Любовь на Женевском озере

Без Паскаля ее счастье, ее радость кончились.

Дениза почти перестала дышать и вся ушла в бесконечную муку, не надеясь больше ни на чью помощь и чувствуя себя такой покинутой, такой несчастной, что хотела только одного – чтобы этот кошмар прекратился. Как? Она невольно уставилась на бурлящую внизу воду. Шумящая, бегущая непрерывным потоком вода невольно притягивала. Может, это и есть выход?

– Перебери баклажаны, Цзян! Они все должны быть идеальными. Если найдешь хоть один с червоточинкой, немедленно выбрасывай, не жалея! В нашем магазине должны остаться лишь отборные баклажаны. – Дядюшка Ван Юн Линь, хозяин овощной лавки, расположенной напротив моста де ля Машин, грозно сдвинул брови. – А не то мы снова оконфузимся, как это произошло, когда пришла мадам Совиньи. Ей были нужны баклажаны, чтобы приготовить праздничное блюдо к приезду дочери с внуками, а среди прочих ей попался один с изъяном. Ты помнишь, как она переживала?

Маленький Цзян кивнул.

– Помню.

– Это недопустимо! Люди, приходящие в нашу лавку, должны быть уверены, что здесь их никогда не подведут. И они получат товар только надлежащего качества. Который можно мыть и тут же бросать в кастрюлю. Или нарезать прямо на тарелку.

– Но разве существует такой товар, дядюшка? – робко осведомился Цзян. – Ведь червоточинки бывают даже у самых спелых, самых идеальных яблок.

– Ой, Цзян, не говори глупости! Все зависит только от того, как ты отбираешь товар. И где ты его выбираешь. Если ты стараешься выбрать самое лучшее, то твой товар и будет самым лучшим. Если же нет, ты просто опозоришься, торгуя всякой дрянью. Все, хватит спорить – иди и сделай то, что я тебе сказал!

Цзян послушно побежал в кладовку. Она вся ломилась от овощей и разных трав. В воздухе стоял дурманящий аромат зелени. Впрочем, к закрытию магазина от того великолепия почти ничего не должно остаться: товар у дядюшки Ван Юн Линя раскупали очень бойко и почти все, что привозилось в лавку с утра, к ночи уже исчезало с прилавков. Ну а то, что мадам Совиньи попался один некачественный баклажан, что ж, это и неудивительно, когда у лавки такой оборот. Как бы ни ругался дядюшка, за всем не уследишь. В любом магазине с таким количеством товара работает как минимум трое или даже четверо продавцов, а здесь он один. Дядюшка, видите ли, никому больше не доверяет. Хочет, чтобы у него работал один лишь Цзян. Конечно, это очень почетно, да и денег десятилетний Цзян получает немало, но все-таки иногда неплохо было бы и расслабиться. Взять, например, выходной, поехать в горы, но не кататься там на лыжах, а просто побродить, посидеть на теплых камнях, насладиться журчанием ручьев, которые бегут вниз, потому что где-то очень высоко, там, куда не залетают даже орлы, тают ледники.

Но, к сожалению, в лавке Ван Юн Линя практически не бывает выходных. И за неделю здорово устаешь. А за очередной неделей начинается следующая. И так – без конца. Год пролетает, а его и не замечаешь.

Цзян оторвался от овощей и распрямил спину. Как он ни привык к этой работе, а концу дня все равно побаливали руки и ноги и мышцы ломило. Приятная трудовая усталость, но, наверное, только китайцы способны так работать. Европейцев гнуть спину на такой работе не заставишь. Они предпочитают, чтобы за них это делали машины – все мыли, перебирали и упаковывали. Так, как это происходит в крупных магазинах вроде «Мигро», где машины сами перебирают овощи и фрукты и упаковывают их в прозрачный полиэтилен или удобные сеточки, а покупателям остается лишь подхватить их и оплатить на кассе.

Но Цзян прекрасно знал, что по-настоящему так торговать овощами нельзя. Овощи нельзя доверять машинам – их обязательно надо касаться руками, только тогда они сохраняют свои непревзойденные качества и у того, кто готовит из них блюда, все получается по-настоящему вкусно. Именно поэтому, несмотря на конкуренцию со стороны «Мигро» и «Коопа», их овощная лавка процветает.

Потирая спину, Цзян вышел из кладовки.

– Все в порядке? – спросил его дядюшка.

– Да, – сказал Цзян. – Выйду на минутку подышать воздухом.

Дядюшка кивком отпустил его. Цзян вышел на улицу, набрал полную грудь воздуха, потянулся. И сразу почувствовал, как его тело наполняет бодрость. Здесь, в нескольких десятках метров от турбин гидроэлектростанции, воздух был какой-то особый, точно пропитанный озоном, более бодрящий, чем в остальных частях города. Было таким удовольствием дышать им!

Но что это? Узкие глаза Цзяна еще больше сузились, когда он увидел молодую девушку, которая так низко облокотилась о чугунные перила моста, будто была готова в любую минуту соскользнуть вниз. Почему у нее несчастное лицо? Что случилось с этой красавицей – почему она с таким трагическим выражением смотрит на воду? Конечно, это не его дело, но Цзян почувствовал внутреннее беспокойство. У девушки был такой вид и она так смотрела на воду, которая бурлила внизу, что в голову невольно закрадывались самые мрачные предположения. А ведь она настоящая красавица, ей совсем не нужно беспокоиться по поводу своей внешности. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Цзян повернулся, сделал несколько шагов и столкнулся лицом к лицу с дядюшкой Ван Юн Линем.

– Что-то случилось? – Дядюшка проницательно посмотрел на него.

– Да. – Цзян невольно сглотнул. – Там одна девушка на мосту... У нее такой вид, словно...

Дядюшка подошел к окну и посмотрел на мост де ля Машин. Его брови сдвинулись.

– Ты думаешь, что она...

– Я посмотрел на нее и сразу испугался, – выдохнул маленький Цзян. – Она ведь неспроста так смотрит на воду.

– Нет, неспроста... ты прав. – Ван Юн Линь задумался. – Вот что... Нам надо помочь ей. Хотя бы попытаться. Это же человек, в конце концов. Мы не знаем, что у нее там случилось, но... – Он сжал руку мальчика. – Подойди к ней. И попытайся пригласить ее к нам в лавку. Я заварю чай из трав. Может, она выпьет его и отойдет. Иди, Цзян. Не теряй времени!

Господи, пронеслось в голове у Денизы, все ясно: я никогда больше не буду счастлива, никогда не смогу испытывать радость. Все, что мне остается, это страдания, одни только страдания. И жуткие воспоминания о случившемся. Так стоит ли это продолжать? Не лучше ли... И она вновь уставилась на бурлящую внизу воду. Просто расслабить руки, которыми она до сих пор держится за перила, и тело само соскользнет вниз. Миг – и все будет кончено. Навсегда. И не будет больше ни боли, ни мук, ни отчаяния. Наверное, так лучше. Надо лишь постепенно расслаблять руки, и... все случится само собой.

– Мадемуазель... – вдруг услышала она. – Мадемуазель! – Кто-то теребил ее за рукав.

Дениза резко повернулась. Перед ней стоял маленький китайский мальчик.

– Что... что случилось? – слабым голосом произнесла она.

– Меня зовут Цзян. Я работаю в этой лавке. – Маленький китаец махнул рукой в сторону овощного магазинчика, располагавшегося прямо напротив моста. Он как-то странно улыбнулся. – Я увидел, что ты стоишь на мосту и тебе очень холодно, и я решил... предложить тебе чаю.

– Чаю?!

– Горячего, зеленого. – Он снова улыбнулся. – Чтобы ты согрелась. А то ведь ты совсем замерзла, наверное. – Он потянул ее за рукав. – Пошли, сейчас ты согреешься! Пошли!

Слабо упираясь, Дениза позволила маленькому Цзяну довести себя до лавки. Но, увидев прямо перед собой вывеску с иероглифами, вздрогнула и стряхнула его руку.

– Ладно, мальчик, все в порядке, я пойду.

– Куда ты пойдешь? Сначала выпей чаю! – Мальчик покачал головой. – А то дядюшка Ван Юн Линь обидится.

– Кто такой Ван Юн Линь?

– Хозяин лавки, – с гордостью проговорил маленький китаец. – Ну пошли!

Сопротивляться было бесполезно. Дениза позволила Цзяну втянуть себя в лавку.

Навстречу ей поднялся очень худой и подвижный пожилой китаец. Его высокий лоб прорезали морщины, глаза приветливо искрились.

– Очень рад, мадемуазель! – Он склонился в церемонном поклоне. – Извините, что Цзян был так настойчив – просто я еще не обучил его в полной мере вежливости. Я могу сделать что-то для вас?