Счастливого Рождества!

– Бабуля, это твой дом, – сказал Гейб, – и мы с Кассандрой готовы жить по твоим правилам.

– Да, но правила эти устаревшие, прямо-таки архаичные. И, возможно, в чем-то ошибочные. Так что я надумала перебраться в комнату, где жили Кассандра с Кэнди; я позабочусь о девочке, а вы с Кассандрой до конца ее пребывания у нас сможете жить вместе.

Гейб едва не поперхнулся кофе, но Кассандра быстро нашла единственно верный ответ:

– Эмма, я не могу переложить заботы о Кэнди на вас. С ребенком очень много хлопот, и...

– Ерунда. Мы с Кэнди поладим. К тому же, если она меня слишком утомит, я знаю, где тебя найти. Просто спущусь и позову тебя.

Гейб все-таки поперхнулся. Его бабушка расставила очередную западню и не позволила Кассандре выпутаться из нее.

Он наконец осознал, что Кассандра права: Эмма что-то подозревает и изо всех сил пытается узнать, все ли в порядке в их взаимоотношениях. Что ж, от него она ничего не добьется. Он слишком далеко зашел и не имеет права отступать.

Гейб взглянул на Кассандру. Она сохраняла выдержку, но по ее глазам было видно, что она мысленно прокручивает навязанный Эммой сценарий, нисколько не радуясь ему.

Мало того, что им придется спать вместе снова... и снова, и снова... пока они не найдут какой-либо выход; в любую минуту надо быть готовым к тому, что любопытная Эмма, воспользовавшись Кэнди как предлогом, придет проверить их.

Из чего следует, что спать, по всей вероятности, придется раздетыми... По крайней мере не в таком чопорном облачении, в каком они провели первую ночь.

Неутешительно.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Вечером Кассандра вышла из ванной в красной атласной ночной рубашке и коротком пеньюаре. Несмотря на броский сексуальный цвет, покрой был очень строгий, но кое-где нежная гладкая ткань обозначала изгибы молодого тела, и Гейбу с большим трудом удалось оторваться от соблазнительного зрелища.

Послонявшись несколько минут по комнате, Кассандра сбросила пеньюар и скользнула под одеяло, и Гейб с облегчением выключил свет. Но перед глазами у него остался образ Кассандры в красной ночной рубашке, расчесывающей перед зеркалом густые светлые волосы.

Так же как раз пятнадцать за предыдущую ночь, Гейб поправил подушку, переворачиваясь на бок. Через тридцать секунд Кассандра последовала его примеру.

Прошло двадцать минут, но ни он, ни она никак не могли заснуть.

– Завтра надо будет захватить с собой колоду карт, – предложил Гейб, усаживаясь на кровати и зажигая свет. – Можно будет играть до тех пор, пока глаза не начнут слипаться, после чего мы без труда заснем.

– Это мысль, – согласилась Кассандра, по его примеру также усаживаясь у спинки.

– У тебя в косметичке случайно нет карт?

Она покачала головой.

– Нет.

Гейб вздохнул.

Кассандра вздохнула.

Гейб устремил свой взгляд прямо перед собой, подальше от соблазна. И тут же наткнулся на отражение Кассандры в зеркале. Мягкие золотистые волосы, ниспадающие на плечи. Кожа цвета слоновой кости, нежно сияющая на фоне красного атласа ночной рубашки – изящной комбинации на узеньких бретельках. Лишь тонкая ткань скрывала восхитительное тело...

Мотнув головой, Гейб перевел взгляд на дверь ванной комнаты, единственное нейтральное место. Понимая, что нужно каким-то образом переключить свое внимание с подобных представлений, он, кашлянув, сказал:

– Чем вы сегодня занимались?

– Как обычно, – ответила Кассандра. – Спорили с поставщиками, спорили с цветочниками, спорили друг с другом.

– Другими словами, продолжали готовиться к свадьбе?

– Гейб, у тебя будет прекрасная свадьба, если только мать и бабушка прежде не доведут поставщиков и цветочников до инфаркта.

Гейб прыснул.

– И в чем трудности?

– Видишь ли, меню пересматривается по меньшей мере четыре раза на дню. А цветочника совсем измотали, выбирая между рождественским мотивом – красные пуансеттии и остролист и свадебным – белые пуансеттии и белые розы.

– Да, непростое решение.

– Можно подумать, от этого зависят судьбы мира.

– Уверен, для матери и бабушки дело обстоит именно так. – Гейб помолчал, обдумывая сказанное Кассандрой, затем спросил: – Как по-твоему, им это доставляет удовольствие?

Кассандра закатила глаза.

– Большего удовольствия для них невозможно представить. Готова поклясться, они наслаждаются, без конца меняя свои решения.

– Это точно, – снисходительно согласился Гейб, с улыбкой представив эту картину, и вдруг нахмурился. – А почему ты-то споришь с ними?

Кассандра замялась.

– Им не нравится, как я хочу быть одета.

Гейб обеспокоенно повернулся к ней.

– Почему?

– Не знаю. Я приобрела очень красивый белый костюм. Его мне уступили практически за бесценок, потому что он долго провисел на вешалке и его пришлось отдать в химчистку. Но теперь он как новый.

Целых полминуты Гейб осмысливал сказанное. У него хватило ума не выдавать поспешных заключений, потому что предыдущий наряд, выбранный Кассандрой, – пунцовое бархатное платье – был ничуть не хуже дорогих нарядов гостей на рождественском вечере. Скорее всего, этот белый костюм как раз то, что нужно для свадебной церемонии.

– Ты-то сама удовлетворена? – спросил он.

– Абсолютно, – призналась Кассандра. – Я считаю, он просто великолепен.

– А я полагаюсь на твое суждение. Стой на своем.

– Правда? – воскликнула она.

Гейб поднял руки, показывая, что сдается.

– Да.

Похоже, его ответ безмерно обрадовал Кассандру, потому что губы ее изогнулись в очаровательной улыбке и, прежде чем Гейб успел понять, что происходит, она бросилась ему на шею.

– Спасибо, – крепко обняла она его, а потом так же неожиданно отпустила. – Что еще тебе хочется узнать о свадьбе?

Гейб неуверенно прокашлялся.

– Да нет, ничего. Полагаю, стоит попробовать лечь и заснуть.

– Согласна. – Кассандра вытянулась на кровати и повернулась на бок.

Гейб снова погасил свет и разместился на своем краю. Несколько минут они молча лежали в темноте, наконец ровное, размеренное дыхание сказало ему, что молодая женщина заснула.

Открыв глаза, Гейб перевернулся на другой бок, оглядывая тело под одеялом. Под ложечкой у него возникло какое-то странное ощущение, и Гейб не сомневался, что виновата в этом Кассандра. Никогда прежде Гейбу не приходилось встречать человека, так радующегося мелочам. Но то, что при этом она вызывает у него такое сексуальное влечение, прямо-таки бесило его. Теперь они с Кассандрой не смогут просто дружески разговаривать, Гейбу непременно будет вспоминаться эта ночь и кровать и все прочее.

В то же время он поймал себя на том, что уважает Кассандру больше, чем кого бы то ни было еще, а это значит – по здравом рассуждении, – что он больше не сможет игнорировать ее существование.

Ни к чему, кроме как к неприятностям по возвращении в Пенсильванию, это не приведет.

Наступивший день был наполнен кипучей деятельностью, но Кассандра чувствовала себя странно одинокой среди кучи людей. Кэнди мирно играла в манеже, совершенно удовлетворенная тем, что находится в гуще событий и слышит голоса матери Гейба, отдающей распоряжения прислуге, и его бабушки, обсуждающей ассортимент закусок с новым поставщиком.

– А ты что думаешь, Кассандра?

Поняв, что к ней обратились с вопросом, Кассандра поспешно откликнулась:

– Простите?

– Я спросила, что ты думаешь по поводу оформления стола в белых тонах.

– О, вижу, мы опять вернулись к белому?

Эмма радостно кивнула.

– Что может быть прекраснее белых роз?

– Наверное, ничего, – согласилась Кассандра.

Лоретта тотчас же повернулась к ней.

– Что случилось, дорогая?

– Ничего, – поспешила заверить ее Кассандра.

Эмма присела на диван рядом с ней.

– И все-таки что-то случилось. Я тоже обратила внимание на твой тон.