Шепот моего сердца

В поезде он не смог заснуть — все думал о Карен. Какой будет их встреча?

Ему хотелось сделать ей сюрприз. Это не составит никакого труда. Он знает адрес ее офиса. Наверняка ей будет приятно увидеть его у входа. Хоть в десять, хоть в одиннадцать вечера, он ее дождется. И даже если она за день устанет настолько, что не до конца поймет, что он приехал, ничего страшного. В конце концов, завтра — маленькая дата их знакомства, и вполне можно устроить романтический ужин…

Йену казалось, что он парусник, летящий на всех парусах к заветной цели. И что все ветры судьбы сейчас подвластны его воле. Восхитительное ощущение.

На вокзале в Нью-Йорке он взял такси и поехал домой. Было без четверти пять. Достаточно времени, чтобы принять душ, переодеться и выбрать самый роскошный букет.

В восемь тридцать он уже сидел в своем черном «форде», припарковавшись напротив входа в здание «Юнител корпорейшн». Послал Карен сообщение: «Как ты, милая?». Ответ пришел через несколько минут: «Заворачиваю бутылки вина для больших шишек. Каждая стоит больше, чем я зарабатываю за неделю. Если я умру, пусть меня похоронят в подарочной упаковке». Йен покачал головой. Видимо, у нее был очень «веселый» день.

Рядом с ним на сиденье лежал букет орхидей. Розы, несомненно, хороши, но теперь ему, чтобы выразить свои чувства, нужно что-то иное. Более трепетное, что ли. В общем, орхидеи подойдут как нельзя лучше.

Он включил радио, чтобы тихонько играло, и от нечего делать — равно как и от хорошего настроения — стал подпевать лирической песенке, плавно льющейся из динамиков.

Он не сводил взгляда со стеклянных дверей гигантского офисного центра: боялся пропустить Карен. Она ведь не видела этой его машины. Будет глупо, если они потеряются, хотя тоже не смертельно. Йену казалось, что сегодня ничего мало-мальски неприятного с ним произойти просто не может.

Люди выходили из здания, почти никто не входил. Еще бы, рабочий день давно закончился, лишь в немногих офисах еще задержались самые преданные работники. К половине десятого выходящих стало чуть больше — видимо, больше двенадцати часов человек работать не может в принципе.

Йен выключил свет в автомобиле, чтобы лучше видеть.

Без пяти десять из дверей вынырнула Карен. Карен!

Йен не сразу понял, что произошло дальше. И откуда взялся тот тип, он не знал. Но не верить своим глазам Йен не мог, а глаза говорили ему, что Карен стоит на крыльце «Юнител корпорейшн», и принимает букет фиалок от какого-то хлыща в кожаной куртке.

Небо раскололось пополам.

Но Йен продолжал сидеть в машине и смотреть. Его Карен уходила с каким-то парнем, который принес ей цветы. Фиалки в декабре. Какая, к чертям, разница, хоть бы и эдельвейсы! Йен ощущал, как напрягся каждый мускул в теле. Сжались челюсти, руки вцепились в руль, который тут же сделался скользким от пота. Пульс барабанным боем отдавался в ушах. На какой-то момент ему показалось, что вот сейчас он умрет. И эта мысль не вызвала страха.

Его Карен…

Ага, как же! Его! Он выдумал себе красивую сказку и, кажется, забыл ввести ее в курс дела! Чтобы она играла свою роль, как следует!

Хотя, может, она и неплохо справилась бы, если бы он вовремя известил ее о своем приезде?

Сюрприз…

По скулам его ходили опасные желваки. Он сейчас, как никогда, понимал тех безумцев, которые от ревности впадают в бешенство и убивают правых и виноватых. Ох, гениален был Шекспир, и вовсе он не перегнул палку с Отелло…

Йен глухо застонал. Ну как он мог так ошибаться? Он, человек с тончайшей интуицией, гениальный аналитик, судья от бога! Что эта девушка с ним сделала? Неужели то, что для него было величайшим чудом в жизни, волшебством, исцелением, для нее оказалось только случайным эпизодом, маленьким сексуальным приключением?

«Я буду очень-очень по тебе скучать». Кажется, так она сказала? Солгала или в ее картине мира одно другому не мешает? Что это за парень, когда он появился? Был ли он всегда, с самого начала? Их отношения начинались как дружба, почему она сразу не сказала?

Вопросов было гораздо больше, чем ответов, и они роились в голове, как осы. Йен чувствовал, что еще немного — и он просто потеряет рассудок. Было трудно даже дышать. Боль потери, отошедшая в прошлое, теперь казалась ему простым и естественным чувством по сравнению с той болью-злостью, от которой сейчас его душу выворачивало наизнанку.

Йен сорвался с места слишком резко, со всех сторон возмущенно засигналили. Плевать. Пробок уже нет. Он мчался домой, как зверь, который спешит в нору, чтобы там зализать раны.

Карен чувствовала себя пустой, как бутылка, в которой не осталось ни капли вина. Все. Приехали. Можно с чистой совестью опустить ее в контейнер для мусора.

Сегодня был последний день ада. Мишель позвонила и сказала, что уже дома и завтра приедет на работу. Ну и что, что в гипсе. Отвечать на звонки и заворачивать подарки можно не слезая со стула.

Но этот последний день еще не закончился. Еще нужно добраться до дома, пожевать что-нибудь калорийное — черт с ней, с диетой, лишь бы выжить, — и раздеться, чтобы лечь в постель. Вчера Карен уснула в одежде и утром чувствовала себя отвратительно, как будто переночевала на скамейке в парке. Хотя нет, на скамейке в парке можно было бы, по меньшей мере, надышаться свежим воздухом. Говорят, кислород в крови полезен.

А тут еще откуда ни возьмись Майк.

Карен стояла, тупо таращась на букет фиалок, которые он ей протягивал.

— Привет! Это тебе. Мне показалось, они могут немножко тебя порадовать.

— Спасибо… — Карен взяла цветы. — Откуда? В декабре?

— Чудеса техники, — отшутился Майк. — А как ты меня нашел?

— Это военная тайна.

— Кэтти? — с подозрением спросила Карен.

— Если я скажу «да», ей не поздоровится?

— Возможно.

— Не будь к ней слишком жестока, она очень добрая и отзывчивая девушка, — назидательно проговорил Майк. Глаза его смеялись.

— А ты, наверное, давно тут стоишь? — печально спросила Карен. Она знала, что в другой раз испытала бы перед парнем чувство вины, но сегодня она слишком вымоталась, чтобы тратить энергию на подобные вещи.

— Нет, Кэтти предупреждала, что раньше девяти ты не освободишься, — беззаботно отозвался Майк. Для человека, который провел на холодном ветру почти час, он удивительно бодро выглядел.

— Майк, как ты относишься к честности? — задала Карен провокационный вопрос.

— Отлично, — заверил ее Майк.

— Хорошо. Так вот если честно, то я смертельно устала, у меня выдалась крайне трудная неделя. Я не знаю, какая сила до сих пор удерживает меня на ногах. Мне приятно тебя видеть, но боюсь, что и сегодня у нас не заладится. Однако отпустить тебя просто так я тоже не могу. Поэтому позволь хотя бы угостить тебя чашкой кофе с коньяком. Ради моей совести. Ты знаешь, она у меня очень суровая.

Майк восхищенно внимал ее монологу. Похоже, если он и расстроился, то не сильно. «Где же ты был, такой замечательный и понимающий, два года назад? Ну хотя бы год?» — подумала Карен.

— Я знаю неподалеку один симпатичный бар. — Она взяла его под руку.

— Ты удивительно прямая девушка, Карен.

— Если тебе это нравится, то я добавлю, что у меня есть бойфренд. И я влюблена в него по уши. — Карен вздохнула.

Майк деликатно промолчал.

Как ни странно, за час, проведенный с Майком, ей удалось по-настоящему расслабиться, и желание упасть и уснуть прямо на месте уже не было таким всепоглощающим. Майк был само обаяние. Карен догадалась, что он не сразу поверил ее словам насчет бойфренда. Ну еще бы, ведь у него вся информация от Кэтти, а Кэтти о Йене ничегошеньки не знает. Карен с удовольствием рассказала ему о том, как они с Йеном познакомились.

— Значит, я опоздал всего на один день? — улыбнулся Майк.

У него были поразительно наивные голубые глаза. Карен знала, что мужчинам с такими глазами доверять не следует, но так как на Майка у нее не было никаких видов, то она была спокойна.