В плену у гордости

Чтобы не дать унизить себя окончательно, Беатрис выпрямилась и решительно начала: — Ты обращаешься со мной как с преступницей. Ты взвалил всю вину за произошедшие пять лет назад события на меня одну. Но если хорошенько подумать, это именно ты лгал мне с самого начала. Как ты это объяснишь?

Беатрис опустила глаза и, чтобы хоть чем-то занять руки, потянулась за бокалом с вином. Какая злая шутка судьбы: полюбить насквозь фальшивого человека! После придуманного героя уже ни одному мужчине не суждено покорить ее сердце. Она все так же любила и желала Эжена, хотя и знала ему цену.

В мечтах Беатрис возвращалась к тому возлюбленному, которого когда-то встретила в зеленеющем саду Симплици во Флоренции и с которым провела три незабываемых месяца. Но их любовь уже никогда не расцветет, как прежде. А все потому, что герой наивных девичьих грез на деле оказался совсем другим. Розовые очки разбились, и она увидела жизнь, как есть, без прикрас. Но она все так же любила его!

Эжен молчал, и Беатрис подняла взгляд, надеясь по выражению лица понять, о чем он думает. Но его по-прежнему скрывала тень, и она видела только, как он лениво поигрывает бокалом с вином. Затем из темноты послышался глухой, исполненный самоуверенности голос:

— Ну, если бы преступников содержали в таких условиях и не применяли никакого наказания, все бы стали нарушать закон. На твоем месте я бы не стал жаловаться. И, — произнес Эжен жестче, — я не сказал тебе ни слова неправды, так что не надо меня оскорблять и обвинять во лжи. — Он приподнял бокал, словно приветствуя ее. — Но ведь женщины всегда так поступают, разве нет? Когда их загоняют в угол, они швыряются абсурдными обвинениями и стараются перевалить ответственность на мужчину.

— Наверное, среди твоих знакомых очень мало нормальных женщин, — тихо ответила Беатрис. Внутри вскипал гнев, но она не имела права дать ему выплеснуться. — Так что брось свои замашки властелина вселенной и объясни, почему ты говорил, будто работаешь скромным курьером, а на самом деле купался в роскоши?

От нервного напряжения у девушки задрожали руки, и ей пришлось поставить бокал на стол, чтобы не пролить вино. Она страшно мерзла, несмотря на норковую накидку, и в то же время ее прошибал пот.

Эжен уселся на скамейку, но так, чтобы по-прежнему оставаться в тени.

— Это ты решила, что я курьер. Я совершенно искренне сказал тебе, что большую часть времени вне учебы провожу в банке и занимаюсь разными бумагами. Видишь, мой падший ангел, я помню каждое свое слово. Мой отец, будучи человеком рассудительным, посчитал, что я должен пройти все ступени банковского дела. Тогда во Флоренции я был помощником главы итальянского отделения «Траст-банка» и обучался составлению договоров и тому подобному. А ты, моя милая, могла бы и сама догадаться, что простой курьер не имеет возможности платить за обучение в одном из самых дорогих учебных заведений Европы.

Глаза Беатрис наполнились слезами. Глупое сердце бешено забилось. Конечно, Эжен снова хотел во всем обвинить ее, но его слова, напротив, заронили в отчаявшуюся душу зерно надежды: если он помнит каждое слово их разговоров, значит, все-таки думал о ней. Значит, она для него не мимолетный каприз, не способ утвердиться в своем мужском превосходстве…

— Почему же не открыл, кто ты на самом деле? — спросила она дрожащим голосом. Вспомнив старую школьную привычку, Беатрис скрестила пальцы. — Я же тебе все о себе рассказала. Точнее, честно отвечала на любые твои вопросы. Почему же ты не развеял моего заблуждения? Почему позволил считать тебя жалким курьером? — Должно быть, Эжен ужасно потешался над ее доверчивостью и считал набитой дурой, которая ничего не смыслит ни в жизни, ни в деньгах. Ей стало больно: она-то вела себя с ним так искренне, так простосердечно… — Откуда такое коварство?

— А ты как думаешь? — сквозь зубы процедил Эжен. — И мне кажется, здесь уместнее слово «благоразумие», а не «коварство»…

Он поставил пустой бокал на столик и снова потянулся за бутылкой. Беатрис смахнула слезы и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы. Эжен редко позволял себе больше одного бокала вина за обедом, но сегодня пил много и методично, начав с виски еще в начале вечера.

Неужели он пытается утопить в алкоголе свою совесть? Или набирается храбрости перед тем, как учинить задуманную месть? До сегодняшнего дня он не проявлял ни малейшего желания получить «удовольствие» от своей гостьи.

При мысли о приближающейся расплате сердце Беатрис учащенно забилось. Она с трудом вернулась к реальности и стала слушать, что продолжает говорить Эжен.

— С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, за мной, не переставая, охотились женщины всех возрастов, — язвительно произнес он, но потом добавил, несколько смягчившись: — И мне нравилось, что ты считаешь меня обыкновенным парнем…

Он что, продолжает смеяться над ней? Играет в кошки-мышки? С уверенностью можно было сказать только одно: ни в образе принца, ни в образе нищего Эжен никогда не был «обыкновенным».

И тут он все испортил циничным замечанием. — Ты была еще маленькой — и по годам, и по жизненному опыту. Как я понял, женщине требуется некоторое время, чтобы научиться соизмерять свои сексуальные желания и финансовые возможности объекта этих желаний.

Беатрис несколько секунд осмысливала его слова. Получалось, что она ему нравилась, потому что считала его бедняком. А теперь он видит в ней только охотницу за его деньгами!

Значит, Эжен не поверил ее объяснениям, почему она все-таки приняла его условия. Он считает, что она, Беатрис Шеннон, согласилась на сделку ради дорогих подарков — ради того, чтобы жить в роскошном замке, есть изысканные блюда, пить редкие вина, носить дорогую одежду. И взятые напрокат драгоценности! Она бы сорвала с себя платье, если бы не перспектива оказаться перед Эженом в одном белье. Тогда хотя бы эти проклятые бриллианты! В эту минуту Беатрис ненавидела его всем сердцем — как он посмел так оскорбить ее, смешать с грязью? Он считает, что она продалась по сходной цене, и ему совершенно наплевать на ее чувства, на постоянную внутреннюю борьбу.

На щеках ее вспыхнул яркий румянец, она вся сгорала от стыда. Вскочив, Беатрис стянула с руки браслет, потом сорвала сережки и бросила их на стол. Она бы швырнула их в кусты, но ведь у Эжена хватит жестокости заставить ее искать бриллианты в зарослях. Он будет стоять над ней, пока она не отыщет их, пусть даже пройдет лет десять.

С колье дело обстояло сложнее. Беатрис не сумела с ходу расстегнуть хитрый замок и уже готова была расплакаться от бессильной ярости.

— Позволь, я помогу тебе, — мягко произнес Эжен и неторопливо подошел к ней.

Все чувства обострились, когда он оказался рядом. Его ловкие пальцы быстро справились с застежкой, и он бросил колье на столик. Но мимолетных прикосновений хватило, чтобы она затрепетала от его близости. Эжен опустил ладони на ее плечи и повернул девушку лицом к себе. Беатрис подняла взгляд — на нее смотрели любимые серые глаза так ласково и серьезно, словно извиняясь.

— Я не хотел тебя обидеть, — тихо произнес он. Она видела, как взволнованно вздымается его грудь, как на скулах заходили желваки, и закусила губу, чтобы не застонать, когда Эжен стал нежно стирать слезы с ее щек. Слишком нежно. А горькие слезы все текли и текли из глаз.

Она ведь в ярости оттого, что он приравнял ее к расчетливым, продажным женщинам, которые, как мотыльки на огонь, слетаются на деньги. Почему же тогда ей так хочется обнять его, спрятать лицо у него на груди и выплакать все обиды?

— Пожалуйста, не надо, — растерянно пробормотал Эжен и провел пальцем по прикушенным, плотно сжатым губам.

В ответ на ласку Беатрис приоткрыла рот и медленно подняла на него заплаканные, потемневшие от желания глаза. Взгляды их встретились, посылая друг другу безмолвные сигналы.

— Поцелуй меня…

Кому принадлежал этот страстный, истомленный желанием голос, ему или ей, Беатрис не успела понять. Потому что его губы уже жадно приникли к ее рту, наполняя блаженством, о котором она грезила долгие годы одиночества. Беатрис прижалась к нему, как будто пыталась слиться с ним воедино, раствориться в нем. Руки ее обвились вокруг его шеи, не желая отпускать.