Концерт

— Привет, Лохман. — Катя шла ей навстречу.

— Катька? Ты? Какими судьбами? Ты была на концерте?

— Конечно…

— Ну и как? Мы страшно волновались…

Катя развела руками.

— Меня до сих пор трясет… Слушай, ты Артура не видела?

— Только на сцене. Слушай, ты что, консерваторию закончила?

— А ты что, не знала? Все, Катька, получилось так, как ты мне напророчила. И консу закончила, и Гартманшей стала. Так-то вот.

— Он твой муж?

— Муж объелся груш. Это наказание какое-то, а не муж. Только и делаю, что кормлю его да смазливых учениц из класса после десяти выгоняю, но это уже отдельный разговор…

А ты-то как? Тоже кого ждешь? Вечно мы их ждем.

— Ушел куда-то, — нерешительно проговорила Катя.

— Вот-вот. И мой тоже ушел. Смотри, на улице почти никого не осталось.

Они поднялись почти одновременно: Лора, увидев Гартмана в гардеробе. Катя — Никиту, показавшегося со стороны консерваторских ворот, со двора.

— Подождите, не уходите! — крикнула Лора, прежде чем захлопнуть за собой дверь. — Сейчас поедем к нам пить шампанское, Кать!

Никита шел быстро, он улыбался, а потом и совсем расхохотался. Он сел на скамейку и, когда наконец успокоился, поцеловал Катю.

— Ты что, с ума сошел?

— Да, сошел. — И он опять рассмеялся. — Посмотри во-о-н туда, — он показал на окно, и Катя увидела Лору. Трудно было определить, что она делает. Она сидела перед Артуром Яновичем почти на коленях и промокала ему платком нос. Рядом суетилась вахтерша с аптечкой.

— Хочешь посмотреть на умирающего композитора? Совершенно бесплатно, один раз в сезоне! — куражился Никита, подзывая Катю поближе к окну. — Знаешь, я решил его проучить…

— Как? — Катя не дала ему договорить. — Так это ты его так отделал? Тебя же в тюрьму посадят! Как, как ты объяснил ему, за что его бьешь? Ты сумасшедший! — Она оттащила его в сторону, в тень.

— Ничего я ему не объяснял, ты же сама говорила, что это никому не нужно. Просто я встретил его, сказал, что хочу ему выразить свое восхищение.

— И выразил?

— Выразил.

— Кулаком?

— А чем же еще?

— А что он, хоть защищался?

— Катенька, это же не мужик — композитор!!! Если бы ты видела его испуганные глаза, это лицо без единой кровинки! Да на него невозможно было смотреть без смеха… — Никита многозначительно поднял палец кверху. — Но он все же сказал мне на прощание: «Мы с Еленой друзья, не больше, как это глупо с вашей стороны…» И все такое прочее.

— Бедняга, он принял тебя за ревнивого мужа одной из своих поклонниц. Но зачем же бить? Вот не ожидала от тебя… Он ведь так и не узнает, за что его избили. — Катя вздохнула. — Кстати, ты не желаешь шампанского?

В обществе Гартмана? Нас пригласили…

— Нет, пойдем лучше к тебе. Ты поиграешь мне свои песни… К тому же пора уходить, ты же не хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?..

Она вдруг замерла, притянула Никиту к себе и нежно поцеловала.

— Знаешь, — зашептала она с ноткой неизъяснимой, едва зародившейся гордости, — а здорово ты его…