Ты веришь в судьбу?

— И я всегда любила тебя, тебя одного, Вульф… — И, не дожидаясь, пока он решится обнять ее покрепче, Син прижалась к нему, ища его силы… его близости и любви… Как приятно было хотеть его и знать, что он принадлежит только ей — весь и всегда!..

Он тоже хотел ее; об этом говорили его ненасытные губы, покрывающие поцелуями — легкими, как крылья бабочки, — ее лицо, шею, плечи… Наконец он приник к ее рту, как к живительному источнику, единственному спасению для него, измученного долгими скитаниями по пустыне нелюбви…

— Ты выйдешь за меня, Син? — спросил он, едва отдышавшись после поцелуя. — Сделай меня счастливым!

— Да… Да! Иначе я сама никогда не буду счастлива. — Она снова спрятала пылающее лицо у него на груди; она никому не даст разлучить их опять, потому что ни дня не сможет прожить без него…

И еще она думала, что всегда будет хотеть его так же, как хотела сейчас, воском плавясь в его жарких руках, истекая горячим соком…

Он выкрикнул ее имя, как победный клич, и, подняв, как пушинку, отнес драгоценную ношу на диван, усадил к себе на колени и снова принялся целовать…

Она не помнила, как они срывали друг с друга одежду, как — после бесконечных мытарств — соединились впервые по-настоящему прочно, потому что каждый из них знал про другого: это навсегда!.. И Син снова любила Вульфа и весь мир; и Вульф опять и опять был готов любить Син, потому что слишком долго был вдали от нее…

— Значит ли это, что мы снова помолвлены? — Когда они наконец пришли в себя, Син, с наслаждением ощущая всем своим телом тепло и тяжелую мощь Вульфа, провела нежным пальчиком по его бедру.

— Нет уж, хватит с меня помолвок. — Вульф сказал это таким тоном, что Син поняла: он уже все решил, ее любимый! — На этот раз будем умнее и начнем со свадьбы! — Он перевернул ее на себя.

— А Ребекка говорила, — Син насмешливо смотрела на него сверху вниз и теребила завитки волос на широкой груди, — что ты хотел жениться, только чтобы обзавестись наследником.

— Гордиться нечем, но в случае с Ребеккой это и впрямь было так, — не стал отпираться Вульф. — Но сейчас мы говорим о нас, и я хочу тебя,именно тебя. Даже если у нас никогда не будет детей.

— Боюсь, это несколько запоздалое признание. — Син улыбалась.

Вульф вопросительно смотрел на нее. Она смущенно кивнула и опустила глаза. Проследив за ее взглядом, он онемело уставился на нежную выпуклость ее живота…

— Да, Вульф. — Она, смутившись еще больше и не находя нужных слов, просто взяла в ладони его крупную руку и прижала к себе. — Вот здесь я ношу нашего ребенка.

Она разволновалась, видя, как волнуется он. В конце концов, он даже не успел толком свыкнуться с мыслью о скорой женитьбе, а тут надо сразу же готовиться к отцовству!..

Узнав, что беременна, Син растерялась. Поначалу это было лишь догадкой; она думала, что организм просто среагировал на все пережитые ею за последнее время стрессы. Но дни шли, ничего не менялось, и она решилась купить в аптеке один из современных тестов, помогающих развеять (или подтвердить!) сомнения в домашних условиях. Она не вдруг поверила положительному результату, а потом ругала себя за наивность: разумеется, и одного раза достаточно! Син побывала у врача, который не сказал ей ничего нового, и уже безоговорочно приняла свою беременность.

Вот почему она не взялась организовывать свадьбу Ребекки и Глена: в августе и, тем более, в сентябре ее тайна перестанет быть таковой, и если бы Вульф увидел Син тогда, он сразу догадался бы, что отец — он!..

Но почему сейчас он молчит и не говорит ни слова?

Отвечая на ее немой вопрос и торопясь рассеять ее тревогу, Вульф сел на импровизированном ложе любви и, склонившись к Син, благоговейно прикоснулся губами к колыбели их малыша.

— Я не стану спрашивать, собиралась ли ты когда-нибудь рассказать мне о ребенке, если бы я не пришел сегодня. — Он не сводил с нее страстного взгляда. — Слава Богу, он появится на свет в родительской любви и узнает, что такое — любить кого-то больше жизни. Именно так я люблю тебя, Син. — Он взял ее лицо в ладони и, глядя, казалось, в самую глубину глаз Син, очень торжественным голосом произнес свою главную клятву: — Сейчас и навеки.

Син поверила этой клятве тоже — раз и навсегда. Ее больше не пугали ни Клаудиа, ни Барбара. Первая, как знать, может, и примет наконец Син, узнав, что совсем скоро ей подарят внука.

А вторая… вторая не в счет, как и всегда…

— У тебя есть мы и твое искусство,Вульф. — Син мягко взъерошила его волосы. — И потом, у тебя наверняка много помощников. Думаю, ты без труда найдешь кого-нибудь, кто быстро подучится и сможет освободить тебя от управления «Торнтон Индастриз»? А ты займешься тем, что так любишь…

— Я люблю любить тебя. — Тело Вульфа постепенно наливалось желанием. — Но я сумею выкроить несколько минут в день, чтобы сделать на холсте пару мазков.

Син счастливо засмеялась. Уж она-то точно сумеет вернуть его к мольберту. У их сына будет отец-художник, и непременно знаменитый! Имя Вульфа Торнтона узнает весь мир!

А пока он так увлечен своей главной любовью и так искусен в любимом деле… У нее на груди вновь затрепетали бабочки его поцелуев, и Син блаженно закрыла глаза…

Они могут поговорить позже. О, много, много позже… Рука Вульфа с мягким, но властным нажимом скользнула в ее сокровенность, и Син опять подхватили чувственные волны.

Вульф прав: все — ничто в сравнении с тем главным, что одно лишь венчает мужчину и женщину. С бесконечной любовью, которая и есть судьба…