Неоконченный портрет

Завороженная сказочным зрелищем, она остановилась и некоторое время стояла, оцепенев от восторга, потом направилась дальше, по краю поляны. И только возвращаясь назад, подняла голову и увидела Бутыль-гору. Не было сомнения, что это именно она, ибо по форме она и впрямь немного напоминала пузатую бутылку с отбитым горлышком. Видимо, утром они обошли ее и оказались по другую сторону величественной вершины, закрывавшей вид на особняк.

Какой благодатный фон для всех трех портретов! Голая куполообразная гранитная глыба, обрамленная неприхотливыми соснами, которые смотрелись так, будто их чуть ли не вверх корнями подвесили к каменистым обрывам. Сначала Эшли просто вглядывалась в головокружительный пейзаж, впитывая его в себя, потом, еле оторвавшись от зрелища, сложила большие и указательные пальцы в виде рамки и стала нацеливать ее на самые живописные места.

Да, но не все здесь относится к владениям О'Мэлли. Во всяком случае, ей так кажется. Вроде бы вокруг всей горы расположен Национальный парк. Но даже если и так, местность определенно послужит прекрасным фоном.

Она представила себе Питера: вот он стоит на берегу пруда с удочкой в руке, весь погруженный в себя, на фоне вон того замечательного выступа скалы. А как здесь будет смотреться Денни, склонившийся над каким-нибудь жуком или внимательно рассматривающий бабочку, сонмища бабочек! Помятая рубашка, ношеные кроссовки и мечтательный взгляд (она его уже примечала не раз, когда он наблюдал за яркокрылой бабочкой), а за спиной – очертания горы.

Ну вот, теперь уже стало вырисовываться нечто целостное – все ее калейдоскопические ощущения укладываются одно к одному, ей ясна общая атмосфера, а это уже залог успеха. Конечно, не все так сразу. Замыслу надо время, чтобы созреть. Настоящая работа начнется только тогда, когда она сделает ряд подходящих пейзажных набросков, несколько рисунков акварелью, а затем – очень тщательно – этюд гуашью.

Эшли дала божьей коровке вскарабкаться на свой палец и залюбовалась блестящей красной спинкой в крапинку. Питер настоящий исследователь, к тому же заводила и проказник. Она еще не знает, где его писать, но уже ясно, что он ей нравится больше остальных – и вовсе не потому, что очень других похож на своего дядю.

Она вернулась к мальчикам, они показали ей еще семь пойманных раков и переставили западню в другое место. Эшли спросила их о Бутыль-горе.

– С ней связана древняя ирландская легенда, – сказал Питер, – про бедняка, который, чтобы прокормить семью, повел на базар свою корову, но по дороге, возле той горы, встретил эльфа, и тот предложил забрать у него корову в обмен на волшебную бутылку, откуда выскакивали два молодца и исполняли все желания. Так бедняк не только прокормил семью, но и разбогател и стал помогать всем бедным, – заключил Питер свой рассказ. – Мы обязательно заберемся на нее этим летом. Дядя Лоренс лазил туда сотни раз. Вообще-то взобраться на нее ничего не стоит, обыкновенная прогулка, но дядя Лоренс говорит, чтобы мы подождали, пока он нас туда возьмет.

Патрик поддакнул. Питер решительно продолжил:

– Когда я заберусь туда, то непременно влезу на Большой выступ.

– Ну уж нет, и не думай, – как старший брат строго возразил Денни. – Дядя Лоренс говорит, что нам нечего соваться на Большой выступ, пока мы не научимся страховать друг друга, и вообще…

Горячий спор продолжался шепотом, потом мальчики снова вытащили ловушку, и Эшли объявила, что вполне довольна уловом. Не мешало бы и подкрепиться: один бутерброд – разве это еда?

И все же первым делом, как только они вернулись домой, Эшли приняла душ. Спустившись на кухню с заколотыми в пучок мокрыми волосами, она увидела, что мальчишки уже справились с едой и вновь готовы пуститься в путь, а Лоренс тоже приканчивает свою порцию. Оказывается, удивилась Эшли, еще только половина десятого.

– Не слишком ли поздний завтрак для фермера? – съязвила она. Но ее настроение явно улучшилось, когда она увидела перед собой тарелку овсянки и яичницу с беконом.

– Должен вас огорчить, леди, но это уже второй завтрак, – ответил Лоренс.

– Для меня тоже. – Она усмехнулась и намазала тост сливовым джемом.

Лоренс перевел взгляд с ее разрумянившегося лица на мокрые завитки волос, потом строго посмотрел на мальчиков, собравшихся уходить.

– Уж не пробовали ли вы купаться? Еще рановато.

Не успела Эшли ответить, как все твое наперебой заговорили:

– Можно, дядя Лоренс? Честное слово, вода не очень холодная!

Зила потягивала кофе, заботливо наблюдая, как Эшли расправляется с завтраком.

– Слава богу, у вас нормальный аппетит. Не то что у злобной ящерки с острым языком.

Пока Эшли размышляла над этим странным сравнением, троих младших О'Мэлли осенила новая идея.

– Слушай-ка, дядя, а не показать ли Эшли Скалу ящерицы? Ей так понравилась Бутыль-гора, а Скала ящерицы ничуть не хуже, только поменьше. Зато она наша собственная. – Это конечно же предложил заводила Патрик.

Питер немедленно подхватил:

– Эшли могла бы поехать на Кэндис, идет?

Лоренс заинтересованно вскинул бровь и переадресовал вопрос ей.

– Идет?

Эшли управлялась с овсянкой и только отрицательно покачала головой. Она сама удивлялась, как это у нее не пропал аппетит, ведь вчера она так досадно поддалась ему. Нет, черт возьми, нечего уступать этому красавчику!

– Кто это – Кэндис? – спросила она, проглотив очередную ложку каши.

– Эту старушку еще несколько лет назад можно было списать, но мы привязались к ней, оставили, и вот она живет у нас, хорошо ест и жиреет. – Лоренс через стол дотянулся до ее подбородка и смахнул с него хлебную крошку. – Конечно, если вы наездница, мы подыщем вам кого-нибудь порезвее.

Эшли наконец наелась и лениво откинулась на спинку кресла. Она не без хвастовства рассказала им, что однажды даже удержалась на спине у лошади целых пятнадцать минут. Справедливости ради, надо было бы добавить, что это было двадцать лет назад и лошадь была вовсе не лошадью, а осликом, но к чему вдаваться в такие подробности!

– Ха, на старушке Кэндис любой удержится, – усмехнулся Патрик. – У нее спина футов восемь шириной.

Договорились, что после ланча мальчики будут ждать ее у конюшни. Эшли направилась в студию поразмыслить о пейзажах, а может быть, даже вздремнуть немного. Перед глазами у нее до сих пор пестрели долины в полевых цветах. Лоренс куда-то ушел, наверное к себе в кабинет. Интересно, поедет ли он с ними? И, не лукавя с собой, Эшли вынуждена была честно признать, что ей бы этого хотелось.

Правда, потом она уверяла себя, что вовсе не огорчена отсутствием Лоренса и на ланче, и у места сбора на конюшне. Она только что закончила два акварельных наброска и, довольная началом работы, переоделась в свои старые джинсы, которые когда-то были ярко-малиновые, а теперь выгорели до бледно-розового, и крепкие туфли на плоской подошве. У выхода она столкнулась с экономкой. Зила спросила ее, не берет ли она с собой шляпу.

– Я не привезла с собой шляпы. А что?

– У вас голова закружится от солнца. Еще, чего доброго, солнечный удар приключится. Да и обгореть запросто можете. Пожалейте свою прекрасную кожу.

Эшли как-то совсем не подумала об этом. Она не очень-то заботилась о своем лице, только смазывала его увлажняющим кремом. Как правило, за лето кожа приобретала цвет спелого персика без всяких ее усилий.

Зила протянула ей широкополую соломенную шляпу Лоренса с затейливыми украшениями. Эшли надвинула ее себе на голову и приняла театральную позу.

– Прощевайте, мэм!

– Гм, вы бы неплохо смотрелись, если б не розовые штаны. Счастье еще, что старушка Кэндис способна только на прогулочный шаг. Во всяком случае, с нее вы не свалитесь и носа не разобьете. – Зила усмехнулась и отправилась разделывать рыбу.

Патрик не очень-то преувеличивал, говоря о широкой спине старой кобылы. Вид у милого животного был вполне добродушный. Избавившись от последних сомнений, Эшли прикидывала, как бы поэффектнее взобраться на это меланхоличное создание. Уж как-нибудь сумеет, раз даже детям это под силу. После нескольких попыток ей удалось усесться в потертое седло и развернуть лошадь в нужном направлении.