Небесные чувства

— Ну, в общем, да. Пойми, я не против нашего брака в принципе. Ты мне нужен, и я не хотела бы с тобой расставаться. Но все же я не представляю себе моего решения до тех пор, пока не переговорю с родителями… И пока не узнаю мнение твоих родителей на сей счет…

Впрочем, может быть, она слишком мнительна или пристрастна. Или это в какой-то степени сказалось влияние отца, который, как профессиональный военный, не жаловал дипломатов и любил повторять, что «бездарные снобы во фраках всегда теряли то, что завоевали крутые парни в мундирах».

— Не хотелось бы начинать совместную жизнь с размолвок или разрыва с родственниками, — пояснила молодая женщина. — Я люблю моих родителей. Твои тебе тоже не безразличны, как я понимаю. Я не верю в совершенно самостоятельные браки. По-моему, ничего хорошего не получится, если ближайшие родственники будут негативно относиться к нашему союзу. Даже если поначалу это и не будет слишком проявляться. Но потом все равно скажется и рано или поздно разрушит наши отношения и чувство любви.

— Ну хорошо, Диана. С родственниками понятно. Несколько старомодно, но я готов с этим согласиться. Проблему можно будет решить в течение месяца. Я свяжусь со своими близкими, ты со своими. Потом встретимся и с теми, и с другими. Насколько я понимаю, письмами или телефонными разговорами в такой ситуации не обойдешься. Поговорим, выясним, что кого волнует. Ты подскажешь, как лучше всего вести себя с твоими родителями. Я поделюсь тем, как надо построить беседу с моими предками. Надеюсь, мы найдем общий язык и получим благословение нашего союза.

Здесь Тим сделал многозначительную паузу и только потом продолжил:

— Но еще раз повторяю, что готов пойти и против воли родителей. Вполне проживем вдвоем, вне зависимости от их решения. Главное, чтобы мы любили, уважали и помогали друг другу. А потом у нас появятся дети, и возникнет полноценная семья. Нам никто больше не будет нужен.

— Ну, ты не совсем прав, говоря о родителях, — заметила Диана. — А идея насчет детей мне понравилась. Уже, наверное, и количество прикинул?

— Естественно.

— А не рано?

— Не думаю. На работе меня хвалят как хорошего аналитика с неплохим даром предвидения. Разве я не могу это использовать и в личной жизни? — сказал Тим.

— Конечно, можешь, дорогой. И сколько же детей ты намерен завести, если это не секрет? — полюбопытствовала Диана и добавила: — Только не пугай меня, пожалуйста, чрезмерными фантазиями.

— Четверо малышей, надеюсь, не будут для тебя слишком обременительным или фантастичным? Поровну, два мальчика и две девочки. Или ты хотела бы больше?

— Сложный вопрос… — задумчиво протянула молодая женщина. — В принципе я за детей, но вот насчет количества следует все же подумать. Впрочем, время у нас еще есть. Дети быстро не рождаются. Тем более, сразу четверо. У меня в роду, во всяком случае, близнецов не было. Так что на генетическое наследие рассчитывать не приходится. К тому же есть и еще одно «но».

— Какое же? — снова насторожился Тим.

— Ну, мы же живем в век эмансипации. И у каждой нормальной женщины должно быть свое место в этой жизни. Вне семьи, — ответила Диана.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Тим. — Только давай, пожалуйста, без этих женских штучек о гендерном равенстве и мужском шовинизме. Мне этих глупостей на работе хватает. Об этом говорится на любой международной конференции, которую мы проводим в МИДе, в любом крупном международном документе. Не хотелось бы переносить и в личную жизнь…

В его голосе прозвучало раздражение. Затем Тим продолжил уже более мягким, спокойным тоном:

— Но могу заранее обещать, что у нас в семье все будет строиться на основе полного равенства и абсолютной демократии. Хотя, честно говоря, я толком не знаю, что это такое. Моя личная семейная жизнь еще не началась. Практического опыта пока нет. Но мы попробуем. Мы будем экспериментировать и найдем, надеюсь, взаимоприемлемый вариант. Я все же дипломат по профессии и любитель компромиссов.

— Вот-вот, я как раз об этом, — подхватила Диана. — Ты, Тим, дипломат, я юрист. У каждого своя специальность по диплому и своя приобретенная профессия. Каждый потратил немало времени и сил, чтобы их получить.

— Так, кажется, я начинаю понимать твои страхи, дорогая, — кивнул Тим.

— Это хорошо. Не придется объяснять прописные истины, — ответила она, но тем не менее сочла нужным заметить: — Как известно, существует груз традиций. Например, в старой доброй Англии сохраняется столь же старый и добрый обычай для женщин после выхода замуж покончить с работой и заняться домашними делами и детьми. То есть убрать университетский диплом в сейф, комод или пыльный чулан и забыть о нем до лучших времен, если таковые вообще наступят. Туда же отправить и все мечты о карьере. И стать придатком мужа. Его половиной или даже тенью. Попасть в полную зависимость от него и от его будущего, от его успехов и неудач.

— И что же ты хочешь услышать от меня? — нахмурившись, спросил Тим.

— Для начала хотя бы то, что ты думаешь по этому поводу. Ты же, наверное, как-то определил для себя мое место в семейной жизни. Прикинул мои будущие занятия. Например, как опытный германист, ты знаешь, что у немцев некогда пропагандировалась идея «трех к»: «кюхе, кирхе и киндер» — кухня, церковь и дети. Три опорных столпа, вокруг которых должна вращаться жизнь женщины. А что ждет меня в твоих дипломатических и семейных планах? Те же «три к»?

И Диана выжидательно посмотрела на Тима.

— Ты полагаешь, дорогая, что я смогу сразу же тебе ответить? Сразу все объяснить? Разложить по полочкам? Прямо сейчас, на месте, глядя на Темзу? — спросил он.

— А почему бы нет? — ответила она. — Что мешает тебе хотя бы попытаться это сделать? Ты предлагаешь мне стать женой дипломата. Я не вращалась в этой среде, но некоторое представление о ней все же имею. Возможно, немного искаженное, но все же… Во всяком случае, жена дипломата, с моей точки зрения, — это не профессия. Допустим, тебя направят на работу в посольство в какую-нибудь страну, например, в Африку. Я должна буду поехать с тобой, так ведь?

— Да конечно. Мы должны быть вместе. Только почему в Африку? Я же германист. Скорее всего, это будет Германия или Австрия. Кстати, у меня уже был разговор в министерстве о направлении на работу в Бонн или Вену. Не исключено, что в Швейцарию, в Цюрих.

— Так, может, именно поэтому ты и затеял разговор? — подозрительно прищурилась Диана.

— Да нет, что ты. Это никак не связано. Я мог бы поехать в Германию и холостяком. Но лучше, если мы это сделаем вдвоем. Я же тебе сказал, что не хочу больше расставаться с тобой надолго. Если бы мне нужна была жена только для карьеры, я бы давно уже женился.

Тим не стал, естественно, говорить, что родители не раз предлагали ему найти подходящую пару. Даже как-то пытались свести во время его приезда в Каир с одной симпатичной, но слишком серьезной и нудноватой университетской девочкой, тоже прибывшей к родителям на каникулы…

Его воспоминания прервал рассудительный голос Дианы:

— То есть мы приходим к тому, с чего начали. Мне придется уехать за границу вместе с тобой, бросив все, ради чего я училась и работала. Забыть о своей профессии юриста. Ну и чем же я буду заниматься в твоей Германии? Ходить вместе с тобой на дипломатические приемы? Создавать тебе удобную и комфортную жизнь, а в промежутках читать дамские журналы и заниматься рукоделием? Ах да, еще изучать великосветские манеры и осваивать немецкий язык в дополнение к моему университетскому французскому, чтобы соответствовать тебе на местных светских раутах.

— У тебя действительно несколько превратное представление о жизни дипломатов, — слегка разраженным тоном заметил Тим. Он уже начал злиться, но старался держать себя в руках. — При желании всегда можно будет найти для тебя работу на месте, как для юриста. Германия — это не Африка.

— Очень мило с твоей стороны. Спасибо за заботу и предусмотрительность, — усмехнулась Диана. — Интересно, а что бы ты сделал, если бы я предложила тебе бросить дипломатическую службу, чтобы я могла продолжить карьеру юриста?.. Не волнуйся. Это чисто риторический вопрос. Я знаю ответ заранее. Кстати, а если тебя все же пошлют в не слишком цивилизованную страну и ты не сможешь отказаться, что тогда? Впрочем, давай не будем больше спорить, а то этот разговор ни к чему хорошему не приведет.