Тропическая жара

Весь этот день, что они провели вместе, загорая на Семимильном пляже, плавая с масками в прозрачной морской воде, прогуливаясь рука об руку по магазинчикам, она успешно заставляла себя не вспоминать о будущем. Сосредоточиться на “здесь и сейчас”.

Но желание построить семью всегда таилось в самых дальних уголках ее сознания, тихо выжидая своей очереди. Она боялась, что именно этого Девин не захочет никогда.

Ей страшно было узнать это.

– Заниматься любовью, – уклонилась Бритни от честного ответа на вопрос Девина. – Это делает меня по-настоящему счастливой. – Она похлопала ресницами в знак откровенного приглашения. Потянув его за руку, направилась к кровати. – Сделай меня счастливой, Девин, – хрипловато попросила она, поставив коробочку с драгоценностями на бюро.

Девин почувствовал скрытое острое желание в ее внезапном приглашении.

– Я это и имел в виду, когда говорил, что хочу сделать тебя счастливой, Бритни, – сказал он, позволяя ей притянуть его за собой на кровать. – Я хочу… – Но слова растаяли в воздухе, сменившись стоном от чувственной эротической атаки, когда ее пальцы скользнули в его шорты.

Она дразнила, манила его, тепло и крепко сжимая своей рукой его мужественность, покрывая его губы такими страстными поцелуями, которые унесли прочь все его мысли. И не было больше ничего, кроме Бритни, мягких простыней и мерного гула лайнера, прокладывающего свой путь от Каймановых островов к Ямайке.

Девин нетерпеливо, сколько бы они ни занимались любовью накануне ночью, стремился к нежным ножнам ее женственности. Он с трудом оторвался от Бритни, чтобы раздеться. Быстро сбросил свою одежду и проворно освободил ее от шорт, топа, нижнего белья.

Он скользнул рядом с ней на кровать, спрятал лицо меж ее грудей, вдыхая смешанные ароматы песка и моря, прильнувшие к ее зацелованному солнцем телу. Бледные круги на ее грудях, спрятанные от солнца, взывали к нему, требуя внимания. Он набросился на плотные бутоны, и они мгновенно затвердели. Бритни вздохнула и задвигалась под ним, повторяя его имя, как бы сдаваясь на милость победителя. Девин думал, что никогда не устанет слышать это.

Ее пальцы еще раз замкнулись на центре его возбуждения, и он оставил груди и вобрал ртом ее губы, опустошая ее поцелуями, наполненными таким голодом, таким желанием, что это удивило даже его. Он никак не мог насытиться Бритни. Он никогда не знал такой всепоглощающей страсти к женщине, и эти неистовые возвраты желания, проносясь в сознании, напоминали ему, что одной, двух, даже сотни ночей, проведенных с Бритни, ему будет мало. Он всегда будет желать больше и больше.

Он смотрел на нее сверху вниз, задержавшись у входа в ее сладостность, и впитывал каждую черточку женщины, которую любил. Густые ресницы, сияющие синие глаза, полные губы, приоткрывшиеся от возбуждения, золотые волосы, рассыпавшиеся в беспорядке вокруг ее головы, – все такое живое и сияющее, и невинно-эротичное.

Бритни улыбнулась, и он погрузился в нее, следя за игрой чувственной радости на ее лице, когда они нашли свой особый ритм, свою особую песню страсти, которую они вместе сочинили и довели до совершенства во время долгой ночи неуменьшающегося пыла.

Волны наслаждения, уже так хорошо знакомые ему, прокатились по ее телу. Она сжала его плечи, притянула его ближе, направила глубже в себя. Последовали более короткие, быстрые удары, вдохновляя ее на повторные высвобождения, – она даже не знала раньше, что такое возможно, – пока они наконец вместе не достигли вершины. Девин в последний раз опустился на нее. Вскоре он лег рядом с ней и ласково улыбнулся. Бритни лежала на подушках и наблюдала за ним. Девин облокотился на локоть, наклонился поцеловать ее и прошептал:

– Ты счастлива, Бритни?

– Да, – ответила она, зная, что по крайней мере в настоящий момент она счастлива. – Я никогда не была более счастливой, – призналась она, вспомнив внезапно о своем замужестве и о том, каким оно было пустым и серым. Она верила, что Алан любит ее, даже убедила себя, что любит его. Но сейчас, когда держала в объятиях Девина, любила его и была любима, понимала, что жизнь с Аланом была лишь жалким подобием того, что предлагала настоящая жизнь.

Девин заметил тень, промелькнувшую в глазах Бритни.

– О чем ты думаешь? – нежно спросил он. Бритни поколебалась, потом сказала:

– Я потратила столько времени, прежде чем проснулась и поняла, что пора взять судьбу в свои руки. Слишком долго я позволяла другим распоряжаться моей жизнью.

– Имеешь в виду Алана?

Бритни кивнула.

– Да, но еще и моего отца, и моего брата, – задумчиво добавила она. – Я всегда делала то, чего от меня ждали, даже еще совсем маленькой. Мой отец был очень строг, и со мной больше, чем с Бобби. – Она горько улыбнулась. – Он был таким старомодным. И до сих пор остается, – сказала она, думая, насколько легче стала ее жизнь с тех пор, как ее отец вышел на покой и купил себе квартирку на Хилтон Хэд Айлэнд, к югу от Чарлстона, и стал меньше присматривать за жизнью дочери. К несчастью, вдруг вспомнила она, Бобби, казалось, принял эстафету и в последние месяцы взял на себя эту роль.

– Что именно заставило тебя “проснуться”? – спросил Девин, желая узнать о ней больше, особенно о чем она так редко говорила.

Бритни пошевелилась, перевела взгляд за окно, на безоблачное вечернее карибское небо.

– Я так долго чувствовала себя несчастной в этой своей “Каролинской кухне”, – сказала она. – Но Алан всегда отговаривал меня от поисков другой работы. А когда я наконец предприняла некоторые шаги, он сделал все возможное, чтобы помешать мне. – Она рассказала ему, как Алан не дал ей пойти на заключительное собеседование: сказал, что вакансия уже занята.

Бритни перевела взгляд на Девина.

– Тогда-то меня и осенило. Что он пойдет на что угодно, лишь бы держать меня под контролем. Он не хотел, чтобы я нравилась даже самой себе или имела интересную работу. – Она вздохнула. – Я вдруг так ясно увидела его. Он чувствовал себя хорошо, когда заставлял меня чувствовать себя плохо. И не выносил, чтобы я принимала самостоятельные решения.

– Поэтому-то ты так переменилась, – сказал Девин.

– Отчасти, – кивнула Бритни. – Я хотела для разнообразия самой начать управлять своей жизнью. Я поменяла все – одежду, прическу, знакомых, работу, – потому что хотела, чтобы они нравились мне. Но также и потому, что знала – Алану это не понравится. И кстати, Бобби вел себя не лучше.

– Думаю, ты немного напугала его, – сказал Девин, вспомнив свой собственный шок, когда увидел Бритни в Майами.

Бритни рассмеялась.

– Наверное, – уступила она. Снова посерьезнев, добавила: – Я дала себе обещание. Я поклялась, что никогда никому не позволю управлять моей жизнью или лгать мне. Как Алан. – Она повернулась, уютно прижалась спиной к груди Девина. – Вот почему я так расстроилась, когда увидела тебя в Майами. Я думала, что Бобби послал тебя следить за мной.

Девин почувствовал неуютное шевеление где-то в желудке.

– Я просто не могла перенести мысли, что кто-то снова пытается командовать мной, – мягко продолжила Бритни. Потянувшись назад, нашла ладонью руку Девина, крепко сжала ее. – Мне следовало знать, что ты не сделаешь ничего такого.

Девина остро терзало чувство вины. Его беспокоило, что с самого начала скрывал от Бритни истинную причину, по которой Бобби послал его в круиз вместе с ней. Хотя Бобби никогда не использовал слова “шпионить” применимо к охранным функциям Девина, но тем не менее его настоящие намерения были именно такими.

И хотя он не обманывал Бритни, думал Девин, вспоминая их разговор в Майами на эту тему, но увильнул от прямого ответа. Он внезапно захотел открыть ей всю правду. В груди что-то болезненно-тупо заныло.

Что она подумает, если он скажет ей правду? Будет ли когда-нибудь доверять, особенно после печального опыта с бывшим мужем? И что с его обещанием Бобби сохранить их договор в тайне?

– Я никогда не сделаю ничего, что сможет причинить тебе боль, Бритни, – сказал Девин тихим, низким голосом, обняв Бритни сильнее, прижав ее ближе к себе, проговорив единственно возможную для него часть правды.