Мы с тобой знакомы, незнакомка...(СИ)

— Ты с ним общался? — подняла брови волшебница.

— Было такое, — рассмеялся Поттер, разводя руки. — Нашлись общие дела: он действительно отлично разбирается в артефакторике, вдобавок получил мастера по зельеварению, лишь на год отстав по возрасту от Снейпа, и мы как-то незаметно зарыли топор войны. Мне показалось, с ним теперь можно нормально общаться.

— С тобой всё ясно, ты — потомок старинного рода… Герой магического мира. С тобой невыгодно ссориться.

— Не думаю, что дело в этом, — прервал её Поттер. — Я же говорю: люди меняются с годами. Ты зря зацикливаешься на старых воспоминаниях, хотя причины этого понять я могу легко.

— Да причем тут я! — с досадой воскликнула Гермиона.

— Вот именно, — хмыкнул Гарри. — В общем, не стоит Малфоя опасаться и видеть в нём двойное дно.

Слова Гарри вроде и были убедительными, однако девушка продолжала настороженно поглядывать в сторону Драко. От него это, похоже, не ускользнуло, однако, вопреки ожиданиям, реакции не последовало. Чуть заметная усмешка, в которой не было и следа былой ядовитости — это всё, что Малфой себе позволил. Что породило новую волну подозрений у Гермионы.

***

Минуло две недели, наполненные работой, воспоминаниями о незнакомце и попытками разобраться в загадках поведения Малфоя, когда однажды вечером, вернувшись домой, Гермиона услышала стук в окно.

На подоконнике сидела крупная ушастая сова серо-белой раскраски с рыжими подпалинами, и вид у птицы был крайне недовольный. Похоже, она заждалась хозяйку дома.

Угостив вестницу совиными вафлями, принятыми с нарочитой неохотой, Гермиона забрала туго свёрнутое трубочкой письмо, и та с ропотливым клёкотом исчезла в стремительно темнеющем небе.

Раскатав свиток, девушка увидела несколько строк, написанных витиеватым, однако чётким и понятным почерком:

«Если тайны всё ещё привлекают, а вопросы не исчезли, надеюсь на встречу. Достаточно лишь в субботу в восемь вечера сжать изящными пальчиками этот незатейливый предмет, и она доставит в нужное место».

К свитку крепилась изящная статуэтка, с невероятной точностью изображавшая в миниатюре ту самую сову, что принесла письмо. Решив всё-таки не пренебрегать годами прививаемой шефом бдительностью, Гермиона прощупала предмет несколькими диагностическими заклинаниями, прежде чем коснуться, но он действительно оказался всего лишь неактивированным порталом, настроенным на конкретное время срабатывания. Скорее всего, незарегистрированным в Министерстве, то есть выполненном собственноручно отправителем — это всё, что пока можно было предъявить безделушке и её хозяину.

Любопытство, желание раскрыть тайну неизвестного, да и стремление снова оказаться в коконе уже однажды испытанных эмоций, пусть и не усиленных теперь действием артефакта, толкало Гермиону согласиться на встречу. Благоразумие убеждало обратное: отправляться в неизвестность лишь по одному зову того, кто не пожелал выйти из сумрака и представиться казалось чистой воды сумасшествием.

Конечно, на приёмы в Министерстве не попадают с улицы, а лишь по именным приглашениям. Вот только приглашения высылали всем мало-мальски значимым персонам в волшебном мире, и многие приходили в паре — это не было воспрещёно. Кто знает, кем был незнакомец? Откуда узнал о её жизни? Какие вынашивает планы? Ошибка может привести к непоправимым последствиям.

Два дня прошли для волшебницы в метаниях из крайности в крайность. Она даже решилась и показала статуэтку одному из коллег, но тот лишь пожал плечами и повторил то, что Гермиона уже успела сама выяснить. Выяснить куда он ведёт до активации невозможно; только по силе заложенной магии ясно, что вряд ли за пределы Англии и ещё маловероятнее, что далеко от Лондона.

В ночь на субботу к ней снова пришёл привычный кошмар: Гермиона лежала на белом мраморном полу, от стен отражался сумасшедший смех Беллатрисы… Проснулась девушка поздно, вся измученная и с твердым решением не принимать приглашение незнакомца, лишь отправив с порталом письмо с отказом.

Однако с приближением назначенного времени уверенность таяла, капля по капле утекая прочь. В итоге, когда часы пробили восемь, Гермиона, чиркнув несколько слов на клочке пергамента и оставив записку на столе, подхватила статуэтку маленькой летуньи. На лёгкое сжатие пальцев камень ответил теплом и мягким светом, в котором растворилась обстановка, скоротечно теряя привычные очертания.

***

Справившись с головокружением и открыв глаза, Гермиона обнаружила себя в незнакомом месте: на крытой террасе небольшого особняка белого камня, со всех сторон окруженного зеленью. Медленно опускались сумерки. Из окружающего густого сада мягкий тёплый ветер доносил нежные ароматы цветов, ветки деревьев, уже укрытые молодой листвой, склонялись к перилам, словно просящие ласки живые существа. Сквозь приоткрытое французское окно из дома на грани слышимости доносилась мягкая музыка, а на занавесях плясали языки огня из камина — единственного источника света.

— Я рад нашей встрече, — раздался знакомый голос. — И единственное, о чем я жалею — это о необходимости хранить своё инкогнито. Это вынужденный шаг, поверьте.

Гермиона завертела головой, но никого не увидела: маскировка незнакомца по-прежнему оставалась на высоте. То ли чары, то ли мантия-невидимка, то ли какой-то ещё артефакт надежно скрывал его. Лишь в тёмном углу ей почудилось слабое движение воздуха.

— Тогда зачем я здесь? — нахмурившись, спросила она. — Вы воспользовались моей пытливостью, суля раскрытие тайны, а теперь сообщаете мне, что ничего не скажете?

— Мне кажется, что есть тайны не менее значимые, чем моё имя. А я хотел узнать, пересилит ли любопытство ваш разум, Миона, — усмехнулся голос. — Очень давно хотел узнать. И не мог не воспользоваться ситуацией.

— Теперь вы убедились в этом.

— Да, но я надеюсь, что не только любопытство заставило вас принять приглашение, — возразил мужчина. — Всё это время я думал о нашей прошлой встрече. Может быть, не только я? Я готов на многое, чтобы доставить вам удовольствие, поверьте. Одно ваше слово!

Гермиона впервые обрадовалась темноте, чувствуя, как краска смущения заливает её лицо. Неужели её стремления настолько очевидны, а разум столь легко читаем? Или всё-таки этот человек настолько хорошо её знает?

— Почему вы выбрали именно такой вариант моего имени? — сменила она тему, стремясь избежать щекотливой ситуации, пытаясь выиграть время.

— «Гермиона» слишком тяжеловесно, — хмыкнул он. — «Мисс Грейнджер» — отдаёт излишним официозом, жёсткостью. «Герми», уж простите, и вовсе глупо звучит. А мой вариант идеально подходит, отражая вас такой, какой вижу я.

Не сдержавшись, девушка хмыкнула: характеристика имён была точна, во многом повторяя её мысли. Она тоже считала, что «Герми» звучит глупо, именно поэтому отчаянно протестовала против подобных сокращений. Вот только Мионой её до сих пор не называл никто. Этот вариант был лишён агрессии, был мягким и женственным, однако такой она позволяла себе быть исчезающе редко. О чём иногда, наедине с собой, сожалела.

— Если не раскрываете настоящего имени, то скажите хотя бы, как к вам обращаться? — поинтересовалась она. — Любопытство оказалось моей слабостью, ваш эксперимент удался, но взамен я хочу узнать про Сферы великого Салазара, о которых вы знаете больше меня.

— Ну хоть так! — расхохотался мужчина. — Впрочем, что ещё от вас, дорогая, ожидать! Однако не обещаю, что ограничусь только рассказом, если решитесь провести здесь вечер: не требуйте от мужчины слишком многого. А звать… можно звать меня Бардом. Мне нравится такой вариант, — всё ещё смеясь, сознался он. — В нём есть толика истины. И я к нему привык.

Фраза прозвучала двусмысленно, вновь заставляя зардеться щёки молодой волшебницы, но никаких ассоциаций с именем Бард у неё не возникало. Лишь смутное ощущение чего-то давным-давно знакомого, но слишком далекого от нынешней ситуации…

— Раз я решилась на такое безрассудство, как эта встреча, то глупо уходить сразу, — стараясь казаться равнодушной, пожала плечами она. — Надеюсь, аппарировать отсюда я могу?