Вечная игра

Эмма прижала руку к груди и постаралась успокоиться перед тем, как вернуться на кухню.

Положив трубку на рычаг, она посмотрела на Брента, который вместе с братьями убирал посуду, и он ответил ей вызывающим взглядом. Эмма собралась пройти мимо, но он остановил ее и схватил за руку.

— Ну, подсчитали с вашим женихом, сколько получите через год?!

Эмма вспыхнула. Ей нечего было возразить ему…

9

Дьюк и Джон пробыли в Уэбстере еще неделю, успев за это время покрасить весь дом изнутри, и теперь стены комнат радовали глаз.

Братья оказались очень приятными молодыми людьми, и их присутствие создавало непринужденную обстановку. Эмме было легко общаться с ними. Они постоянно подтрунивали друг над другом, смеялись и шутили. Кроме того, пока они были здесь, у Эммы почти не оставалось времени задуматься над предстоящими объяснениями с Брентом и Дэниелом. Поэтому когда они уехали, девушка загрустила.

Чтобы отвлечься от тягостных размышлений, она старалась до отказа заполнить день: много внимания уделяла кошкам, подолгу сидела в их комнате, гуляла с ними во дворе, что-то машинально делала по дому.

Когда мистер Петерсон попросил ее помочь с обучением чтению взрослых, Эмма с радостью откликнулась на его просьбу и с нетерпением ждала начала занятий.

Позвонила знакомая и поинтересовалась, не возьмет ли она на себя обязанности Мэгги в больнице, и Эмма ей тоже не отказала. Несколько дней она регистрировала больных. Потом много вечеров читала шестилетнему малышу со сломанной ногой. Раньше она никогда не принимала проблемы Мэгги всерьез, а теперь ей вдруг захотелось стать своей в Уэбстере, по крайней мере, пока она тут живет.

Единственная трудность заключалась в том, что она жила по соседству с Брентом и знала его жизнь до мельчайших подробностей. Она ловила себя на том, что всякий раз, открывая окно, прислушивается в надежде услышать его голос. Стоило ему запеть, как она начинала подпевать. Несколько вечеров в неделю он надевал командную майку и уезжал на спортивной машине. Эмма тоже могла бы с ним ездить, он ее приглашал, но она отказывалась, не желая испытывать судьбу. Однажды она услышала какой-то противный звук, напоминающий сирену, и Брент, выскочив из дома, куда-то быстро умчался на своей тарахтелке. Эмма подумала, что надо спросить у него о сирене, но забыла.

Мысль о том, как она будет жить с ним по соседству до конца года, не покидала ее. Она даже могла себе представить, как привяжется к нему за это время. И хотя ее сердце мгновенно отзывалось на эти мысли, она не видела для себя впереди ничего, кроме неприятностей.

После того как дом покрасили внутри, Эмма решила разобрать вещи Мэгги. Что-то, возможно, надо выбросить, что-то — отдать, что-то оставить себе и сестрам. Потом Брент поможет ей отделать полы, а дальше останется только ждать конца установленного срока.

Подумав, что пока еще рано разбирать то, что она помнила с детства, Эмма решила начать с кабинета — маленькой комнаты в задней части дома, где находились только стол, стул и шкаф, набитый бумагами. Включив вентилятор на потолке, она выдвинула первый ящик и приготовилась глотать накопившуюся пыль.

Второй ящик был уже почти полностью разобран, когда в руки ей попался дневник отца с выцветшими пометками учителя, и она представила себе человека, которого, в сущности, не знала, за исключением того, что этот рыжий сорванец своим поведением очень докучал учителям.

Эмма хмыкнула. Да, хватило незамужней тетке забот с племянничком!

— Что вас насмешило?

Вздрогнув от неожиданности, Эмма подняла голову и увидела стоявшего в дверях Брента с кошкой на руках. Другая кошка крутилась возле его ног.

Эмма не успела подготовиться к этой встрече, поэтому не смогла защититься от действовавшего на нее однозначно мужского обаяния Брента. Ей стоило огромных усилий, чтобы не броситься в его объятия, не прижаться к нему…

Девушка вспыхнула, и сердце заколотилось как бешеное. Брент нагнулся, отпустил черную кошку, которую держал на руках, и погладил сиамскую.

— Эмма! Что с вами? — Он озабоченно наморщил лоб.

Она одернула себя и судорожно выдохнула. Ей стало страшно своих чувств. Только бы он не заметил.

— Ничего, — как можно беспечнее проговорила она и, отведя от него взгляд, вновь уткнулась в бумаги, разложенные у нее на коленях. — Почему вы никогда не стучитесь?

В глазах у нее заплясали веселые чертики.

— Я стучал, но вы, верно, не слышали, занятые вот этим. — Он показал на бумаги.

Эмма хотела ему сказать, что воспитанные люди, не получив ответа, обыкновенно уходят, но промолчала.

— Я нашла школьный дневник отца. Вот решаю теперь — сохранить его или выбросить. Вам что-нибудь надо?

— Да. Сегодня у нас последняя игра. — Брент посмотрел на кошку и перевел взгляд на Эмму. — И мы устраиваем прощальный вечер. Он состоится у меня, и команда уполномочила меня пригласить вас.

— Да?

Она была польщена, тем более что ей понравились те женщины, с которыми она познакомилась и с удовольствием бы подружилась.

— Да. — Брент улыбнулся, увидев, как она зарумянилась. — Они просили, чтобы я лично зашел и пригласил вас.

— Я приду. Что принести? — Эмма просияла.

Дружелюбное выражение на лице Брента согрело ее, как солнышко, прорвавшееся сквозь грозовые тучи.

Эмма решила, что сейчас подходящий момент исправить то сложное положение, в которое она попала из-за своего вранья и бесчисленных обещаний держать его на расстоянии.

— Ничего. — Он покачал головой, не сводя с нее глаз. — Я все заказал. Мы выиграли двенадцать игр из восемнадцати. Это лучше, чем в прошлом году.

— Разве здесь можно что-то заказать?

Он наморщил лоб.

— Разумеется. Хотя мы живем не в Вашингтоне, но и у нас тоже кое-что имеется. Две дамы взялись за это дело. Не бойтесь, вам понравится.

— Почему бы вам не перестать говорить гадости? — Она стиснула зубы.

Обстановка мгновенно стала напряженной.

— Просто вы отличная цель.

Отвернувшись, Эмма вытащила очередную папку из ящика.

— Идите и дрессируйте ваших собак, Брент.

Он ухмыльнулся и исчез.

Эмма открыла папку и, увидев в ней старые оплаченные счета, бросила ее в кучу. Затем вновь наклонилась к ящику, чтобы достать следующую. Надо непременно настоять на том, чтобы он стучался, по крайней мере, у нее будет время приготовиться к встрече, уж если ничего другого не остается…

Вечером Эмма надела открытое летнее платье, особенно тщательно причесалась и подкрасилась. Она не помнила, как оказалась на крыльце Брента. На сей раз она даже не стала убеждать себя, что не хочет ему понравиться.

Постучав, она прижала руки к груди, не зная, как будет в первый раз чувствовать себя в доме соседа. Брент распахнул дверь, и на секунду оба застыли, с удовольствием разглядывая друг друга. Он, как всегда, был в джинсах и простой спортивной рубашке. Оглядев ее с ног до головы, он остановился на ее лице.

Эмме понадобилось время, чтобы справиться с охватившим ее волнением.

— Привет, — как можно беспечнее проговорила она.

— Привет. Входите. Все уже в сборе.

Отступив в сторону, Брент пропустил Эмму, и она оказалась в скромной, но очень удобной и уютной гостиной. В ней было много женщин в спортивной униформе с мужьями и приятелями. Эмма очень расстроилась, когда поняла, что оделась не к месту и не ко времени.

Правда, она недолго предавалась огорчению, поскольку Брент с ходу вовлек ее в разговор. Все окружили Эмму и стали расспрашивать, как она съездила в Вашингтон, сетуя на трудную дорогу.

Эта вечеринка доставила ей куда больше удовольствия, чем все приемы в посольстве. Здесь не надо было ни о чем беспокоиться. Она не отвечала ни за кухню, ни за напившихся гостей, которых почему-то всегда тянуло искупаться в бассейне. Несколько часов она могла совсем ни о чем не думать и просто радоваться жизни.

Брент довольно часто подходил к ней, брал за руку, чтобы привлечь к себе внимание, и заботливо интересовался, все ли в порядке. Она отвечала ему сияющими глазами и счастливой улыбкой.