Вторая попытка

Я хотела проигнорировать ее вопль, но против воли поинтересовалась:

— Что — я?

— Вот доказательство, что за «Дном Пайнвилля» скрываешься ты!

— Что?

— Боже мой! Ты пишешь все это, точно! Я клянусь, мне надо работать детективом! Клянусь!

— И как же это письмо доказывает, что его написала я? — спросила я, обескураженная ее логикой.

— Потому что ты знаешь, что мы о тебе догадываемся, вот и пишешь про себя!

— Но зачем мне так портить свою репутацию?

— Да ладно тебе!

Мэнда вскочила с места.

— Да ладно тебе — что?

— Никто не верит, что единственная некоронованная королева Девственности сделает что-то нелегальное или аморальное. Мисс Совершенство! Мисс Я-Ничего-Такого-Не-Делаю!

Истеричные крики Мэнды пробудили Рико Суэйва.

— Мисс Пауэр, вы осознаете, где находитесь?

Мэнда и не думала молчать.

— Но если ты думаешь, что я позволю тебе тешить свое эго фальшивыми обвинениями в адрес моего парня, ты глубоко заблуждаешься. — После этого она круто повернулась и вышла, оставив Рико Суэйва и остальных недоумевать, что произошло.

Когда прозвенел звонок, Маркус обернулся и прошептал мне:

— Я тебе говорил.

Говорил. Только я не писала об этом, потому что боялась, что не сумею сосредоточиться на Лене. Но теперь мне надо рассказать об этом.

У меня было такое чувство, что мне надо поблагодарить Маркуса за его достойное поведение в закусочной «У Хельги». Его версия не была полностью правдивой, но и лживой она не была, это точно. Даже если бы меня приковали наручниками к печатной машинке, я все равно не знала бы, какими словами описать то, что между нами было.

Я не хочу вдаваться в философию, но реальность — более субъективная штука, чем люди склонны считать. Люди вроде Лена хотят верить, что на все вопросы есть определенные и четкие ответы, потому что это дает иллюзию упорядоченности в хаотичном и безумном мире. И разве реальность — это не проявление мнения одного человека, которое отличается от мнения другого?

Версия Маркуса той истории была направлена на то, чтобы спасти мои отношения с Леном.

Я впала в паранойю по поводу «Дна Пайнвилля» и больше в школе ни с кем не разговаривала. В этот уикенд я съездила в «Серебряные луга», узнав, что Маркус будет там.

— Так-так-так, — пропела Глэдди, — смотрите-ка, кто к нам пришел!

— Привет, Глэдди, — я оглядела набитую народом комнату отдыха. Пришло время играть в бинго.

— Кого ищешь-то. Джей Ди? — спросила она так невинно, что я готова была поклясться, что она знает ответ наперед.

— Никого, — солгала я. — Я пришла навестить тебя!

Глэдди расхохоталась.

— И что ты дальше будешь делать? Попытаешься продать мне Бруклинский мост?

— М?

— Темная ты личность, — проговорил Мо.

— Почему б тебе просто не признаться, что ты пришла увидеться с Тутти-Флюти?

— Эээ…

— Знаешь, он только что был тут. Но смылся, как только увидел, что ты подъезжаешь к стоянке.

— Правда?

— Он сказал, что уважает твою личную жизнь.

— Правда?

— Да, правда ведь, Мо?

Мо энергично закивал.

— Конечно, правда.

— Где он?

— Ну… — протянула Глэдди, почесав голову или, точнее, берет на ней. Только сейчас я заметила, что он был оранжевого цвета, а штаны на ней были зеленые. Я взглянула на ее ходунки. Пурпурные ленточки. Ничего общего с ее традиционными цветовыми предпочтениями. Я удивилась про себя, как долго это будет продолжаться.

— Он внизу, — ответила она наконец, блеснув фарфоровой улыбкой. — В библиотеке.

— Спасибо.

— О нет, Джей Ди, — сказала она. — Это тебе спасибо. А теперь проваливай!

Я пошла вниз, и, разумеется, Маркус был в библиотеке, читал вслух каким-то старушкам. Он взглянул на меня, когда я вошла в темную, обитую деревянными панелями комнату. Читать он не прекратил, однако вспыхнувшее в камине пламя на какой-то миг ярко осветило его лицо, он был удивлен. Я села в кожаное кресло и стала слушать.

— «И как только смуглый стройный парень приблизился к герцогине, она почувствовала томление в чреслах. Она не могла дождаться, пока на нее обрушится напористая и страстная любовь Стефано…»

Черт! Дешевая порнушка!

— «Они упали в стог сена, сдирая друг с друга одежду и рыча от страсти, словно дикие звери…»

Маркус определенно подогревал стариковские воспоминания. А у меня есть бойфренд, который слишком хорош для таких дел. Господи, да сейчас меня заведет все что угодно, даже надписи на коробке с крекерами.

Когда закончилась глава, он закрыл книгу.

— Продолжение следует, — сказал он с усмешкой. Старушки застонали в знак протеста.

— Извините, леди, — проговорил он, указав на меня. — Мне нужно поговорить с подругой.

Седые, белоснежные и даже голубоватые головы повернулись в мою сторону. Мое явление никого не впечатлило. Когда они шаркали мимо меня к выходу, я услышала, как они обсуждают мои джинсы и неумение ухаживать за собой.

— Разве так уж сложно привести в порядок волосы перед выходом из дома?

— Или воспользоваться румянами?

— Точно. Современные девушки абсолютно не знают, как преподносить себя.

Они были очень похожи на мою мать. Очень.

— Привет, — сказала я. — Хорошо читаешь.

— Я стараюсь вкладываться в любой материал, с каким мне приходится иметь дело, — он сел напротив меня. — Я удивлен, что ты пришла.

— Ну… я просто хотела побла…

— Послушай, ты не должна благодарить меня, — перебил он. — Лен — мой друг, и я хочу видеть вас вместе, счастливыми. Я сказал то, что должен был сказать.

— Я ценю это.

— Не волнуйся, если кто-нибудь узнает о том, что в действительности произошло, наркотики эти и прочее… — туманно сказал он. — Никто в это не поверит. Как никто не поверит Тэрин, если она всем расскажет, что это ты тогда пописала в баночку, а не она.

У меня внезапно свело все тело, и даже трехмесячные занятия йогой не спасли меня от этой судороги.

— Что ты имеешь в виду? Она знает правду? Она просила тебя рассказать ей?

— Не совсем, — ответил он. — Просто…

— Что?

— Однажды она подошла ко мне в школе, и это было первый раз, когда мы с ней заговорили. Она показалась мне такой невинной и беззащитной, и я почувствовал к ней жалость.

— Правильно, — кивнула я.

— Я подумал, что ей нравится выглядеть такой грустной. Может быть, мне стоило извиниться перед ней. Может быть, нужно было все объяснить.

— Но ты этого не сделал?

— Конечно, нет. Я обещал, что никогда не предложу тебе наркотиков, и слово свое сдержал. Кроме того, как я уже говорил, никто не поверит в то, что ты поступила так плооооохо, — последнее слово он протянул с насмешкой.

Надеюсь, что он прав. Разве Маркус когда-либо заблуждался?

Только насчет меня.

Девятнадцатое января

СПЕЦИАЛЬНАЯ ПЕСНЯ НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

(Поется на мелодию традиционной деньрожденной песни.)

С днем рождения меня.

Мне уже восемнадцать.

Я потеряла невинность

Благодаря Лену Леви.

Вот так-то! Шучу. Я все еще девственница. Я попросила Лена лишить меня невинности, а он вместо этого подарил мне сборник дисков DVD.

Не то чтобы подарок мне не понравился. Все-таки Джон Кьюсак. Подборка обычных («Скажи что-нибудь»), раритетных («Точная вещь») и ооочень раритетных («Жаркая погоня») фильмов изрядно порадовала меня. Изрядно. На меня такое облегчение накатило, что его день рождения был в августе, еще до того как я стала его девушкой, потому что на фоне его великолепных подарков мои бы точно выглядели жалко.

Я все еще надеялась, что, может быть, сегодня у нас с ним будет секс. Как я докатилась до того, что мечтаю потерять девственность в праздничные дни — в Новый год, например, или на день рождения?.. Не знаю, но я стала одержимой этой потерей девственности вообще. И мне несказанно «повезло» — я встречаюсь с восемнадцатилетним парнем, который хочет блюсти себя до свадьбы.