Меня зовут Бренда Джейн

Но он мог жениться только по любви, несмотря на двоих детей, которым необходима мать. Кроме того, противно было даже думать о неизбежных формальностях – ухаживании и прочем. Столько в этом фальши, да и не представлял он себя в постели с кем-то, кроме Мэрилин, хотя ее вот уж два года как нет и даже собственные дочери ее забыли.

Девушка на больничной койке выпустила его руку из своей и снова ухватилась за трапецию. Хэмишу показалось, что она пытается подтянуться всем телом, но она тут же отпустила снаряд.

– Вы можете идти, – объявила Би Джей, глядя в потолок.

– Я ждал, что вы это скажете.

– Свое задание вы выполнили.

– Вы так считаете? – мягко спросил он.

– Именно так. – Она изучала его прищуренными глазами.

Но он не мог уйти. И не мог объяснить себе это странное желание остаться там, откуда его гонят.

– Пожалуй, побуду еще немного.

– Мне не нужны посетители.

– Знаю.

Ему не только не хотелось уйти – наоборот, было приятно сидеть рядом с этой загадочной злючкой.

– Я попрошу, чтобы вас выставили.

– Действуйте.

Она не шевельнулась.

– Я вас совсем не знаю. – Девушка хмурилась, а веки ее слипались от усталости.

– Это уже другое дело. Хоть вы не – очень любезны.

– Грубая, хотите вы сказать. Так будет вернее. Но на вас это не действует, не правда ли?

– Ну, не совсем так. – Он улыбнулся. – Вы хотите, чтобы я понял, как несправедливо обошлась с вами жизнь, – я вам сочувствую. Хотите, чтобы я помолился о вашем выздоровлении, – я готов. Хотите, чтобы я знал, как вам горько и обидно, – я знаю.

– Считаете себя святым? – Она почти улыбнулась.

– Нет, я не считаю себя святым и не помню, чтобы это стояло в перечне моих служебных обязанностей. Просто я человек, исправляющий должность священника.

– Где же ваш воротничок?

– Я обязан носить его только во время службы – прихожане знают меня. Знают, что я служу им, что они меня наняли и могут уволить. Существуют в моем приходе и люди, считающие, что меня пора заменить.

– Почему? – спросила она после паузы.

– У меня есть один недостаток. – Хэмиш сказал это легко, хотя и не собирался обсуждать с ней свои личные дела. Однако, видя, что она заинтересовалась, решил отвлечь девушку от ее боли.

– А что это значит, если конкретно?

– Нас с женой наняли как бы в команде, двоих на одно жалованье. Потом у нас появилось двое детей, две девочки, и Мэрилин уже не могла уделять так много времени приходским делам, как раньше. К тому же вскоре у нее развилась болезнь сердца, и нам пришлось нанять экономку, для церкви это дополнительный расход. А два года назад жена моя умерла, и теперь я занимаюсь делами в одиночку.

Хэмиш улыбнулся, видя недоверие на лице девушки.

– Большинство прихожан вошли в мое положение и оставили все как есть. Так что в ближайшее время без работы я не останусь.

– Мне жаль вашу жену, – сказала Би Джей. – Что касается остального – не морочьте мне голову.

– Нанять священника для церкви – это обычная сделка. Когда брали нас с Мэрилин, сделка была выгодной, теперь она невыгодна. Церковный совет считает, что платит мне больше, чем получает от меня услуг. Им гораздо интереснее заменить меня супружеской парой.

– Что вы предпримете, если вас уволят?

– Видимо, найду другое место.

– А это трудно?

– Понятия не имею. Это моя первая должность в сане священника, я занимаю ее уже шесть лет. Не знаю, каков сейчас рынок услуг в этой области.

– Почему бы вам не навести справки? Следует думать о будущем. – Голос ее угасал.

– Займусь этим, если уж до того дойдет, – сказал Хэмиш, пожав плечами. Ему не хотелось обсуждать с девушкой ни трагическую смерть жены, ни весьма проблематичную опасность остаться без работы. Вопросы это серьезные, можно сказать, жизненно важные. Но он уже стал привыкать обходиться без Мэрилин, а прихожане его любят и вряд ли захотят уволить. Ведь пошел же церковный совет на то, чтобы оплачивать его экономку, когда родилась Энни. Проголосовал он и за то, чтобы взять в штат помощника священника, Медфорда Бенца. Так что он мог бы отмахнуться от вопросов Би Джей, но ее забота его тронула.

– У вас есть еще один выход, – сказала она.

– Какой же?

– Женитесь снова.

– Забавно. Знаете, наши мнения совпадают, я уже подумываю об этом.

– Вам это будет легко… Простите, я снова забыла, как вас зовут.

Хэмишу пришлось напомнить себе, что смирение – добродетель.

– Хэмиш Чандлер, – ответил он.

– Хмм, неподходящее имя для пастора. [1] Вы нормальный парень, Хэмиш. Я впервые за свою жизнь вижу нормального парня в роли святого отца. – В глазах ее снова появилась усталость. – И все же не приходите больше, ладно? – едва слышно сказала она. – Я не выношу посетителей, и терпеть не могу молитвы.

Хэмиш непроизвольно сжал ее маленькую ладонь своей широкой рукой.

– Посмотрим, а вдруг я не смогу отказаться от этих визитов? Люблю провести время в приятном обществе.

Оставив свою карточку с домашним телефоном, он лишь позже подумал: зачем? Скорее всего, она ее сразу выбросит.

Хэмиш еще только вылезал из машины, а навстречу ему уже стремглав неслись две его дочери. Шестилетняя Эми влетела в объятия отца первой, трехлетняя Энни догнала ее, и обе уткнулись мордашками отцу в живот.

Старшая, Эми, отстранилась первой; темные кудряшки ее разметались по плечам, на худеньком, с тонкими чертами лице сияли восторгом темно-карие глаза.

– Мы поймали лягушку, она будет у нас жить, – объявила девочка.

Хэмиш засмеялся, уж очень серьезным было событие. Его старшенькая все лето пыталась набраться храбрости и взять в руки лягушку, для которой была заготовлена банка от кофе с дырочками, чтобы лягушка могла дышать. Банка давно ждала жильца на заднем крыльце.

– А я упала с качелей, – объявила младшая, Энни. Ее белокурые волосы падали прямыми прядями, обрамляя круглое личико с голубыми глазами. Глаза эти, серьезные и застенчивые, казались бы слишком большими для ее лица, если бы не пухлый рот, который их как-то уравновешивал. Уже сейчас было ясно, что Энни – будущая красавица.

– Ты ушиблась? – спросил он младшую. Энни, насупясь, кивнула, потом спросила:

– А где ты был?

– Навещал одну тетю в больнице.

– Она умрет? – спросила Эми.

– Нет, она уже выздоравливает, но очень сильно пострадала, так что, видимо, не сможет ходить.

– И что же, будет все время лежать в кровати? – Глаза Эми округлились от удивления.

– Нет, – улыбнулся отец, – ей дадут такое кресло на колесах, а потом она научится ходить на костылях. Ты видела когда-нибудь костыли?

– Да. У Джимми Кроутона. Он во втором классе.

Подхватив дочерей – по одной в каждой руке, – священник зашагал к дому. Энни, растопырив пятерню, толкнула дверь, после чего он поставил девчушек на пол на просторной застекленной террасе (она служила черным ходом), и все трое прошли в просторную кухню, типичную для фермерского дома, где миссис Биллингс готовила ужин.

Хэмиш с удовольствием втянул ноздрями аромат жареного мяса, заодно учуяв легкий запах газа – старые конфорки давали утечку. Он не замечал протертого линолеума на полу, трещин на фаянсовой облицовке плиты. Он давно уже не видел ржавых пятен на дне эмалированной раковины и не обращал внимания на журчанье воды из кранов, текущих, невзирая на то, что он регулярно меняет прокладки. Главное, что здесь всегда безукоризненно чисто и что это его родной дом, где вечно хлопочет миссис Биллингс, ставшая членом его семьи после смерти мужа четыре года назад.

– Ну как прошло свиданье? – спросила экономка, и Хэмиш поднял брови, изображая крайнее изнеможение и давая миссис Би понять, какой ужасный, сварливый характер у этой самой Би Джей Долливер.

– Не очень-то она приветлива.

Миссис Би скрестила руки на груди и недовольно поджала губы.

– Она поправится?