Неоконченный портрет

Ну и вляпалась же ты! – сказала себе Эшли, почувствовав, как снова напряглись мышцы шеи. Пойми, Эшли Мортимер, безболезненного выхода нет. Либо ты навсегда вычеркнешь Робби из своей жизни, либо довольствуйся теми мгновениями, которые он пожелает урвать для тебя от жены. Хватит тебе одной дружбы? А может, лучше все прекратить, пока дело не зашло слишком далеко?

Как часто ей приходилось жертвовать красивым фрагментом ради целостности композиции! Всякому художнику известно: соблазнишься на живописную деталь – потеряешь образ. Если деталь не дополняет замысла картины, то, как бы замечательно она ни была написана, ее необходимо безжалостно убрать, иначе погибнет все полотно.

Эшли отключилась от всего и заставила себя расслабиться, благо журчание ручья и шелест листвы действовали умиротворяюще.

И тут на нее чуть не наехал пикап. Вернее, на ее машину. Эшли поставила ее как можно ближе к краю, чтобы не загораживать проезда. Но, честно говоря, никак не ожидала, что кто-либо поедет этой узкой дорогой, а то бы вряд ли поддалась искушению понежиться полуодетой в незнакомом месте.

Господи помилуй, ну почему именно сейчас, когда у нее только стала проходить голова, сюда кого-то принесло?! С тяжелым вздохом она села, прикрыла колени шарфом и с негодованием посмотрела на нарушивший ее покой автомобиль. Собралась было шмыгнуть в машину за брюками, но не успела привстать, как из кабины пыльного и довольно помятого пикапа вылез крепкий верзила и направился к ней, уперев здоровенные загорелые ручищи в упругие мускулистые бедра.

Эшли, как бы защищаясь, подтянула к себе прикрытые узким шарфом колени и с вызовом посмотрела на незнакомца.

Взгляд ее скользнул по поношенным облегающим джинсам, довольно низко сидящим на узких бедрах, по выгоревшей хлопковой рубашке, открывающей широкую волосатую грудь; потом она рассмотрела внушительную челюсть и красивый крупный нос и, наконец, глаза, при первом взгляде на которые она не поняла, что же в них ее смущает. Но потом до Эшли дошло: несмотря на теплый ореховый цвет с зелеными крапинками, глаза незнакомца были холодными как вода в этом ручье. В них сперва блеснул жадный мужской интерес, потом удивление и только потом какая-то смутная мысль.

Что же говорят в подобных случаях? Эшли лихорадочно подыскивала подходящие слова, чтобы не показаться ни нахальной, ни слишком смущенной, и в то же время наблюдала, как эти удивительные глаза оглядывают ее всю – от голых пальцев ног, утопающих во мху, до гривы блестящих на солнце волос.

– Знаете, у вас такой вид, будто я навел на вас дуло охотничьего ружья, – бесстрастно, словно в пустоту, сказал мужчина. – Или это вы подумываете, как бы пристрелить наглеца? Считайте, что вам ничего не грозит, леди, но не стоит испытывать судьбу.

Эшли открыла было рот, чтобы дать ему достойный отпор, но тут незнакомец приблизился к ней вплотную. Запах его лоснящегося бронзового тела в пропитанной потом рабочей одежде ей понравился, как, впрочем, и сам нарушитель ее спокойствия; в нем ощущалась сила и мужественность.

Он кивнул на ее длинные голые ноги, потом на брюки, аккуратно сложенные на спинке сиденья, и хрипло спросил наглым тоном:

– Приглашаете развлечься, а?

Эшли хотела было кинуться к машине и схватить брюки, но дала о себе знать проклятая расслабленность. Она ограничилась тем, что оскорбленно поджала губы. Не такая уж она дура, чтобы подливать масла в огонь своим ответом!

Он без зазрения совести присел возле нее и с явным удовольствием стал в упор рассматривать ее настороженные зеленые глаза и презрительно выпяченную нижнюю губу, потом пододвинулся еще ближе, вознамерившись изучить глубокий вырез ее блузки. Потом, все так же молча, бесцеремонно стащил с ее коленей шарф.

Вот тут она уже не выдержала и вскипела, да и как могло быть иначе? Сверкнув глазами, она вырвала у наглеца шарф и потребовала, чтобы он проваливал отсюда и оставил ее в покое. Он принял вызов и пошел в атаку.

– Я так полагаю, это вы забрались на чужую территорию!

– Я кому-нибудь мешаю?

– Леди, если б вы вздумали мне помешать, я вмиг бы вышвырнул вас отсюда. Но коль скоро вам захотелось всего лишь обнажиться и изображать из себя лесную нимфу – или русалку, – тут я не имею ничего против. Могу даже составить компанию, вот только разгружу сено, поем и охотно присоединюсь к вам.

Эшли была не из пугливых, но все же невольно вздрогнула и не смогла скрыть свой страх.

Он бесцеремонно продолжил:

– Что, не нравлюсь? Вы просто пришли пообщаться с природой? А может, договоримся? Хотите, подыщу местечко поукромней, чем Змеиный ручей? Я сегодня добрый.

– Змеиный?! – в ужасе пискнула Эшли, на мгновение позабыв про свою злость на наглеца.

Он расхохотался, обнажив два ряда крепких белых зубов.

– Что, испугались? Или не знали, что природа не только зеленая травка, пушистый мох и чистая водичка, но и змеи, пауки, муравьи и всякие другие малоприятные существа? – Он усмехнулся. – Не бойтесь, Змеиный ручей получил свое название не за то, что его облюбовали змеи, а из-за своей извилистости. Если смотреть сверху, то кажется, что по земле ползет гигантская, переливающаяся на солнце змея.

Эшли облегченно вздохнула. Слава богу, хоть одной проблемой меньше. Но что же ей делать с незнакомцем? Его намерения ясны. Эшли попыталась было снова прикрыть колени шарфом, но затем, почему-то разочарованная его примитивным желанием, разозлилась. Разозлило ее и собственное смущение. Что это она, в самом деле? Не может поставить этого деревенского сердцееда на место?

– Послушайте, должна вас огорчить, ноя здесь на законных основаниях. Что же касается вас, то, явись я сюда хоть из пустыни, не стала бы торговаться с вами даже из-за глотка воды. Надеюсь, до вас дошло? – с улыбкой закончила она.

– О, ну конечно! – Он усмехнулся и вынул травинку, запутавшуюся у нее в волосах. Даже под слоем въевшейся пыли видны были красивые очертания его руки. Разумеется, на то она и профессиональный художник, чтобы подмечать такие детали.

Вздернув подбородок, она высокомерно смерила его взглядом, стараясь не замечать плотоядный блеск в его глазах. Слишком поздно она сообразила, что ее положение весьма невыгодно – сегодня она явно не в форме и плохо соображает. Единственное, что можно сделать, это осадить его пыл насмешкой. Чтобы он оставил ее в покое. Главное, не особенно церемониться с ним.

– Такое изысканное предложение подойдет лишь невинной деревенской простушке, – сказала она и усмехнулась про себя: с таким бабником вряд в округе осталась хоть одна невинная. – А меня оно как-то не привлекает. Видите ли, я никогда не питала слабости к… ну скажем, к приземленному типу. – Она многозначительно указала взглядом на его взмокшую от пота рубашку… И тут совсем некстати ее пронзил странный трепет. – Если вы куда-то спешите, не смею вас задерживать. А то я могу попросить О'Мэлли проводить вас с их территории…

Уж поскорей бы он убрался отсюда зализывать раны, нанесенные его самолюбию. Такой красавчик ведь наверняка не привык к отказам. Вот уж некстати подвернулся, не хватало еще тратить нервы на какого-то деревенского Казанову.

– Гм, вас проводить к ним, мэм?

Она метнула на него негодующий взгляд из-под длинных черных ресниц.

– Послушайте, мистер, вы сделали мне изысканное предложение. Я его отвергла. Думаете теперь хотя бы сорвать с меня чаевые? Да, меня ждут О'Мэлли.

Если она перепутала дорогу, то теперь влипла. Вроде бы по ориентирам все верно, но в незнакомой местности немудрено ошибиться.

Спокойно, приказала себе Эшли. Даже если она ошиблась, главное – не дать повода этому неотесанному Аполлону воспользоваться этим. Она собралась уже встать и юркнуть в машину, но он опередил ее. Сверкнув своими ореховыми глазами, он обернулся, вытащил ее брюки и встряхнул их.

– Вы, наверное, хотите вот это, мэм? Я бы на вашем месте надел, прежде чем отправляться к О'Мэлли. А вы как думаете?

Возмущенная Эшли выхватила у наглеца брюки и остановилась в растерянности. Не одеваться же перед ним! Но этот болван и не собирается уходить.