Ветка омелы

— Возможно, тебе лучше поселиться отдельно, — робко посоветовала Фейт. — Я знаю, ты очень привязан к вилле, она помнит несколько поколений твоей семьи, но…

— Так она останется и дальше. — Эрик насупился. — А Эвелина может находиться здесь, только пока жив отец.

— Сомневаюсь, что ей захочется оставаться здесь без него. К твоему сведению, ваша вилла никогда особенно не нравилась ей. Она всегда считала ее довольно устаревшей и вычурной.

— Мне это известно. Эвелина пыталась перестроить ее в соответствии со своим вкусом, но всему есть предел, даже терпению моего отца.

— И что? — Интуиция подсказывала Фейт, что лучше промолчать, но она не могла остановиться: — Вилла останется сохранной в руках твоего отца, так что не отравляй людям жизнь. Тебе лучше перебраться в современную городскую квартиру, ты прекрасно там себя чувствовал бы, тебя не беспокоил бы по ночам детский плач. Отличное место для холостяцкой жизни и…

Фейт осеклась: Эрик неожиданно схватил ее и больно вжал спиной в стену. Его губы гневно сжались в тонкую линию.

— Я не намерен и дальше выслушивать твои оскорбления! — почти взревел он. — Еще слово — и я поступлю с тобой, как ты того действительно заслуживаешь!

Фейт поняла, что ей сейчас лучше помолчать и не злить Эрика. Она действительно переступила рамки дозволенного. А еще ей невольно захотелось приникнуть губами к его шее, моля дать ей новый шанс.

Эрик ослабил хватку, его рука переместилась к вырезу блузки Фейт. Мягкие прикосновения его пальцев не могли обмануть — у него еще остались какие-то чувства. Фейт смежила веки в ожидании, но продолжения не последовало. Она нехотя открыла глаза и заметила, что Эрик с усмешкой наблюдает за ней. Значит, примирения не последует, разочарованно подумала Фейт.

— Ты заплатишь мне за все! — процедил он. — И очень скоро.

— Разве за мной должок?

— Не пытайся меня провести, изображая побитую овцу. Я собираюсь получить все сполна! — Эрик театрально поклонился. — До скорого!

13

Констанс и Жером уехали в шесть вечера. Фейт несколько удивило, что, несмотря на дневной отдых, Констанс выглядела усталой.

— Восьмой месяц беременности кого угодно измотает, — авторитетно сказала Эвелина. — Но она молода и быстро оправится после родов. А я не могла восстановиться больше месяца. Бедная моя талия!

— Лично я не вижу никакой разницы, — успокоила ее Фейт.

— Одному Богу известно, скольких усилий мне это стоило, — сухо возразила мачеха. — Интересно, чем ты занималась сегодня весь день?

— Так, слонялась без дела, — ответила Фейт, стараясь выглядеть беззаботной. — Да, я заглянула на полчаса к Никки. Такой занятный малыш! Можно, я прогуляюсь с ним завтра по окрестностям?

— А что, неплохая мысль. У Жюли появится возможность чуть-чуть отдохнуть. — Эвелина с любопытством взглянула на Фейт. — Ведь правда, тебе хочется иметь собственного ребенка?

Не просто ребенка, подумала Фейт, а ребенка от вполне конкретного мужчины. Она попыталась улыбнуться.

— Когда-нибудь рожу.

От дальнейшего обсуждения щекотливой темы ее спасло появление Гюстава.

Эрик отсутствовал за обедом, но Гюстав и Эвелина никак не комментировали это — наверное, им было известно, где он. Фейт тщетно пыталась убедить себя, что для нее так лучше, — по крайней мере, не приходится встречаться с Эриком взглядом всякий раз, отрывая глаза от тарелки. Ее мучили подозрения, что он, возможно, проводит время не один. Мысль о присутствии рядом с ним другой женщины была невыносимой.

Около одиннадцати часов на улице разыгралась настоящая буря.

— Эрик правильно поступил, решив не возвращаться в такую непогоду, — заметил Гюстав, глядя, как за окнами хлещет дождь.

— Где же он сейчас? — поинтересовалась Эвелина.

— В городе.

— По делу или развлекается?

— По делу. — Гюстав отошел от окна и, взглянув на Фейт, сел на диван. — Исключительно по делу.

Гюстав сказал так, щадя меня, подумала Фейт, хотя это мало что меняет.

На следующее утро светило яркое солнце, и Фейт решила сменить надоевшие брюки на короткий ярко-желтый сарафан, а волосы подвязала газовым шарфом песочного цвета.

— Ты похожа на солнечный лучик, — сделал ей комплимент Гюстав, когда она спустилась к завтраку.

Гюстав завтракал в одиночестве. Фейт знала, что Эвелина любит поспать, а вот Эрик… У нее все же теплилась надежда, что он вернулся вечером, несмотря на непогоду.

— Эрик, вероятно, ночевал на городской квартире, — словно угадав ее мысли, сказал Гюстав.

— Не знала, что у него есть квартира в городе, — помолчав, заметила Фейт.

— Конечно, и уже не первый год. У Жерома тоже была квартира, пока он не женился.

— Надо полагать, для интимных встреч с женщинами?

— Не без этого, — не стал отрицать Гюстав. — Думаешь, прошлой ночью был именно тот случай?

— Это не мое дело.

— Эрик сопровождал наших зарубежных компаньонов по бизнесу, которые пожелали познакомиться с ночной жизнью всемирно известного курорта, — объяснил Гюстав, будто не слыша ее слов. — Потому Эрик не собирался возвращаться вечером. Непогода тут ни при чем.

Конечно, Эрику незачем спешить, подумала Фейт. Ведь я пробуду здесь еще несколько дней, и он не отказывает себе в удовольствии подержать меня в напряжении, оттягивая время «расплаты».

— Повторяю, меня это не интересует, — сказала она. — Вы уже видели сегодня Никки?

Гюстав улыбнулся, поняв ее уловку.

— Конечно. Я навещаю его утром, днем и вечером, все еще не переставая удивляться, что у меня снова родился ребенок. Меня огорчает, что я, вероятно, не увижу его взрослым, — с грустью добавил он.

— Сейчас вам чуть больше пятидесяти и нет серьезных проблем со здоровьем, — с жаром принялась успокаивать его Фейт, позабыв на время о собственных переживаниях. — Так что вы вполне доживете до ста лет, если, конечно, не вмешается несчастный случай.

Гюстав скорчил гримасу.

— Я вовсе не уверен, что мне захочется превращаться в столь древнего старика.

Фейт шла по дорожкам сада и катила перед собой коляску, роскошью напоминавшую «роллс-ройс». Из головы у нее не шел разговор с Гюставом. Уж кто точно не увидит Никки взрослым, так это я. Интересно, каким он вырастет, имея такое необычное сочетание генов? Наверное, будет решительным и очень красивым мужчиной, размышляла Фейт.

— Да, красивым, мой милый, — проворковала она, обращаясь к ребенку. — И женщины будут сохнуть по тебе!

Продолжая разговаривать с малышом, Фейт катила коляску по нескончаемым дорожкам обширного парка. Вокруг было пустынно, лишь однажды ей встретились садовники. «Роллс-ройс» казался слишком громоздким и довольно тяжелым, и Фейт подумала, что гулять с ребенком было бы намного удобнее в легкой коляске, какие предпочитают большинство родителей в Америке. У каменной скамьи на небольшом возвышении она решила передохнуть, тем более что отсюда открывался прекрасный вид. Фейт взяла мальчика на руки и стала показывать ему окрестности.

— Вот, взгляни на семейные владения!

Но малыша волновали более насущные проблемы: по его сосредоточенному виду Фейт поняла, в чем дело, и обрадовалась, что захватила чистый подгузник. Да, все дети одинаковы, независимо от их происхождения, с усмешкой подумала Фейт.

Она обернулась к коляске, собираясь положить туда малыша и заменить ему подгузник, но с ужасом обнаружила, что передние колеса коляски зависли на самом краю склона, прямо над шоссе. Крепко прижимая к себе Никки, Фейт в шоке смотрела, как коляска стремительно понеслась вниз и, подпрыгнув на кочке, выскочила на шоссе как раз в тот момент, когда из-за поворота выехала машина.

Послышался резкий звук тормозов, от которого у Фейт волосы встали дыбом. Если бы Эрик — а за рулем находился именно он — ехал на большей скорости, его автомобиль смял бы коляску в лепешку. Машину развернуло поперек дороги, и ее капот оказался в нескольких сантиметрах от дерева.