Как помочь папе

Калеб откинулся на спинку кресла и предался пьянящим мыслям о том, что будет, когда Джулия станет его женой.

– Это фантастика, Джулия. Я тебя поздравляю! – Голос Дарси, звонившей из Вермонта, ясно звучал в трубке мобильника. – Когда ты приступаешь к новой работе?

– Я еще не совсем закончила со старой, – медленно произнесла Джулия.

– А почему нет? По-моему, работа в привилегированной школе – большая удача.

– Так-то оно так, но… – Джулия ничего не могла объяснить сестре, не упоминая о своей любви к Калебу. Принять работу в новой школе означает для нее разорвать последние ниточки, связывающие ее с ним. В старой школе по крайней мере будет Уилл, и она сможет видеть мальчика каждый день. А если повезет, то иногда и Калеба. Но рассказать об этом своей высокоумной сестре она не могла. Это звучало бы слишком душещипательно. Словно она – страдающая от безнадежной любви героиня плохой мыльной оперы.

– По-моему, ты от меня что-то утаиваешь. – Дарси тут же заметила странные нотки в голосе Джулии. – Ну, говори!

– Ты вообразила себе невесть что, – ответила Джулия. – Лучше скажи, почему ты до сих пор в Вермонте? Я считала, что ты должна уже быть дома.

– Я тоже так считала, но погрязла в делах. Владелец патента не склонен его продавать.

– Поулыбайся ему. Мама всегда говорит, что твоя улыбка склонит самого демона вернуться в лоно церкви. – Джулия старалась говорить с сестрой только о ее делах. У Дарси была бульдожья хватка. Если уж она вцепилась во что-то, оторвать ее от этого невозможно.

Как плохо, что она влюбилась в Калеба Таррингтона, тем более что Дарси предупредила ее о безнадежности такой ситуации. Но рассказать все Дарси, а потом выслушивать ее наставления в данный момент было выше ее сил. Ей хотелось в одиночестве зализывать свои раны. Думать о часах, проведенных с Калебом, не слушая добрых советов порвать с ним и больше не встречаться.

– Чепуха, – возразила Дарси. – Позволь сказать тебе кое-что, сестричка. Быть красивой не так уж и хорошо.

Джулия усмехнулась.

– Да уж.

– Нет, я серьезно, – настаивала Дарси. – Никогда не знаешь, любит ли тебя парень или просто тешит свое «эго», сопровождая красивую женщину.

– Может быть, – задумчиво ответила Джулия, примеряя на себя слова Дарси. – Но тех, кто всего лишь недурен собой, мужчины просто не замечают.

– Мне не нужен просто мужчина. Мне нужен единственный. Но не бери в голову. Скажи мне, почему ты еще не дала согласия на новую работу?

– О, извини, Дарси. Я должна бежать: кто-то звонит в дверь, – солгала Джулия.

– Хорошо, я позвоню тебе, когда вернусь, и мы поговорим.

– Пока, – Джулия с облегчением повесила трубку. Слава богу, сестра сейчас слишком занята своими проблемами с патентом. Иначе она не отстала бы так легко. Дарси всегда нравилась роль старшей сестры, она относилась к ней с большой серьезностью. Но сейчас Джулия впервые ощутила, что это ее раздражает.

Она опустилась на диван, глубоко вздохнув. Любовь к Калебу Таррингтону все изменила. Все ее старые отношения как бы отодвинулись, уступив место новым. Но беда в том, что новые отношения существуют не в реальности, а только в ее воображении. Нет даже малейшего намека на то, что она для Калеба не просто друг, а гораздо больше. Даже то, что он целовал ее, ничего не означает. Калеб не зеленый юнец, он мужчина, к тому же весьма и весьма искушенный. Поцелуи, которые кажутся ей фантастическими, для него, возможно, не более чем приятный, ничего не значащий эпизод. Хотя…

Джулия вспомнила, что говорила ей сестра о равнодушии Калеба к ней, Дарси. А ведь она, Джулия, не так красива, как сестра. Она не знает, почему Калеб поцеловал ее, но одно она знает точно: внешность тут ни при чем.

Не переставая размышлять об этом, Джулия встала и пошла в ванную комнату за аспирином: у нее разболелась голова. День казался таким длинным и бесконечным, оттого что нельзя было увидеться с Калебом. Она взглянула на часы. Половина двенадцатого. Почти двадцать один час остался до момента, когда она вновь его увидит.

Калеб со вздохом разочарования отложил книгу, которую читал, лежа на диване. Уже более часа читал он сказки и пришел к единственному выводу: из великого множества персонажей он никого не может использовать для своих целей. Иначе ему укажут дорогу к психиатру.

– Я говорил тебе, что эта книга не годится, – выглянул из-за своей книги Уилл. – У меня была няня, которая читала мне сказки. Это все такая чепуха!

– Я вижу, – согласился Калеб. Может быть, только женщины любят сказки. Сказки – это женская забава.

Довольный тем, что отец с ним согласился, Уилл вернулся к своему «Звездному пути».

И что теперь? – думал Калеб. Может, надо отказаться от сказочного героя? Может, для женщин сказки воплощаются в экстравагантные поступки? Может, жест – это единственное, что требуется? Но какого рода жест может он сделать, чтобы убедить Джулию, что он любит ее до сумасшествия и хочет жениться на ней и провести с ней всю жизнь?

Лохинвар! Калеб внезапно вспомнил героя поэмы Вальтера Скотта, которую прочел еще в школе. Лохинвар приезжает на свадьбу своей возлюбленной, выходящей замуж за другого, стремительно подхватывает ее на коня и уносится вместе с ней в вечернюю зарю.

Это вполне можно рассматривать как великий поступок, подумал с удовлетворением Калеб. Но как ему применить этот поступок к своей ситуации? Лошадей нет. Он не сидел на лошади со времен скаутского лагеря. Но современная метафора лошади – автомобиль. А он у него есть. Он может схватить Джулию в объятья, отнести в машину, посадить и…

И что? Проблема с вечерней зарей.

Не думай о завтрашнем дне. Калеб жестко подавил свой практицизм. Что будет завтра, неважно. Поступок – главное. Он должен схватить Джулию в объятья, посадить в автомобиль и увезти ее в летний домик своего деда на озере. Поездка будет короткой, но зато место – уединенное. Его дед специально построил уединенный дом, чтобы удаляться от мира.

Он решился сделать это. Сегодня днем. Иначе сгорит от нетерпения. Он не знает, сработает ли эта идея, но другой у него не было. Великий поступок в наше время совершить весьма сложно.

Он попросил мисс Винсент остаться после ленча и присмотреть за Уиллом.

– Ты разве сегодня куда-то уезжаешь? – спросил Уилл, когда мисс Винсент согласилась побыть до шести.

– Я хочу увидеться с Джулией и попросить ее выйти за меня замуж, – сообщил ему Калеб, и то, что он озвучил свои намерения, заставило его почувствовать, что обратного пути нет. На самом деле он понял это, как только увидел Джулию. Он почувствовал это. Все остальное, что произошло потом; просто вело его к этому решению.

– Пап, а когда Джулия выйдет за нас замуж, мы сможем ходить в ее церковь? Она говорит, что в ее церкви есть специальная служба для детей. Джулия говорит, что их не заставляют слушать надоедливого старика.

– Может быть, – пробормотал Калеб, в ушах которого эхом отдавались слова «когда Джулия выйдет за нас замуж». Если бы все было так легко. Но легко или трудно, дороги назад нет. Впереди – великий поступок и Джулия.

Вновь и вновь он продумывал предстоящую сцену. Доминирующим в его сценарии было ощущение, что все пойдет плохо.

Он заставил себя поесть, обнял Уилла, поблагодарил любопытную мисс Винсент за то, что та согласилась побыть с Уиллом в воскресенье днем, и сел в автомобиль, чувствуя себя как солдат из поэмы, который едет в долину смерти.

– Встряхнись, Таррингтон, – бормотал он себе под нос, подъезжая к дому Джулии. – Что может быть не так?

Тут ему в голову пришло несколько вариантов, от которых его бросило в дрожь.

– Выброси это из головы, – бормотал он себе под нос, – сосредоточься на том, что от тебя зависит.

Он нервно бросил взгляд на панель управления, чтобы знать, сколько у него бензина. Если во время великого поступка кончится бензин, то великий поступок сразу превратится в фарс. Но бак был на три четверти полон. Он дотронулся до заднего кармана и с удовольствием ощутил толстый бумажник. Деньги у него есть.