Просто скажи люблю

— Ник, — прошептала она ему на ухо.

— Ты только посмотри на эту ткань, — увлеченно отозвался он. — Даже не верится, что эти платья хлопчатобумажные. Скорее, они похожи на шелковые…

Ли посмотрел на лицо Марджи, понимающе улыбнулся и легким взмахом руки отослал манекенщиц.

— А вот еще один новый товар, — сказал он, переключая внимание «друга» его клиентки, и развернул перед гостями малоразмерные мужские трусики, которые были изготовлены из сверхтонкой ткани, напоминавшей пленку. — Эта ткань очень прочна, а, с другой стороны, она дышит и, кроме того, создает сексуальный вид изделию.

— Да, изделие очень интересное, — заметила Марджи и пощупала материал трусиков.

Одновременно она подумала о том, что с признанием в любви к Нику следует пока подождать.

Когда они вернулись во второй половине дня в Оксфорд, Марджи чувствовала себя изможденной. Ник подвез ее до дома на такси и распрощался. А Марджи, перед тем, как подняться к себе, заглянула в магазин. Ансельма работала весь день, и в магазине всё было в порядке. Надо будет только оплатить кое-какие счета и выбрать образцы тканей из тех, что привез драпировщик. Но сначала она должна выпить хотя бы чашечку чая.

Марджи поднялась в квартиру и, надев тапочки, которые снова чинно стояли у двери, дожидаясь хозяйку, прошла в кухню. Вскипятив воду, она взяла пакетик чая, положила его в чашку и залила кипятком. Может быть, попозже заглянет Ник, подумала она, наслаждаясь после утомительной поездки душистым напитком. Все-таки ей следует сказать ему о своих чувствах, причем сказать без особых отлагательств. Правда, сегодня это вряд ли удастся сделать: он дежурит на полицейском участке и наверняка устанет после работы. Возможно, он поедет прямо к себе домой, не заезжая к ней… Когда Ник выходил из ее квартиры, то напомнил, чтобы она не забыла запереться на ночь. Надо будет так и сделать.

Допив чай, она перешла из кухни в гостиную, уселась за стол, разложила на нем всю свою бухгалтерию и занялась проверкой банковских счетов. Когда эта операция была почти уже завершена, зазвонил телефон. Марджи сняла трубку и услышала голос своего второго брата Бертрана:

— Это я, сестричка. Звоню, чтобы просто поприветствовать тебя.

— Рада слышать тебя.

Но она сразу насторожилась. Бертран Мерано никогда не звонил просто так, «чтобы просто поприветствовать» ее. Напряженный ритм его жизни не позволял ему тратить время на такие пустяки, как, например, телесериалы, прогулки на морском берегу перед закатом солнца или болтовню со своей сестричкой. Работая следователем в Комитете по валютным резервам, он всегда был занят ответственными, даже порой сверхважными делами. Бертран не мог позволить себе иметь семью или хотя бы постоянную любовницу, и для него не существовало ни больших, ни маленьких праздников. Работа настолько поглощала его, что, казалось, он не замечал даже смены времен года.

— Бертран, выкладывай начистоту, зачем ты звонишь мне, — сказала Марджи. — Что случилось? У тебя какие-то неприятности?

— Никаких. Все в порядке. Сейчас у меня обеденный перерыв, и я вдруг решил позвонить тебе, потому что мы с тобой уже давненько не общались.

— Не пудри мне мозги, братец. Ведь ты же знаешь свою сестру. Меня не проведешь. Я знаю, что ты ничего не решаешь вдруг. У тебя все просчитано до мелочей на десять лет вперед. — Марджи засмеялась и мягким тоном добавила: — Даже какие носки ты будешь носить через десять лет — об этом ты тоже наверняка подумал заранее.

После короткой паузы Бертран тоже мягким тоном сказал:

— Ты, как всегда, права, сестричка. Я действительно звоню не просто так, а потому что…

— Потому что тебе звонил Хауэлл?

— Отчасти и поэтому. — Бертран опять помолчал. — Да, он беспокоится о тебе…

— Но вопрос с этими злосчастными пеньюарами, похищенными из моего магазина, по существу уже урегулирован. Этим делом занимается агент сыскной полиции Ник Райлэнд.

— Именно он-то и есть главная причина моего звонка, — сказал ей брат.

— Бертран, пожалуйста, пойми меня правильно. Я давно уже вышла из детского возраста. Мне тридцать, и я полагаю, что могу позаботиться о себе сама. Между прочим, у меня были мужчины и до Райлэнда, — как бы мимоходом заметила она и подумала: «Впрочем, не так много».

— Когда Хауэлл упомянул имя Ника Райлэнда, я провел маленькое расследование и выяснил, что в свое время он возглавлял Объединенный фонд менеджмента в лондонском Сити и был настоящим виртуозом своего дела.

— Ник возглавлял фонд в Сити? — Марджи была поражена. — О чем ты говоришь? Он живет в маленькой квартирке над гаражом у своих друзей и ездит на каком-то допотопном грузовике.

— Я не располагаю информацией о его нынешних жилищных условиях, но позволь мне сказать следующее. Богатство — понятие относительное. А личных сбережений Ника Райлэнда, по имеющимся у меня данным, с лихвой хватило бы оплатить национальный долг какой-нибудь небольшой страны, не имеющей выхода к морю.

Ее стало слегка трясти. В глубоком волнении Марджи встала из-за стола, подошла к окну и, выглянув на улицу, увидела внизу Джеймса Болдуина, сидевшего в своем патрульном автомобиле. Затем она вернулась к телефонному аппарату и спросила брата:

— Тогда зачем такому богачу понадобилось служить в полиции? Кого он из себя разыгрывает?

— Хороший вопрос, на который у меня нет ответа. Вряд ли он умудрился за такое короткое время спустить все состояние. По существу, он имел репутацию безукоризненного финансового дельца. Плохо, если твой знакомый оказался мотом и транжиром. Но еще хуже, если он скрывает свое истинное состояние из каких-то тайных соображений. Будь осторожна с ним, Марджи. Ты знаешь, я не являюсь оптимистом в отношении людской благонадежности…

— Конечно, знаю. Ты подозревал даже собственную бабушку. А ведь она скончалась еще до твоего рождения.

Тут на другом конце линии зазвучали какие-то нетерпеливые посторонние голоса, и Бертран поспешно прервал разговор:

— Послушай, сестричка, меня срочно вызывают в офис. Я должен бежать. — После коротенькой паузы он добавил: — Будь осторожна. Целую тебя и люблю.

— Я тоже. Удачи тебе на профессиональном поприще.

Марджи положила телефонную трубку и уставилась отсутствующим взглядом на красочно оформленный листок бумаги, лежавший на столе. Это было приглашение на благотворительный ужин с целью сбора средств для Проекта в защиту женщин. Хотя само мероприятие уже состоялось, она сохранила пригласительную карточку.

Открыв ее и бегло пробежав глазами текст приглашения, она вновь сняла трубку, позвонила в справочную службу и попросила сообщить ей номер офиса «Кокберн и Уоллес». Получив его, Марджи тут же перезвонила в офис и через секретаршу пригласила к телефону Джин. Когда миссис Кокберн взяла трубку, владелица «Кружев» сказала:

— Привет, Джин, это звонит Марджи Мерано. Если у тебя найдется минутка, я хотела бы задать тебе один вопрос.

— Минутка найдется, но не больше, Марджи. Я опаздываю на одно совещание в пригороде Оксфорда, которое началось полчаса назад.

— Скажи, знала ли ты, что Ник когда-то был известным финансистом и заработал приличное состояние?

Джин Кокберн молчала.

Через несколько секунд прозвучал ее ответ:

— Да, знала. Но это не то, о чем ты думаешь.

— Не то? Тогда что же? Почему он скрыл это от меня? Может быть, он считает меня женщиной, которую интересуют только деньги, которая только и ждет случая, когда можно будет выжать из мужчины все до последнего фунта?

Марджи не могла представить себе никакого другого логического объяснения позиции Ника Райлэнда по отношению к ней. Никакого положительного объяснения. Любое объяснение было оскорбительно для нее. Он не хотел впускать ее ни в свою прошлую жизнь, ни в настоящую, потому что не доверял ей, а это для нее было равносильно пощечине. Да, этот человек дал ей пощечину. Он нарушил основной ее принцип в отношениях с людьми: быть честной. Для нее такая позиция Ника была невыносима. Теперь ни о каком признании в любви к нему не могло быть и речи. Он сам сжег все мосты.