Пока смерть не разлучит нас (СИ)

Та была совершенно растеряна.

— Мы колдуны, — сказал Карлайл. — Не злые. Хотя вам сейчас так, наверное, не кажется.

Колдуны? Настоящие колдуны? Всё это звучало как бред. Но рыдающая Белла в теле Эсми и стоящая рядом с Карлайлом Эсми в теле Беллы доказывали, что бред этот был страшной правдой.

— Ты, наверное, не пил вино, да? — догадалась Эсми-Белла. — Оно тебе не понравилось? Я ведь говорила, Карлайл, что однажды нам попадётся трезвенник.

— Ты всегда права, дорогая, — вздохнул Карлайл. — Значит, ты не пил вино, Эдвард. Очень жаль. Ты всё усложнил.

— Усложнил? Верните Белле тело! — гневно потребовал Эдвард.

— Прости, Эдвард, но это невозможно, — сказал Карлайл. — Вы с Беллой действительно понравились нам…

— Мы или наши тела? — зло посмотрел на него Эдвард.

— И то, и другое, — рассмеялся Карлайл. — Мы не злодеи, Эдвард. Мы такие же влюблённые, как вы.

— Если вы не злодеи, верните Белле её тело!

Эдвард готов был вцепиться в горло этому чудовищу с лицом доброго дедушки и сдерживался только, чтобы не нарваться на пулю.

— Я же сказал, что не могу, — сказал Карлайл как будто даже с искренним сожалением.

— Почему?

— Заклятье закрепило душу Эсми в теле Беллы на пятьдесят лет, — ответил колдун. — Если бы можно было покидать тела раньше, думаешь, мы стали бы ждать, пока наши новые тела так состарятся?

— Так вы не в первый раз уже делаете это? — догадался с ужасом Эдвард.

— Не первый и даже не десятый, — кивнул Карлайл и посмотрел ему в глаза.

В этих глазах Эдвард увидел душу настолько древнюю, что его собственная душа едва не покинула тело без всякого зелья. Это существо давно уже перестало быть человеком.

— Да, нам очень много лет или даже вернее столетий, — проговорил Карлайл. — Мы с Эсми жили в Европе во время эпидемии чумы. Хотя о нашем браке договорились семьи, мы полюбили друг друга и были очень счастливы, пока чума не затронула и наш дом. У нас было двое детей. Младший умер быстро, а старший ещё боролся с болезнью. И мы обратились за спасением к старому колдуну по имени Аро. Он и его жена Сульпиция согласились помочь нам в обмен на любую плату, какую они попросят. Они излечили нашего сына и дали нам выпить вина, после которого мы оказались в их телах, а они в наших. Они уехали из города с нашим сыном, бросив нас в телах больных стариков. Но они оставили нам подарок — рецепт зелья, которое позволяет исторгнуть душу из тела и закрепить в нём чужую. И мы воспользовались их даром. Мы очень хотели жить.

— Эпидемия чумы была семьсот лет назад, — сказал Эдвард. — Судя по всему, вам понравилось менять тела.

— Мало кто отказался бы от такой возможности, — кивнул Карлайл, ласково коснувшись руки жены. — Прожить вместе с любимым человеком несколько жизней. Заключая брак, мы клянёмся любить друг друга, пока смерть не разлучит нас. Но если можно обмануть смерть и любить вечно, кто откажется от этого шанса. Только безумец.

— Честный человек никогда не пойдёт на такое! — воскликнул Эдвард.

— Ты очень юн, Эдвард, — горько улыбнулся Карлайл. — Честность — всего лишь абстракция, когда речь идёт о любви и о вечности.

— Вы действительно не можете вернуть Белле тело? — спросил упавшим голосом Эдвард.

— Действительно, — кивнула Эсми-Белла. — Нам правда жаль. Мы надеялись исчезнуть и объяснить всё в письме. А сейчас, глядя на вас и разговаривая с вами, я уже жалею о том, что мы сделали. Вы хорошие люди. Но ничего исправить нельзя.

На лице её и правда было неподдельное горе. Да и Карлайл сейчас весёлым не выглядел.

— Если вы не можете вернуть всё назад, доведите дело до конца, — решительно произнёс Эдвард. — Я готов отдать вам своё тело.

Сказав это, Эдвард почувствовал, как узловатые старческие руки со знакомой нежностью обняли его шею:

 — Не надо, Эдвард. Если ничего не исправить, я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Ты не виноват. Я сама захотела выпить это вино.

— Дело не только в этом. Я просто не хочу пережить тебя, Белла, — тихо произнёс Эдвард, накрыв руку жены своей. — Если мы найдем выход, то сделаем это вместе.

— Вы действительно любите друг друга, — сказал Карлайл. — Дорогая, принеси вина. Не будем тянуть с этим неприятным делом.

Эсми-Белла вернулась через несколько минут с полным бокалом алого, как кровь, вина и передала его Эдварду дрожащей рукой. В её запорошенных песками времени глазах он ясно прочитал чувство вины за содеянное.

Ей не нравилось быть чудовищем. Но вечная жизнь стала их наркотиком.

— Не надо этого делать, Эдвард, — прошептала Белла в теле Эсми, удерживая его всем своим слабым телом. — Ты не обязан.

— Всё будет хорошо, Белла, — уверенно сказал он и залпом осушил бокал.

Видимо, зелья в нём оказалось больше, чем в бокале Беллы этой ночью, потому что подействовало оно мгновенно. Тьма обрушилась на Эдварда чугунным молотом. В один миг он просто перестал существовать. Исчез из мира живых. Все пять чувств одновременно покинули его тело.

Эдвард Мэйсен умер и болтался в пустоте бесконечно долго, пока мир опять не рухнул ему на голову.

Вернувшись к жизни, Эдвард открыл глаза и, шатаясь, поднялся на ноги. Он был в том же подвале. Но в чужом теле.

Старческая немощь раздавила его — тяжело было стоять, смотреть и даже просто дышать.

Жить Карлайлу Каллену оставалось недолго. Теперь Эдвард прочувствовал это в полной мере.

Из такого тела он и сам захотел бы сбежать.

Он посмотрел на покрытые старческими пятнами скрюченные пальцы и сжал кулаки до боли в разрушенных временем суставах. Это было худшее, что могло с ним случиться.

Но сдавленные рыдания Беллы тут же заставили его забыть о собственных страданиях.

— Они уехали, Эдвард, пока ты лежал без сознания, — сказала она, собравшись с силами. — И бросили нас здесь.

— Сейчас я освобожу тебя, — пообещал Эдвард и пошёл искать инструменты.