Небесные чувства

Это было по-своему сумасбродная, но завораживающая идея. Наверное, она была навеяна рассказами отца об этом скоплении вертепов, которые он назидательно приводил в пример ей еще в детстве, когда Диана упорно добивалась самостоятельности, стремясь вырваться из-под опеки взрослых. Особенно когда пыталась нарушить «комендантский час» и погулять подольше вечером с подругами в центре города, обычно в районе Пикадилли-серкус, у статуи Эроса, склонившегося со своим натянутым луком над прохожими в поисках очередной жертвы.

После странствий по Арабскому Востоку в эпические повествования отца добавился мотив о несчастных английских девушках, обманом или силой попавших в гаремы нефтяных и верблюжьих шейхов и вождей племен. При этом как бы ненавязчиво звучала мысль о том, что и в Сохо нередко происходят подобные похищения, после которых путь горемык заканчивается где-нибудь в убогих и грязных публичных домах Латинской Америки или в кишащих блохами черных войлочных шатрах туарегов в Сахаре.

Как известно, при достаточно частом повторении что-нибудь в голове да останется. Поэтому в прошлом Диана так ни разу и не рискнула забраться сюда даже в дневное время. А теперь, вцепившись от страха в руку своего спутника, постоянно озираясь, она пробиралась по узким, тускло освещенным улочкам, по обеим сторонам которых стояли дома с весьма красноречивыми, недвусмысленными и просто шокирующими вывесками, подсвеченными красными и сиреневыми огнями.

Нередко Диана ловила на себе взгляды «аборигенов», в основном неанглийского происхождения, с классическим обликом сутенеров и насильников. Больше всего поражало в этих тяжелых, липких, оценивающих взглядах отсутствие мужского интереса. Зато в них с избытком хватало интереса чисто торгового. Ее, как живой товар, словно взвешивали на весах для определения потенциальной стоимости на рынке секс-услуг. Как хорошо, что с ней рядом шел рослый атлетически сложенный Тим!

Диана вздохнула с облегчением, только когда они вновь вернулись на уже знакомую короткую и узкую, мощенную булыжником улочку на границе Чайна-тауна, перегороженную черными цепями между двумя низкими чугунными столбами. С обеих сторон светились витрины китайских ресторанов, в один из которых они и проследовали. После многодневного изобилия норвежских рыбных блюд на «дары моря» Диану не тянуло. Так что в меню ее заинтересовали только мясные деликатесы. Вскоре весь стол был уставлен большими и маленькими тарелками с разнообразной снедью, которой славятся кулинары этой загадочной и столь далекой от английских островов страны.

После трех экстатических полетов в небесах в ванной и гостиной на отсутствие аппетита жаловаться не приходилось. Начали трапезу с зажаренной на открытом огне утки, заворачивая уже нарезанные ломтики мяса в пресные лепешки, с добавлением зеленого лука и острого томатного соуса. Потом была курятина с орешками и жгучим перцем. Затем свинина в кисло-сладком соусе, с семенами лотоса и побегами бамбука. Далее следовала мелко нарезанная говядина с овощами. Все это перемежалось блюдами из тушеных и запеченных овощей и трав и запивалось лучшим в Китае «циндаосским» пивом, производимым на заводах, когда-то построенных немецкими колонизаторами.

Тим и Диана просидели за столом почти до закрытия ресторана, изнемогая от чревоугодия, но принципиально доели все, что было подано. В этом кулинарном марафоне женщина иногда даже подавала пример стойкости представителю более сильного пола.

После поистине королевского пиршества обоих потянуло на романтику. И как-то непроизвольно после не слишком долгого пешего перехода изрядно объевшиеся, но не потерявшие вкуса к жизни влюбленные оказались в Сент-Джеймском парке. На берегу пруда, под сенью плакучих ив, на том же самом месте, где когда-то их интимному общению помешал неделикатный бродяга.

На этот раз парк действительно оказался пустынным в столь поздний час, если не считать лебедей, уток и прочей живности, не относящейся к человеческой породе. Так что никто и ничто не смогло препятствовать осуществлению того, к чему звал голос природы и чувства… А может быть, просто на этот раз бродяги оказались более скромными, тактичными и терпеливыми и не стали вторгаться в чужую жизнь…

Заниматься этим на природе, под пологом звездного неба, при возможном незримом присутствии людей и духов Диане довелось впервые. В какой-то момент она почувствовала себя первобытной красавицей, которой овладевал где-нибудь в пещере при свете факелов или на солнечной поляне вождь племени прямо на глазах всего рода под одобрительное рычание соплеменников, смотрящих на сексуальную добычу предводителя голодными глазами, как собаки на кусок мяса.

Но в любом случае это было увлекательно — внести толику запретного греха в их интимные отношения, почувствовать себя в роли Адама и Евы. Да и вообще то, что когда-то было намечено, следует довести до конца, чтобы было чему остаться в памяти символом раскрепощенной чувственности, первобытной непосредственности и слияния с природой.

Утром после завтрака воссоединившаяся пара решила продолжить общение с городом, отправившись покататься на «Лондонском глазу» — колесе обозрения высотой около четырехсот футов, сооруженном на берегу Темзы к празднованию начала третьего тысячелетия нашей эры. Колесо не зря быстро заслужило славу одной из современных достопримечательностей мира. Из просторных застекленных кабинок открывалась величественная панорама огромного мегаполиса, насыщенного памятниками великого прошлого Британии и похожего с высоты птичьего полета на отлично исполненный грандиозный макет города.

Им весьма повезло с погодой. На прозрачно-голубом небе изредка проплывали легкие пушистые облачка, не затеняющие ярко светящего солнца и позволяющего видеть мельчайшие детали в мозаике городской архитектуры.

С учетом великолепной погоды и обаятельного спутника Диана нарядилась во все белое — свой любимый цвет — с отдельными вкраплениями розового. Белая мини-юбка, легкая белая курточка до талии и шелковый бледно-розовый топ. Завершали ансамбль белые «греческие» плетеные до колен сандалии на танкетке и бело-розовая матерчатая сумочка через плечо.

Тим заявил, что после недельного пребывания в пиджаке и при галстуке хотел бы почувствовать себя простым раскованным рабочим парнем из Ист-Энда. То есть в покрытых грязными пятнами джинсах, стоптанных кроссовках и пропотевшей джинсовой рубашке или потертой кожаной безрукавке, надетой желательно на голое тело… Или хотя бы человеком, вышедшим покопаться на клумбе в своем загородном поместье в выходной день. В его понимании для этого надо было надеть поношенный твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, мятые полотняные брюки и хорошо разношенные мокасины. В результате появился некий симбиоз из почти нового пиджака темно-серого цвета, белой хлопчатобумажной рубашки с коротким рукавом и линялых голубых джинсов вкупе с хорошо вычищенными, но уже не новыми мокасинами…

Видимо, подъем к небесам и близость к божественной благодати влияет на восприятие жизни. На высшей точке неспешного подъема, когда наполненная иностранными туристами и соотечественниками кабинка на какое-то время как будто застыла над рельефной паутиной улиц, контрастно-зелеными пятнами парков и буровато-серыми угловатыми крышами домов, Тим неожиданно почувствовал, что созрел для решительного разговора.

Может быть, необходимый стимулирующий эффект оказала и собственная смелость. Уже выходя на вершину орбиты и всматриваясь в распростертый под ногами город через прозрачную воздушную толщу, он по непонятной аналогии вдруг вспомнил давний разговор с Дианой и ее неожиданный вопрос о прыжках с парашютом.

Тим уже совсем по-другому посмотрел вниз и попытался представить, каково это — покинуть сейчас застекленную кабину, имея за спиной весьма слабую надежду на спасение в виде матерчатого ранца с куском ткани и набором прикрепленных к ней веревочек и лямок. Смог бы он сделать такой необычный, отчаянный по безрассудству шаг, да еще добровольно?