Только ты и я

– Но… ты женился на Люси совершенно сознательно. Ради вашего с ней ребенка…

Она вспомнила, как сидела под дождем на скамейке в Гайд-парке, совершенно убитая тем, что он бросает ее, хотя сама подсказала ему это решение. А Винс говорил: «Я делаю это только ради ребенка – иначе буду чувствовать себя последней свиньей. Но мое отношение к тебе не изменится».

Но потом Люси, глядя на нее со снисходительной жалостью, поведала ей об их с Винсом страстной взаимной любви.

– Даже ради ребенка я больше не в силах терпеть!.. – взорвался Винс и тут же усилием воли взял себя в руки. – Ребенка я обеспечу, он славный малыш, мои родители с упоением балуют его. Я считаю, что долг свой исполнил. Но дальше жить с Люси я не могу и не стану.

Мишель опустила глаза. Она боялась, что он увидит в них безразличие – но что она могла поделать? Меньше всего сейчас ее занимали семейные проблемы Винса и лучшей подруги – она думала о том, что позвонит Руди и предложит встретиться. Потребность увидеть его была так сильна, что признания Винса она слушала вполуха. А он говорил:

– …Люси никого не любит! Только себя. Расчетливая, мелочная, эгоистичная. Она завидует всем – и тебе больше всех!

Последняя фраза все же заставила Мишель скептически отреагировать:

– Что же у меня есть такое, что может вызывать зависть?

– Ну… наверное, то, что ты сама никому никогда не завидуешь. Люси настоящая маньячка – хочет всегда быть в центре внимания и, если это не получается, срывает свою досаду на мне. Она постоянно приглашала тебя, чтобы похвастаться перед тобой своим счастьем, – разве ты не поняла? Только счастья никакого и в помине нет. Плевать ей на меня и на Питера тоже. Сейчас я просто уверен, что она все подстроила специально.

– Подстроила? Что?

– Забеременела. Решила, что отнимет меня у тебя, – и что там говорить, отняла. Ведь как все было, она…

– Винс, я и тогда не хотела слышать подробностей, и сейчас не хочу, – вскинула Мишель руку. – Мне жалко, что так вышло. Но, в конце концов, может быть, вам и правда пожить какое-то время отдельно?

– Нет, я решил – ухожу насовсем.

– Ты уже сказал ей?

– Ну… почти. Я уже намекал на это, но до решительного объяснения дело не доходило… Ты не представляешь, как мне трудно с ней разговаривать. Послушаю ее и поневоле начинаю визжать ей в тон. – Он потер лоб. – Но я должен сказать главное, вот зачем мне понадобилось встретиться… Черт, до чего трудно.

– Ну что же, Винс, смелей, – подбодрила она его с улыбкой.

– Я предлагаю… начать все заново! Нам с тобой, – уточнил он. – То, что было у нас с тобой, – это ни с чем не сравнимо. Наверное, требовалось время, чтобы у меня открылись глаза. Ты – необыкновенная, самая лучшая. Если хочешь, поженимся немедленно, как только я разведусь с Люси, – заявил он торжественно. Он явно ждал бурной реакции на свое предложение.

Мишель помолчала, прислушиваясь снова к себе. Ей было его очень жалко. И жалко Люси – наверное, она чувствует себя очень несчастной. Мишель так и сказала:

– Мне правда тебя жалко, Винс, ну… что у вас так не сложилось с Люси. Но, может быть, вы еще помиритесь?

– Ты что, не поняла? С Люси кончено, говорю тебе. Я принял решение!

Если бы этот разговор состоялся еще неделю назад – неужели она согласилась бы?

– Винс, я очень хорошо к тебе отношусь и желаю тебе всякого добра, но… – Она глубоко вздохнула и подняла на него глаза. Он глядел на нее напряженно, выжидательно. – Но того, что было, уже не вернуть. Все прошло. Я в этом уверена, Винс.

– Я понимаю, как глубоко ты была обижена тогда… – торопливо заговорил он, но она перебила его.

– Обида тут ни при чем. Ну, наверное, я и правда была так наивна, что считала, что я у тебя – единственная. Но Люси так красива, против нее, наверное, трудно устоять.

– Ты сама не дала мне объяснить, как все у нас случилось, а теперь строишь предположения, – вспылил он.

– Да-да, я не буду. Возможно, если бы не Люси, то и тогда у нас ничего бы не вышло. Не знаю. Сейчас все видится по-другому. Я сказала тебе все и хочу, чтобы на этом мы закончили разговор.

И она сделала движение, собираясь подняться.

– Этот… Рудольф – ты в него влюблена? У вас все так серьезно? Ты живешь с ним? Что-то не больно он похож на юриста, скорее смахивает на безработного, – проговорил Винс сквозь зубы.

– Да, он не юрист, но если захочет, то станет им. А может быть, кем-то еще. Может, автослесарем. Какая разница?

– Совсем никакой, – иронически подхватил он. – Короче, ты хочешь сказать, что я опоздал?

– Хорошо, что он мне встретился сейчас, а не тогда, когда я была с тобой, – иначе я сама бросила бы тебя. – Мишель поднялась. – Да, я влюблена. Тут не может быть никаких сомнений. И я правда спешу. Пока, Винс, и не руби сплеча – может быть, ты слишком многого хочешь от Люси?

Она повернулась и торопливо вышла из кафе, перешла через дорогу и зашагала к автобусной остановке, на ходу доставая из сумки мобильник. И о чем она только думала весь день? Она не позвонила Руди, и сейчас он думает, что ей нет до него никакого дела. Скорее, скорее развеять это заблуждение!

Но тут сзади его голос произнес:

– Мишель!

Рудольф весь день собирался позвонить Мишель, но потом решил, что должен увидеть ее, не созваниваясь предварительно, – выражение ее лица сразу скажет ему, рада ли она его видеть. Он подошел к театру «Адам и Лилит» к тому времени, когда обычно начиналась репетиция, и прежде всего внимательно оглядел улицу – не маячит ли поблизости фигура в черном. Не заметив ничего подозрительного, он приготовился ждать, но Мишель неожиданно появилась уже минут через двадцать.

Едва она возникла в дверном проеме, как его сердце бешено застучало, и он сделал движение, чтобы подойти, но невольно залюбовался ее стройной фигуркой и быстрыми легкими движениями.

Мишель выглядела совсем юной в своей красной курточке и короткой расклешенной серой юбке. На ногах у нее были черные колготки и черные ботинки со шнурками, руки без перчаток она сразу засунула в карманы. Через плечо висела большая вязаная сумка, чем-то довольно плотно набитая.

Она весело встряхнула пышными волосами и приготовилась зашагать по улице, как вдруг остановилась, словно вспомнив что-то, и, повернувшись к нему спиной, перешла дорогу и вошла в маленькое кафе напротив.

Решила перекусить? Очень подходящий момент, чтобы составить ей компанию, – Руди в обеденный перерыв предпринял кое-какие действия в доме на Тэвисток-плейс и не успел поесть. К тому же с одним «бентли» семидесятых годов пришлось довольно долго провозиться – двигатель упорно не желал работать. А когда заработал, наконец пришел клиент, и пришлось демонстрировать ему возможности заинтересовавшего его седана.

Он перешел улицу следом за Мишель и немного постоял у входа, приказывая себе успокоиться. Но это никак не удавалось – происходило что-то непонятное – весь мир вдруг завертелся вокруг этой девушки, о существовании которой он совсем недавно даже не подозревал и без которой вполне сносно существовал. Но теперь…

Будь мужчиной, приказал он себе. Хватит вести себя, как мальчишка. Очень возможно, что она продолжает любить своего Винса по-прежнему. Но это не повод опускать руки. Надежда есть всегда.

Пусть она испытывает к нему только физическое влечение – ведь и он вначале ощутил то же самое. Но потом… потом ему захотелось большего.

А ведь когда-то он поклялся себе, что больше не свяжет себя чувством к женщине.

Идеалом Руди всегда была любовь к единственной даме сердца – видимо, это передалось ему по семейной традиции. Его брат женился на своей Эмми, когда им обоим было по двадцать лет. И вот они живут вместе уже восемь лет и не мыслят себя друг без друга.

Теперь чувство к Белле казалось ему бледной тенью того, что он испытывал к Мишель. Уже позднее он, размышляя над своим романом, понял, что с Беллой у них было мало общего. Он был покорен ее красотой, но часто в их разговорах возникали паузы, во время которых каждый лихорадочно подбирал тему для разговора, которая была бы интересна другому.