Страстная и сладкая

— Джек, ты меня пугаешь.

— Поэтому я ничего не объяснил тебе. Я сам испугался до смерти. Джерри оставил письмо, в котором утверждал, что моя мать была знакома с твоим отцом как раз в тот период, когда забеременела. Ложь, но я хотел убедиться.

— Он намекнул, что мой отец… — Клео не верила своим ушам, — мог быть и твоим отцом тоже?

— Он не просто намекнул. Кажется, Джерри доставило большое удовольствие сообщить мне эти подробности. Он наказывал меня за то, что сам был бесплоден и воспитывал чужого сына, как своего.

— О, Джек!

— Но есть еще кое-что. Я был не совсем честен с тобой.

— Я хочу знать все. Я выдержу.

— Я фотографировал моделей всего два года. Потом перевелся на Средний Восток. Ездил по горячим точкам и видел, как разрушительна война. Я остался там, чтобы помогать людям.

— Но Скотти сказал, что ты в Риме…

— Я лежал в госпитале, когда он позвонил мне, — кивнул Джек.

Так вот откуда рана. Джек был на войне. Его могли убить. Сердце Клео сжалось. Она склонилась над ним:

— Глупый, упрямый… мужчина. Ты подвергал себя опасности, а я…

— А ты бы предпочла, чтобы я уехал, притворившись, что ничего не знаю?

— Разве ты не поступил так же со мной, с нами? Ты собираешься сделать это сейчас, Джек?

Он покачал головой и притянул ее ближе.

— Нет. Сейчас я собираюсь сделать то, что давно хотел.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Клео не нужны были слова, чтобы понять, чего желает Джек — заняться с ней любовью. Его глаза все ей рассказали.

Но почему же хочется плакать? Потому что так любовью занимаются только по любви.

А Джек не верит в любовь. Клео от всей души желала показать ему, как любовь может залечить шрамы, нанесенные прошлым, открыть то, что Джек так долго прятал от всего мира. И дать ему повод остаться.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, глядя в ее влажные от подступивших слез глаза.

— Ты такой умный, Джек. Ты же все понимаешь…

Он смотрел на нее и видел безмолвную мольбу в ее глазах.

— Я не понимаю, — сказал он просто. — До тех пор, пока не совершил ошибку в ту ночь…

Клео не касалась Джека, но она ощущала тепло его кожи и видела странный блеск в его глазах.

— В ту ночь, когда мы впервые стали близки, я думал…

Ты любишь меня. Клео покачала головой. Наивные, глупые мечты.

— Полагаю, мы оба потеряли способность здраво мыслить.

— Иногда лучше не думать, — произнес он мягко и потянулся к ней, но Клео отстранилась.

— Я не знаю, как себя вести. У меня никогда не было таких отношений.

— Можешь начать с поцелуя.

Клео засомневалась. Одна часть ее хотела броситься в его объятия, а другая желала убежать прочь из этой комнаты.

— Иди ко мне, Златовласка. — Его голос манил и завораживал. — Или ты боишься?

— Так нечестно, Джек.

— Клео. — В его глазах горел неистовый огонь желания. — Ты лечила меня, била, соблазнила и отвергла. А теперь хочешь совсем убить меня.

В словах Джека не было подвоха или вызова. Только мольба. Из любопытства Клео придвинулась к нему. Она не хотела тешить себя надеждой, что Джек относится к ней иначе, чем к другим женщинам, с которыми он проводил ночи. Но… Ах, если бы только ей удалось убедить его!..

— Наши отношения всегда были похожи на гонки на выживание.

— Зато какие гонки! — Клео ощущала его теплое дыхание на своей щеке, когда он говорил. — И ты наконец-то готова признать, что у нас все-таки были отношения. Как и я, — добавил он тихо.

Джек провел большим пальцем по ее подбородку. Легкое касание, но как приятно!

— Мы же выросли вместе. Конечно, у нас были отношения.

— Очень близкие, очень личные, глубоко интимные.

— Ты перечеркнул все это, Джек, — загрустила Клео. — Когда уехал.

— Но сейчас я здесь… — произнес он голосом, полным эмоций. — Скажи «да», Златовласка. Скажи, что хочешь меня.

Он ласкал ее шею, а она думала, с чего ей пришло в голову, что позволить мужчине, которого она любила, прикасаться к ней, это плохая идея…

— Да, Джек, да. Я хочу тебя.

И тогда он поцеловал ее шею, там, где бешено бился пульс. Он поднял Клео с постели, обнял сзади и прошептал:

— Я хочу доставить тебе удовольствие. Хочу, чтобы ты шептала мое имя, когда уже не будешь знать, на земле ты или на небе.

Его слова сладким вином соблазна пролились в ее душу, опьяняя обещанием, заключенным в них, ослепляя безумием страсти.

Его руки спустились на ее животик и ниже, снимая с нее шорты, а затем и трусики. Клео прогнулась и запустила руку в его густые темные волосы, прижимая его к себе…

— Джек…

Одним движением он снял с нее топ, освобождая спелую грудь, трепещущую от возбуждения.

— Ты не надела бюстгальтер.

— Торопилась…

Джек скинул одежду и развернул Клео к себе. Их взгляды встретились. В его глазах отражалось неподдельное желание обладать ею.

Клео неожиданно почувствовала себя желанной и сильной.

Но тут Джек подхватил ее на руки, легко, будто она весила меньше перышка, и медленно, словно растягивая удовольствие, опустил на кровать. Это он был лидером — но и он дрожал.

Несколько минут они просто смотрели друг на друга.

— У тебя самое прекрасное тело на свете… — прошептал он.

Впервые за всю свою жизнь Клео ощутила себя красивой женщиной. Такой же красивой, как модели, с которыми довелось работать Джеку. И словно прочитав ее мысли, Джек добавил хрипло:

— Я хочу, чтобы ты была моей моделью. Я хочу запечатлеть тебя такой, какая ты есть.

— Правда?

— Правда. — Он склонился над ней, накрыв ее тело своим, и взял ее лицо в свои ладони. Так осторожно, будто держал в руках редкое сокровище. — Позже… — прошептал Джек, закрыв ее рот поцелуем.

Горячее мужское тело обдавало ее жаром. Джек чувствовал желание. Он ласкал грудь Клео, плечи, шею, живот. Снова и снова. Пока она не застонала от нетерпения, извиваясь в его руках.

— Джек…

— Не спорь со мной хотя бы раз в жизни… Еще рано, — выдохнул он.

— Но Джек… О, Джек, сейчас… прошу… — молила Клео.

— Ненасытная женщина, — прошептал он ей на ушко. — Я научу тебя быть терпеливой. Особенно в постели.

Только когда ожидание стало невыносимым для обоих, Джек вошел в нее. Медленно, растягивая удовольствие, наполняя ее своей силой и мощью. Клео задрожала. Все ее тело как будто пронзила судорога. Волна удовольствия накрыла ее с такой силой, что она уже не понимала, где кончается она и начинается Джек.

Он пробормотал то ли проклятие, то ли благодарность Богу и снова слился с ней, теперь уже быстрее и сильнее. С его губ сорвался хриплый стон.

Волны счастья, радости и наслаждения следовали одна за другой, когда они стали единым целым — рука в руке, сердце к сердцу.

Клео казалось, что она в раю. Жаль, что все когда-нибудь кончается.

Клео и Джек вернулись из страны грез в реальность. Клео вдруг подумала, что Джек не сможет быть с ней. Там, за океаном, у него есть работа и другая жизнь…

Но стоп. Разве он не сказал, что собирается научить ее быть терпеливой? В сердце затеплилась надежда. Может быть, это значило, что Джек останется в Мельбурне? С ней?

Словно прочитав ее мысли, Джек зашевелился. Клео открыла глаза и увидела, что Джек лежит, опершись на локоть, и смотрит на нее. Серьезный взгляд. Серьезное лицо.

— Клео…

Девушка покачала головой. Жаль, рядом нет одеяла, чтобы прикрыться, подумала она.

— Не надо…

Не разрушай это волшебство. Не отнимай его у меня, мысленно умоляла Клео.

— Послушай. — Джек мягко взял ее за руку. — Ты нужна мне, Клео. И не только как любовница. Моя жизнь без тебя серая и скучная. В ней нет смысла.

— Повтори… — не веря своим ушам, прошептала девушка.

— Ты наполняешь светом мою жизнь, Златовласка. — Джек сел рядом и взял ее лицо в свои ладони. — Ты умная, смелая и веселая. Твоя красота ошеломляет. Не только внешняя, но и внутренняя.