Озеро любви

— Я думала, он меня любит, — всхлипывала Анна, роняя голову матери на плечо.

— Да, милая, я тебя понимаю. Я тоже думала, что Оливер меня любит. Только он не любил. Не так, как я его. Если бы он любил меня по-настоящему, он бы ушел ко мне. Вот и Марк обещал порвать со своей Мишель. Только он этого не сделал. Они обещают, обещают, а потом все остается как есть…

Раздался громкий стук в дверь, и обе женщины вздрогнули, отпрянув друг от друга.

— Неужели это… — взволнованно начала Анна, не решаясь сказать то, на что продолжало надеяться ее измученное сердце.

— Не знаю, милая, — бесстрастным голосом произнесла Розмари. — Нужно пойти и посмотреть.

Анна метнулась к двери и, не спрашивая, распахнула ее настежь. Распахнула и замерла, прижав руки к горлу. На пороге стоял мрачный полицейский.

Анна почувствовала, как сердце ее подпрыгнуло, отчего ей стало трудно дышать, а потом провалилось вниз, устремляясь куда-то в темную бездну отчаяния.

Марк… Что-то страшное случилось с Марком! Она ведь чувствовала!

— Мне нужна мисс Фарли. Мисс Розмари Фарли, — сказал полицейский.

Анна чуть не упала в обморок. Какое счастье! Он ищет не ее, значит, с Марком все в порядке. Он жив и, наверное, счастлив.

— Розмари Фарли — это я, — спокойно сказала Розмари. Она подошла сзади и неожиданно крепко обняла дочь за плечи, поддерживая ее. — Это моя дочь Анна. Что случилось, офицер?

— Мэм, вас пытались разыскать служащие местной больницы, но у них не было ни адреса, ни телефона. Они обратились к нам, а мы нашли этот адрес по вашим водительским правам.

Тут полицейский достал блокнот и перелистал его, сверяясь со своими записями. Обе женщины стояли ни живы ни мертвы.

— Я приехал сообщить вам, мэм, что мужчина по имени Марк Бейкер вчера поздно вечером попал в аварию на шоссе неподалеку отсюда. Мистер Бейкер, по нашим сведениям, близкий друг вашей дочери.

Анна издала какой-то слабый звук. Горло ее перехватила судорога. Полицейский ласково взглянул на нее.

— Он жив, мисс. Но он в отделении интенсивной терапии и пока не пришел в сознание.

Анна плакала и смеялась одновременно. Ах, как она могла сомневаться в нем, как могла не доверять своим чувствам. Он возвращался, он спешил к ней!

Марк, бедный Марк, ему больно, он страдает. Анна подняла на мать заплаканные глаза.

— Мне нужно ехать, мама. Прямо сейчас.

— Я тебя отвезу. Тебе нельзя в таком состоянии вести машину.

— Но, мама…

— Пусть мама вас отвезет, мисс, — вмешался полицейский. — Вам действительно лучше не садиться за руль.

Анна не стала спорить. Что толку объяснять ему, что лишь сегодня утром родная сестра не пустила эту женщину за руль, сомневаясь в ее эмоциональной уравновешенности! Но, судя по ее решительному лицу, теперь маме гораздо лучше. Поистине, чужая беда заставляет человека забыть о своих переживаниях. Две недели назад из-за матери Анна забыла о своих проблемах и неурядицах, а теперь мама взяла себя в руки и пришла ей на помощь.

— Спасибо тебе, мама, — пробормотала Анна, все еще всхлипывая. — Я только заскочу в ванную и возьму свою сумку.

— Что ж, я поехал.

Анна и Розмари поблагодарили полицейского, и он вернулся к своей машине.

А обе мисс Фарли вскоре уже мчались по шоссе в сторону больницы. Им предстояло ехать минут сорок. За всю дорогу они не произнесли ни слова. Анна нервно ломала руки и кусала губы, а Розмари сосредоточилась на дороге. Анна просто извелась: ну когда же, когда поворот? Ну наконец-то! Отсюда еще несколько миль. Мили эти тянулись бесконечно, здесь было только по одной полосе в каждую сторону, и обогнать впереди идущие машины никак не удавалось.

— Здесь ты показывай дорогу, — напомнила Розмари. — Ты эти дороги знаешь лучше. Да и саму больницу тоже.

Так оно и было. Анна в прошлом году несколько месяцев проработала в этой больнице. Иначе им пришлось бы долго искать парковку, и еще дольше отделение интенсивной терапии. Посетителям приходилось нелегко: сначала лифт, потом бесконечные запутанные коридоры и переходы. Но, даже хорошо зная дорогу, Анна так изнервничалась, пока они добрались до отделения, что ее затошнило. Хуже, чем на аттракционах в Диснейленде.

Сестру за стойкой Анна не знала. Видно, новенькая. Толстая неприветливая женщина с плотно сжатыми губами и лицом строгим, как у налогового инспектора.

На сумбурные вопросы Анны она ответила спокойно и кратко:

— Нет, мистер Бейкер не умер, и умирать не собирается.

Анна снова расплакалась, на этот раз от счастья и облегчения. Но на местного цербера ее слезы не произвели никакого впечатления, сообщать подробности она не спешила. Наконец удалось выведать следующее: у Марка довольно сильное сотрясение мозга, сломано несколько ребер, множество синяков и кровоподтеков.

— Он пришел в сознание? — взволнованно спросила Анна.

— Сознание на короткое время возвращалось к мистеру Бейкеру, — снизошла до ответа медсестра. — Но ему сделали укол снотворного и обезболивающего, и он вновь погрузился в сон.

— Можно нам увидеть его?

Сестра недовольно сжала губы.

— А вы кто?

— Это его близкая подруга, — вмешалась Розмари, потому что Анна растерялась, не зная, как назваться.

— Как, еще одна близкая подруга? — саркастически подняла брови медсестра.

— Что это значит — еще одна? — возмутилась Розмари.

— Мама, она, наверное, имеет в виду Мишель, — догадалась Анна.

Она произнесла имя своей соперницы с нарочитым спокойствием. Кто знает, как все обернулось? Неизвестно, чем закончился разговор Марка с Мишель. Может, он и не собирался оставаться с Анной, может, он просто ехал сообщить ей, что ничего у них не выйдет…

— Верно, — подтвердила медсестра. — Та молодая леди, что сейчас в палате мистера Бейкера, именно так и представилась.

— Анна? — раздался мягкий женский голос. — Это ведь вы?

Анна медленно повернулась, со страхом ожидая увидеть что-то, что ее совсем не обрадует. Предчувствия не обманули ее.

Перед ней стояла настоящая красавица. Правильные черты лица, кожа свежая, как утренняя роза, густые ресницы, тонкие красивые брови. Блестящие волосы собраны в тугой узел, из которого не выбивается ни прядки. Прекрасно сшитый льняной костюм не скрывал изящества фигуры.

Анна со стыдом подумала, что рядом с этой рафинированной леди она выглядит простушкой. На ней были выцветшие джинсы и простой джемпер. Все это она надела еще вчера вечером, когда с озера начал дуть прохладный ветер. На лице ни грамма косметики, а волосы, наверное, стоят дыбом. Анна не могла вспомнить, держала ли она сегодня в руках расческу.

— Как хорошо, что полиции удалось вас разыскать, — приветливо сказала Мишель.

— Я была у мамы, — невпопад сказала Анна, которую необыкновенное самообладание Мишель заставило оробеть. Они, судя по всему, ровесницы, но Анна не посмела бы обратиться к ней на «ты». — Мама и привезла меня сюда.

— Естественно, ведь Анна была слишком расстроена, чтобы самой вести машину, — с намеком сказала Розмари.

— Естественно, — согласилась Мишель.

Анна не смогла уловить в ее краткой реплике ни малейшего оттенка иронии.

Тогда что эта Мишель делает здесь, в больнице?

Есть один способ узнать все сразу: просто спросить.

— Поскольку вам известно о моем существовании, — осторожно ступила Анна на скользкий лед, — я должна сделать вывод, что Марк разговаривал с вами обо мне. Он рассказал вам о том, что произошло вчера?

— О да. Он рассказал, что без ума от вас, и сообщил, что не может жениться на мне, учитывая обстоятельства. В тот момент я, честно говоря, подумала, что он сошел с ума. Я так ему и сказала. Но с тех пор я все хорошенько обдумала и пришла к выводу, что он прав. В таком состоянии души жениться нельзя. Это была бы настоящая катастрофа.

— Значит, вы… не слишком болезненно это восприняли?

— О, я бы так не сказала! Но я реалистка, Анна. Марк не любит меня, он любит вас. Поверьте, если бы он был в сознании, то он бы вызвал вас, а не меня. Меня вызвали по ошибке. У Марка в машине лежало письмо, адресованное моим родителям. Полицейские по адресу на конверте и по фамилии нашли телефон, позвонили, а трубку сняла я. Я примчалась сюда и сразу распорядилась, чтобы отыскали вас. Но я-то знала только ваше имя. Пришлось позвонить адвокату Марка, он дал мне адрес Розмари и назвал фамилию. Ведь вы — Розмари Фарли?