Своенравная Мелани

– Извините меня, мистер Мартин, – произнес он, прилагая поистине титанические усилия. – Думаю, я потерял над собой контроль, я этого не хотел...

Мелани видела, как нелегко ему было переступить через свою гордыню. Она облегченно вздохнула. Еще один кризисный момент миновал. Жизнь с подростком полна неожиданностей – взлеты и падения.

– Прости меня, Мел, я был большой свиньей. Мы с Фигги собрались перекусить бургеров. Его братан, Баш, отвезет нас. Но мы вернемся к девяти, ладно? – Парень почти умолял.

– Ладно, – сдалась Мелани, – но только при условии, что ты выполнишь домашнее...

Но Ник уже ничего не слышал. Одного ее слова «ладно» было для него вполне достаточно. Он уже мчался по двору и, распахнув калитку, ринулся к ожидавшей его машине.

– Извини за Ника, Тед. Иногда он совершенно неуправляем, – виновато проговорила Мелани, когда они вышли на крыльцо.

Тед усмехнулся:

– Когда же, наконец, эти ученые придумают лекарство от переходного возраста?

Мелани вздохнула, мысленно согласившись с Тедом, но тема была исчерпана.

Она глубоко вдохнула сладкий, умиротворяющий воздух позднего весеннего вечера.

Клены мерно шелестели листвой, где-то вдали слышался лай собаки на безлюдной тихой улочке. Несмотря на сомнительных соседей, которые периодически по ночам устраивали шумные перепалки, Мелани любила это место, высокую траву и лающих собак. Она с удовольствием переехала сюда из роскошного и безвкусного «Картушного двора», где прожила до шестнадцати лет.

– А Ник ненавидит это место, – вдруг сказала она, скорее себе. – Всякий раз, когда мы возвращаемся сюда, Ник начинает петь: «Хайт-хо, хайт-хо, подъезжаем мы к гетто!» Может быть, причина такого поведения мальчика в том, что он провел слишком много времени в доме дяди?

Они немного помолчали, каждый думая о своем...

Прервав свои мысли, Тед полушутя спросил:

– Поэтому ты так хочешь получить наследство? Неужели ты собираешься выйти замуж за какого-нибудь общественного лидера и жить в этом уродливом замке?

Девушка искоса взглянула на добродушное и умное лицо Теда. Да, он научился читать ее словно открытую книгу. Мгновение назад она сама еще толком не знала, что собирается делать.

– Нет, не думаю... даже ради Ника. Я уверена, что существует другой способ получить наследство.

– Да? Какой же?

Мелани расправила свою цветастую юбку.

– Ну, например... – она набрала в легкие воздух, – допустим, я смогу убедить этого Логана, что не такая уж я безнадежная, как представил меня Джошуа. – Она насмешливо улыбнулась. – Я оплачиваю счета, содержу в чистоте свое жилище, никого не пристрелила за последнее время и не думаю, что кто-нибудь знает о моем прошлом...

Тед скептически поднял бровь.

– Кажется все очень просто, но ты не учла одну вещь... Я беспокоюсь... за твой характер, если честно. – Тед приложил свой палец к ее губам, не позволяя ей разразиться бурей протеста. – Давай представим Логана, роющегося в твоих личных счетах, который упрекает тебя в том, что ты потратила слишком много на спагетти, кетчуп или, скажем, нижнее белье. Ты просто взорвешься.

– Между прочим, иногда и ты можешь ошибаться, – высокомерно заявила Мелани.

– Да, иногда я ошибаюсь, но только не на этот раз. Не могу сказать точно, что именно могло бы заставить тебя подчиниться чьему-либо авторитету. И, поверь, двенадцать миллионов долларов здесь не помогут.

А когда пятью часами позже позвонили из полицейского участка, сообщая, что Фигги, Баш и Ник задержаны, Мелани поняла, как ошибался Тед. Двенадцать миллионов долларов пришлись бы весьма кстати.

Все субботнее утро было пасмурно. Дождь так и не пошел, но небо затянуло грозовыми тучами. Мелани припарковала свой маленький седан на обочине дороги, ведущей в «Картушный двор».

Положив руки на руль, Мелани посмотрела на дом. Сколько лет прошло, а он все такой же... Огромное сооружение, безобразное и неприветливое. В какой-то момент ей захотелось завести машину и уехать. Но она вышла из машины, поправила коротенькую юбочку, закинула назад свои каштановые волосы. Убедившись, что все, кроме сердца, которое билось где-то на уровне горла, на месте, она тихо пошла.

Поднявшись по мраморной лестнице, Мелани позвонила.

Ожидая, пока откроют, она разглядывала псевдогреческие статуи, которые охраняли двойную дверь. Они всегда вызывали у нее тревожные чувства – две обнаженные, безрукие женщины, словно превращенные кем-то в камень при попытке покинуть дом. Вероятно, женский идеал дяди Джошуа. Немая, беспомощная и безнадежно застывшая женщина, которой некуда деться...

– Доброе утро, леди, – сказала она, похлопывая статую по обрубку плеча. – Видите, я вернулась. Я думала, что уже никогда вас не увижу, но не все так просто...

Входная дверь открылась, и Мелани почувствовала, что снова превратилась в восьмилетнюю девочку, увидев перед собой самое отвратительное для нее лицо.

– Миссис... Хиллиард... – Она сглотнула и попыталась начать снова: – Рада вас видеть, миссис Хиллиард, как поживаете?

Лошадиная челюсть женщины слегка напряглась, а черные глаза с темными мешками под ними совсем скрылись под густыми щетинистыми бровями, превратившись в щелки.

– Все это время я скорбела по твоему дяде, дорогуша, – сухо ответила миссис Хиллиард. – Не то что некоторые!..

Вот если бы жизнь была похожа на ту, что описывают в сказках, грустно подумала Мелани, было бы все по-другому. В сказках живут розовощекие, веселые няни, готовые приласкать и утешить несчастную сиротку. Конечно, иногда и они любят поучить детишек уму-разуму, но совсем не со зла, а с любовью.

Мелани выпрямилась. Инстинкт подсказал ей, что надо выработать новую тактику поведения. Она спокойно встретила хмурый взгляд женщины и твердо сказала:

– Полагаю, мистер Логан уже на месте?

Явно не ожидая такого поворота, миссис Хиллиард уставилась на Мелани, потом, отступив в сторону, широко открыла дверь.

– Он ждет в библиотеке, – процедила она далеким от любезности тоном.

Огромный холл «Картушного двора» навевал невеселые воспоминания. Но все же что-то было не так...

Кинув взгляд в сторону главной лестницы, Мелани увидела, что двое молодых рабочих застилали лестницу ковролином, непринужденно болтая на каком-то мелодичном иностранном языке, а один из них даже весело насвистывал. Завидев девушку, молодые люди стихли и приветливо улыбнулись. Во времена правления дяди в этом доме царила гробовая тишина, и вряд ли кто-нибудь осмеливался свистеть.

Но как мучительны воспоминания... Она ускорила шаг.

В конце концов, должна же быть какая-то награда за прожитые в этом доме годы, думала Мелани, пересекая холл и приближаясь к библиотеке. Она должна получить это наследство!

Темная деревянная дверь была плотно закрыта, и Мелани постучала.

– Черт возьми! Кого там еще несет? – Она явно услышала голос дяди. Джошуа ненавидел людей и ругался всякий раз, если раздавался звонок телефона или в дверь.

От неожиданности Мелани чуть не потеряла равновесие.

– Коперникус!

Как же она про него забыла? Этот несносный попугай был под стать самому Джошуа. Вздорная птица словно губка впитывала все бранные словечки. И дядя выучил Коперникуса ругаться на шести языках.

– Кто это? Кого там черт несет? – не унимался попугай даже после того, как Логан отворил массивную дверь. В одной руке он держал увеличительное стекло, а в другой карту, но из-за полумрака в библиотеке Мелани не сразу это заметила.

– Заходи, Мелани, – пригласил Клей, перебивая выкрики попугая. – Я как раз заканчиваю работу. Да покажись же, наконец, Коперникусу, иначе с ним случится удар.

– Ничего с ним не случится, – заверила она. – Он всегда был такой.

С этими словами Мелани все же подошла к старому попугаю. В последний раз она его видела, когда ей было лишь шестнадцать. Птица замолчала, словно узнала девушку, но не верила своим глазам. Нервно нахохлившись, Коперникус переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая на гостью.