо учишься чувствовать, когда тебе врут. — Он опустил стул на все ножки. — Я не люблю водоросли.

Она с трудом удержалась, чтобы не закусить губу. Ну зачем ему надо было заканчивать свою тираду шуткой?

— Скажем так, — продолжил он, — есть только одно, что я умею лучше, чем играть на гитаре, — чувствовать, когда кто-то мне врет. Учитывая это, почему бы вам не начать сначала и не рассказать мне честно, с какими проблемами вы собираетесь столкнуться?

Глава 3

Прямота Уорда выбила Ану из колеи. Что ей теперь делать? Она не могла сказать: «О, я думаю, что ты просто мечта. И это меня очень раздражает» или «Я совершенно не готова для этой работы. Я из последних сил делаю вид, что прекрасно знаю, что делаю, и если бы ты знал, как тяжело мне это дается, ты бы меня уволил».

Вместо этого она решила просто рассказать ему свою историю — и пусть сам делает выводы.

— Мне было двенадцать, когда мои родители переехали сюда из Лос-Анджелеса. Хотя это всего в полутора часах езды отсюда, это совершенно разные миры. Мой отец устроился садовником к Уордам, а мать стала их экономкой. Я выросла в их доме, и к нам никогда не относились как к слугам.

Он внимательно смотрел на нее, упершись локтями в колени. Под его взглядом у нее сжималось сердце. Ана привыкла иметь дело со знаменитостями, которые говорили только о себе, но Уорд, похоже, действительно слушал ее, как и ее команду во время совещания. Комната вдруг стала слишком тесной, как будто Уорд занял все свободное пространство. Она сунула ноги в туфли, встала и кивнула на дверь:

— Я пойду, приберусь в конференц-зале. Если хотите продолжить разговор, пойдемте со мной. Если оставить фрукты на столе, они испортятся. — Она знала, что он пойдет за ней: казалось, он делал все, что ей от него хотелось. Идя по коридору, она продолжила: — Вам может показаться, что я рассказываю о своей жизни, но я хочу, чтобы вы поняли: переезд сюда спас мою семью. Не только родителей и меня, вообще всю семью — вслед за нами сюда переехали другие наши родственники.

Он прищурился, обдумывая ее слова, но, похоже, все равно не до конца понимая. Да и как он мог понять? Она остановилась и посмотрела на него:

— Это может прозвучать избито и пошло, но Виста-дель-Мар — особенное место. Оно не идеально, но все мы держимся вместе, мы привыкли помогать друг другу. Это идеальное место для растущих детей, для создания семьи, по крайней мере, так было раньше. Теперь, когда Рейф Кэмерон купил «Уорт индастриз»…

Она замолчала, вдруг осознав, что говорит, но Уорд успел уловить ее интонацию.

— Могу я сделать вывод, что вы не одобряете действия Рейфа?

Она опустила голову, прячась от его взгляда, и осмотрела комнату, полную последствий совещания. Она принялась искать крышку от миски с фруктами.

— Не хочу говорить плохо о нем, — она закрыла миску, — он ваш друг.

Уорд, очевидно, не разделял ее делового настроя. Он сел в кресло и вытянул ноги.

— Кроме того, он ваш начальник.

Что-то было в его словах, как будто предостережение. Отлично. Черта проведена. Она коротко кивнула и подошла к подносу с кексами. Там оставался последний, ее любимый — бананово-орехово-шоколадный. Она оставила его на месте: позже ей не помешает хорошая порция шоколада.

— Не поймите меня неправильно, я очень уважаю его за то, что он организовал «Надежду Ханны».

— Рад, что вы одобряете его миллионный вклад в жизнь городского сообщества, — сухо сказал Уорд.

Забавно, но Рейф не так много вложил в фонд. Он был членом правления, достал им Уорда и включил в состав совета директоров Эмму по просьбе Рональда Уорта. Эмму все обожали, поэтому ее участие в проекте обещало успех, однако Ана не могла отделаться от ощущения, что Рейф взял ее, только чтобы создать иллюзию преемственности между царствованием Уорта и новым режимом. И все-таки люди, годами работавшие на фабрике Уорта, волновались. Ходили слухи, что Рейф пригласил специалиста по связям с общественностью, Макса Престона. Но так ли нужен был фабрике этот специалист?

Ана продолжила:

— С тех пор как я вернулась сюда, я все чаще замечаю, что люди нервничают. Если Рейф закроет фабрику, это будет катастрофа для города.

— Я знаю, но какое отношение все это имеет к «Надежде Ханны»?

— Самое прямое. Я могла бы развернуться шире, если б Рейф уделял фонду больше внимания.

Уорд нахмурился, не сердито, а словно размышляя, чем он может помочь.

— Какого именно внимания?

— Да любого. — Она начала протирать стол. — Я встречалась с ним всего однажды, когда Эмма притащила меня на официальное собеседование.

Она удержалась от того, чтобы заключить слово «собеседование» в воображаемые кавычки, но убрать презрение из голоса не смогла и раздраженно смахнула крошки в ладонь. Все собеседование состояло в том, что она прождала час только для того, чтобы он на секунду оторвался от ноутбука, дал ей разрешение на все, что угодно, и снова уткнулся в монитор.

«Эмма думает, что вы отлично справитесь. Не разочаровывайте ее» — вот и все, что сказал ей Рейф.

Она стряхнула крошки на поднос. Так-то лучше.

— Поосторожнее с желаниями, — заметил Уорд. — Рейф может быть очень требовательным.

Он смотрел на нее, и она снова занервничала. Странно, она думала, что во всем виновата крошечная комнатка, но, похоже, размер помещения значения не имел.

— И все-таки я хотела бы, чтобы он уделял нам больше времени. — Она подошла к доскам и взяла губку, еще не распакованную. — С того самого первого дня мы общаемся по имейлу, и на любой мой вопрос он отвечает одно и то же. — Вскрывая упаковку, она попыталась изобразить Рейфа: — «Я полностью доверяю вашим решениям». — Было странное удовольствие в уничтожении следов совещания, пусть это было просто стирание слов с доски. Если бы все ее проблемы могли разрешиться так же просто. — Я начинаю думать, что он просто присылает одно и то же письмо.