Поверить в любовь

— А вы догадливый! — съязвила в ответ Ева. — Удивительно, что Джеймс не сообщил вам и это… Мне двадцать. — Посмотрев Феликсу прямо в лицо, она дерзко спросила: — А вам?

— О, я гораздо старше вас!

— И, конечно, умнее?

— В некоторых вопросах — несомненно да.

— Почему же не во всех? Боже мой, вы удивляете меня! Какая скромность!

Ева чувствовала, что опять завелась, но никак не могла остановиться. Что-то непонятное происходило с ней: спокойствие Феликса совершенно выводило ее из себя. Хотелось говорить колкости, непременно заставить его разозлиться! Еве казалось, что одно его присутствие в комнате уже выбивает ее из колеи, приводит в замешательство. Никто не давал ему права смеяться надо мной! — В смятении подумала она, окончательно теряя уверенность в себе.

— Я никогда не был женат. И вдовцом соответственно тоже. В этом вы, несомненно, гораздо опытнее меня, — совершенно серьезно, без всякого намека на насмешку произнес Феликс, и этого оказалось достаточно, чтобы Ева смутилась чуть не до слез.

Я и правда веду себя как пятнадцатилетняя! — подумала она и внезапно почувствовала желание выговориться, поделиться своими бедами с этим человеком.

— Я так разочаровала его… — пробормотала Ева чуть слышно, сосредоточив взгляд на гладкой голубой поверхности бассейна, вид которой действовал на нее успокаивающе.

— Кого? Вашего мужа?

Ева улыбнулась и покачала головой.

— Нет, что вы! Я имею в виду Джеймса. — Она тяжело вздохнула. — Признаться, мое поведение последние несколько лет было просто ужасным. Я была трудным подростком… Потом вышла замуж… Короче говоря, я не оправдала надежд Джеймса. Он так хотел, чтобы я добилась чего-нибудь в жизни!

— А вы? Разве вы сами не мечтали о блестящем будущем?

Его вопрос поставил Еву в тупик. Она нахмурила брови.

— Наверное, когда-то… — Ева мысленно вернулась к годам своей учебы в школе актерского мастерства. Тогда она была энергична, честолюбива и, разумеется, полна самых смелых надежд. — Да, мечтала, — с уверенностью ответила Ева. — Но это было так давно!

Она была не в силах отвести взгляд от глаз Феликса: они словно гипнотизировали ее. Но по выражению его лица — спокойному, почти отстраненному — было невозможно догадаться, о чем он думает.

— Вы еще очень молоды, — наконец, обнадеживающе произнес он. — У вас все впереди…

— Вы правда так считаете?

Ева сама не понимала, почему для нее так важно мнение Феликса, почему ей вдруг захотелось открыть душу фактически незнакомому человеку, рассказать ему то, о чем никому никогда не говорила. Конечно, он настроен к ней довольно дружелюбно, но ведь этого недостаточно, чтобы ожидать от него сочувствия и жалости! Наверное, я просто еще не совсем поправилась, решила Ева.

— Вы знаете, иногда… — сказала она, медленно произнося каждое слово, — иногда я чувствую себя такой старой! Мне кажется, что жизнь кончилась, прошла стороной… У меня внутри все умерло…

Еве стало жалко саму себя. Если он скажет мне что-нибудь доброе, я заплачу, подумала она. Я точно заплачу…

Но Феликс как будто читал ее мысли. Когда он заговорил, ни тени сострадания не чувствовалось в его голосе:

— У всех бывает такое ощущение. Ева, жизнь жестока; иногда даже очень сильные люди отступают, не выдерживают всего, что выпало на их долю.

— А вы? С вами бывало такое?

— Да, и не раз, — коротко ответил Феликс — ему явно не хотелось развивать эту тему. — Примите-ка душ, — посоветовал он, показав, где находится ванная комната. — И, по-моему, вам было бы неплохо немного поспать. Я вас разбужу к обеду.

— Я не голодна, — пробормотала Ева.

— Отдыхайте… до обеда, — повторил Феликс, не обратив внимания на ее слова.

Открыв глаза, Ева обнаружила, что лежит на широкой кровати, укрывшись одной простыней. После сна она чувствовала себя гораздо лучше.

Она обвела взглядом комнату. Уют, тишина и спокойствие… После толкотни и суматохи аэропорта дом Феликса казался Еве почти раем.

Интересно, который сейчас час? — подумала она. За окном было так же светло, как прежде, но Ева не могла быть абсолютно уверена, что вечер еще не наступил: ведь она никогда раньше не была на Крите и не знала, когда здесь заходит солнце.

Еще несколько минут понежившись в постели, Ева сладко зевнула, потянулась и наконец встала. Достав из чемодана легкое хлопчатобумажное платье, она надела его, открыла окно и вдохнула теплый, сладковатый аромат роз, тут же наполнивший комнату.

Как здорово, наверное, просыпаться каждый день в таком доме! Какую гордость, должно быть, испытывает человек, называя этот дом своим… Счастливец же этот Феликс!

Ева вспомнила, сколько сил и энергии она потратила, чтобы сделать уютной и привлекательной свою квартирку. Но из этого так ничего и не вышло…

А всему виной мое глупое упрямство! — подумала она. Если бы не ее характер, она бы, наверное, сейчас жила на такой же прекрасной вилле. Ведь Джеймс предлагал ей в качестве свадебного подарка дом или квартиру. Но Ева была категорически против: она хотела быть независимой, добиться всего самостоятельно…

Нет, я не буду больше думать об этом! — решила Ева. Прошлого не вернешь… И вообще, Феликс прав: я еще молода и у меня все впереди!

В доме стояла полная тишина. Это показалось Еве немного странным. Где же Феликс? Он же обещал разбудить ее к обеду! Она внимательно прислушалась. Ни звука, ни малейшего шороха…

Ева подошла к двери, открыла ее, выглянула в коридор. Никого! Царившее вокруг безмолвие пугало; чувство страха, вдруг нахлынувшее на нее, было необъяснимым, но от этого не менее острым.

— Феликс! — дрожащим голосом позвала она.

Ответа не было. Сердце Евы сжалось. Тишина, которая несколько минут назад так радовала ее, теперь казалась гнетущей, подозрительной…

Наверное, что-то случилось! — промелькнуло у нее в голове. Ева с трудом перевела дыхание. Нет, надо успокоиться. Сейчас я спущусь вниз и найду там Феликса, убеждала она саму себя.

Собравшись с духом, Ева спустилась на кухню. Часы на стене показывали девять, но на столе не было ничего, похожего на обед.

— Феликс!

На этот раз Ева крикнула громче, но ответом ей была тишина. Никаких признаков жизни…

Подгоняемая страхом, Ева выбежала из дома. Уже темнело. Ей бросились в глаза красные, переспелые плоды апельсиновых деревьев; ветки согнулись под их тяжестью. Ева до боли в глазах вглядывалась в темноту. Никого…

Ее охватила паника. Богатое воображение рисовало самые мрачные картины. Что, если Феликс решил подшутить, бросить ее здесь одну?! Она же, в сущности, совершенно не знает, что он за человек! А вдруг… Его ведь могли похитить, даже убить!

Ева бросилась обратно к дому — ей казалось, что там она будет чувствовать себя в безопасности, — но, не добежав до крыльца, оступилась и, вскрикнув, растянулась на земле.

— И что это, интересно, вы здесь делаете? — услышала она над собой насмешливый голос.

Первое, что Ева увидела, подняв голову, были кожаные туфли Феликса. Потом — его загорелые мускулистые ноги. И наконец, когда он наклонился, чтобы помочь ей встать, разглядела его самого, в темно-синих шортах и рубашке с короткими рукавами. Ева заметила улыбку, затаившуюся в уголках его губ, и почувствовала, как ее лицо заливает краска смущения. Весь ее страх сразу куда-то исчез.

— Я… я думала, вы ушли, — пробормотала она, кляня себя за глупость и мнительность.

— Ушел? — Феликс помог Еве подняться, обхватив рукой ее талию. — И куда же, по-вашему, я мог уйти?

Ева ничего не смогла ответить: почувствовав прикосновение Феликса, она словно потеряла дар речи; сердце ее бешено колотилось. Феликс же по обыкновению был совершенно спокоен, на его лице не отражалось ни тени эмоций. Ну почему он всегда такой хладнокровный и равнодушный?! Еву переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, она испытывала облегчение — ведь Феликс был здесь, рядом. Но с другой — его холодность и безразличие просто выводили ее из себя!