Приятный на вид (СИ)

       Пробормотав что-то насчет жажды, Джон направился прямиком к одному из баров, оставляя девушку в компании семейной пары, которые были инициаторами этого мероприятия и владельцами дома.

       Слушая бесконечные тирады хозяйки дома о садоводстве, девушка время от времени наблюдала за окружающими людьми. И вдруг её взгляд остановился на Майке. Его уж она точно не ожидала тут увидеть! Он был в великолепном черном костюме без галстука. Расстегнутые верхние пуговицы рубашки открывали ключицы. Рокер ощупал её взглядом сверху донизу и многообещающе облизал губы. Его взгляд невольно задержался на красном переливающееся платье, которое плотно облегало тело. Прилегающий лиф был низко вырезан на груди.Моника как всегда была одета на все 100%. Ярко и сексуально Это было то самое платье, которое ей подарил Майк. Её шею украшало массивное золотое ожерелье, инкрустированное алмазами и рубинами

       Он медленно приближался к ней. Тем временем хозяйка дома уже пошла встречать новых гостей, и Моника стояла в полном одиночестве.

 — Моника, какой приятный сюрприз! — на его губах мелькает тень улыбки.

 — Не уверена насчёт того, что он приятный, — небрежно отвечает Моника.

       У неё сразу пропало настроение. Она смотрела на него брезгливо и презирающее, обвиняя в испорченном вечере из-за его появления.

       Рокер предложил ей руку:

 — Пойдем танцевать.

       Моника уже собиралась отказать, как он схватил её за запястье и потащил на танцпол. Шатенка уже хотела вспылить, возмутившись его наглостью, но ей не хотелось портить репутацию своей семьи и привлекать всеобщее внимание. Она молча вложила свою ладонь в его — теплую и сильную.

       Пара медленно двигались под мелодию Mozart — Sonata for 2 Pianos in D, K 448 — I. Allegro con spirito. Молчание продолжалось долго. Майкл с удовольствием ощущал в своей руке узкую ладонь, с наслаждением вдыхал аромат её нежных духов. Даже на высоких каблуках Моника доставала ему лишь до подбородка.

В Монике было что-то, что против воли тянуло его к ней. Шатенка роскошно выглядела, восхитительно пахла, ее голос был мелодичен, и Майк до боли хотел узнать, была ли ее кожа на ощупь такой же шелковистой, как он представлял в своих фантазиях. Ему хотелось погрузить ладони в ее волосы, прикоснуться к пухлым мягким губам, провести пальцами по совершенной линии скул, вдохнуть нежный аромат ее кожи, от которого все внутри него сжималось.

 — Ты мне очень нравишься. Я постоянно думаю о тебе, — прошептал он ей на ухо.

 — Оставьте эту соблазнительную лапшу для ушей какой-нибудь законченной дурочки. Неужели тебя заклинило на мне? Послушай, мне очень нравиться Джон, и у нас всё серьёзно. Лучше найди себе другую жертву для соблазнения. На меня твой шарм, увы, не действует. Тебе мало женщин, мечтающих оказаться под тобой?

 — Так случилось, что я хочу именно тебя. И ты будешь моей. Будешь делать, что я захочу и как захочу, а свое нравится — не нравится, оставишь для кого-нибудь другого на далёкое будущее.

 — А ничего, что я не хочу? — губы шатенки изогнулись в презрительной и какой-то хитрой улыбке.

 — Ничего, — отмахнулся он беспечно, — Я знаю, что у тебя сейчас финансовые трудности. Но если ты будешь со мной милой, ласковой, послушной, заботливой, будешь потакать всем моим прихотям и извращённым фантазиям, то я бы мог тебя содержать.

 — А теперь послушай меня, ты, надутый индюк! У меня нет никаких финансовых трудностей, да и если бы и были, то неужели ты думаешь, что я бы опустилась до уровня куртизанки и начала бы тебя благодарить за столь «лестное» предложение?! Даже не надейся! — лениво растягивая слова и нахально смотря на него, сказала девушка.

       Майкл перестал вникать в ее лепет и смотрел по сторонам, как чувствовал. Вдруг замаячила знакомая фигура — это был тот самый блондин, которого он видел на фото с Моникой.

       Рокер прижал девушку сильнее и начал целовать. Шатенка, неожиданно для неё, почувствовав на своих губах жар губ мужчины- влажных, нежных и властных, замерла. Девушка чувствовала беспомощность, вызванную его горячим телом, и неуемной сексуальностью. Она не могла управлять своими инстинктами и ответом собственного тела на его. Внутри был такой трепет, что отодвинуться не было сил, и хотелось, чтобы это мгновение длилось и длилось бесконечно. Вдруг ей стало противно от собственной слабости.

       С двумя коктейлями в руках Джон отправился искать свою спутницу.

       Конечно же, в его планы не входило стоять столбом и смотреть, как она целует другого мужчину. И не просто мужчину, а самого Майка Блэка. Блондин в ужасе наблюдал, как его соперник рукой обхватил её сзади ниже талии и прижал сильнее к себе. В нём проснулась дикая ревность, какой он никогда в жизни не испытывал. Это же он должен был быть тем, кто её обнимает, тем, которого она любит! Джон был собственником, не смотря на кажущуюся джентльменскую учтивость и мягкость при общении со слабым полом.

       Майк, целуя девушку, смотрел в глаза Джону: «Ну, что теперь понял, что она моя?»

       В какой-то миг Моника открыла глаза, увидела, что Майк смотрит куда-то за ее плечо и, сильно оттолкнув его, обернулась. Напротив, метрах в пяти от них стоял Джонни, смотрел на неё растеряно и брезгливо. Он демонстративно развернулся и пошёл прочь, принимая своё поражение на любовном фронте.

 — Что ты наделал?! — возмутилась девушка, заглядывая ему в лицо.

 — Не люблю соперников.

Лицо девушки перекосилось от злости, пальцы сжались в кулаки.

 — Ненавижу! — процедила она и побежала за Джонни, чувствуя вину, и стала мысленно искать себе оправдания.

 — Джон! Джонни постой! — догнала его Моника, — Ты не правильно понял!

 — А что я не так понял?! Может, я слепой?! — обычно спокойный мужчина становился все агрессивней.

 — Прости меня, это было ошибкой. Он сам поцеловал меня. Я этого не ожидала, — девушка с трудом сдерживала слезы.

      Она чувствовала себя виноватой настолько, что хотелось провалиться сквозь землю.

Мужчина развернулся, постоял, глядя куда-то вверх, смиряя ярость и обиду до слез, и глухо выдал:

 — Как я могу тебе после этого верить? Я же к тебе cо всей душой!

 — Джонни! Я люблю тебя.

 — К нему иди, мне чужие подстилки не нужны! — сказал он так, как будто по лицу ударил.