Приятные воспоминания

— Конечно, — обиженно пробурчала Дин. — Я ведь ничего в этом не понимаю.

Тщательным осмотром костюмов Виктор не ограничился. Выбрав несколько вещей, он укрылся в примерочной и торчал там, пока Дин не потеряла терпение.

— Ну скоро ты там? — бросила она через занавеску. — Может, хватит играть в Золушку, которая собирается на бал?

Занавеска распахнулась, и, хотя лицо Виктора не выглядело очень довольным, Дин была приятно удивлена тем, что увидела. Костюм цвета горького шоколада сидел на нем безупречно. Он удивительно шел к глазам цвета гречишного меда и темно-каштановым волосам. Виктор выглядел в нем так, словно собирался на бал, точнее — на светский прием, и Дин невольно улыбнулась, вспомнив про «Золушку в одном ботинке». Ботинки действительно совершенно не сочетались с костюмом, поэтому Виктор снова обратился к продавщице, попросив ее принести ему несколько пар обуви.

— Ну что ты улыбаешься? — покосился он на Дин, и ее задело, что ему не нравится ее улыбка, в то время как улыбка девицы, кажется, произвела на него очень даже приятное впечатление.

Дин почувствовала, что начинает заводиться, но поспешила взять себя в руки.

— Не могу же я расплакаться из-за того, что ты торчишь в примерочной полчаса, как какая-нибудь модница, — съязвила она. — Я, конечно, ничего не понимаю в одежде, но ни разу не встречала мужчин, которые уделяли бы своему гардеробу столько времени.

— Неужели? — с подозрением покосился на нее Виктор. — Хочешь сказать, раньше мне было наплевать, во что одеваться?

Дин поняла свою оплошность и поспешила исправиться.

— Нет, конечно. У тебя всегда висела пара хороших костюмов в шкафу. Просто я никогда не ходила с тобой по магазинам.

— Спасибо, что в этот раз сделала исключение. Если ты продержишься еще полчаса, я выберу остальные вещи и освобожу тебя от этой тяжкой повинности.

— Полчаса… — уныло пробормотала Дин. — Если услышишь, что возле магазина остановилась машина, знай — за мной приехала «скорая».

— Хорошо, постараюсь не пропустить эту драматическую сцену. И все-таки, как тебе костюм? — Виктор посмотрел на нее с таким кокетством, что Дин снова не удержалась от смешка.

— Прости, костюм не виноват, — поспешила исправиться она, поймав недовольный взгляд Виктора. — Ты в нем само совершенство. Если снимешь туфельку, то будешь совсем как Золушка на балу.

— Дин, я серьезно!

— Я тоже серьезно. Костюм прекрасный, он очень тебе идет. Чуть больше мужественности во взгляде, и все будет просто изумительно. — Дин едва не поперхнулась очередным смешком, а Виктор махнул рукой и задернул шторку перед ее носом.

И чего он так возмущается? Можно подумать, она сказала хоть слово неправды…

Когда Виктор наконец-то обновил свой гардероб, Дин вздохнула с облегчением. Однако заметив, что, пробив товар на кассе, он благодарит продавщицу за прекрасное обслуживание, она снова почувствовала, что начинает злиться. Дин поспешила объяснить свое раздражение тем, что Виктор любезен со всеми, кроме нее, но это объяснение ее не очень-то успокоило. С чего бы ей так заводиться, когда парень, который… гостит в ее доме, флиртует с хорошенькой продавщицей?

Виктор словно прочитал ее мысли и насмешливо произнес:

— Снова убийственный взгляд… Это из-за того, что тебе пришлось уделить мне время? Или причина в том, что я был вежливым с этой девушкой? Ни разу не видел, чтобы ты ревновала — это что-то новенькое…

— Еще чего… — Дин уже во второй раз за вечер залилась густым румянцем. — Я никогда тебя не ревновала. — Поймав на себе взгляд Виктора, насмешливый и недоверчивый, она потупилась. — И было бы к кому. Обычно женщины прикрывают короткой юбкой отсутствие мозгов.

— Любопытное наблюдение, — ехидно улыбнулся Виктор. — Обычно такие вещи говорят женщины, которые прикрывают внешнюю непривлекательность наличием интеллекта.

— Хочешь сказать, я страшная? — зыркнула на него Дин.

— Нет, просто заводишься по пустякам и критикуешь всех, кому небезразлична собственная внешность.

— Никого я не критикую. И не ревную вовсе. Просто меня бесит, что ты любезничаешь со всеми вокруг, а для меня у тебя не находится ни одного вежливого слова. Я только и слышу, какая я непривлекательная, злая, невыносимая… Когда я рядом с тобой, мне кажется что я какая-то ущербная.

Дин охватил такой острый приступ жалости к себе, что она чуть было не расплакалась прямо на глазах у Виктора. Она уже забыла, когда в последний раз чувствовала себя настолько задетой. Мнение окружающих по поводу ее внешности уже давным-давно перестало ее волновать. Почему же она пытается все время оправдываться перед Виктором? Почему его слова причиняют ей столько боли?

— Эй, Дин! — Он заметил, что его жена ведет себя как-то странно, и даже встревожился. — Я не говорил, что ты некрасивая. Просто ты небрежно относишься к своей внешности и хочешь, чтобы все вокруг разделяли твои взгляды. Но так не бывает, Дин… Ты знаешь, что девочки дразнят твою дочь «замарашкой»?

— Нет. — Дин покачала головой и оторопело посмотрела на Виктора. Мэгги ничего такого ей не рассказывала, к тому же она всегда старалась одевать дочку опрятно. — Но разве… разве… Разве Мэган плохо одета? Я ведь совсем недавно купила ей новое платье.

— Ах да, этот бесформенный серый мешок, в котором даже непонятно, какого она пола. Его нельзя носить, хотя мы с мисс Джесс и пришили порвавшийся подол.

— Почему его нельзя носить? — изумленно вскинулась на Виктора Дин.

— Я только что объяснил почему, но, если тебе до сих пор неясно, объясню еще раз. Такие платьица носили в сиротских приютах в те времена, когда Шарлотта Бронте писала свою «Джен Эйр». А ты наряжаешь в них девочку, почти подростка… Девочку, которая уже хочет нравиться мальчикам.

— Она уже в кого-то влюбилась? И ничего мне не сказала?

— Не исключаю, что влюбилась. Но речь сейчас не об этом. Разве девочка с нелепым хвостом на голове, одетая в мешок из-под картошки, может понравиться хотя бы себе?

— Нет, — пробормотала ошеломленная Дин.

— Тогда как она понравится кому-то еще?

— Но я не надевала на нее мешок из-под картошки. А прическу она делает сама… И вообще, о человеке судят не по тому, как он одет, а по тому что у него внутри.

— В теории, конечно, — усмехнулся Виктор. — А на практике люди в большинстве своем не относятся серьезно к тем, кто пренебрегает своей внешностью. Есть исключения в виде друзей, но, к сожалению, нам приходится общаться не только с друзьями… Мэган — девочка, и в ее возрасте очень важно нравиться, иметь хорошую репутацию, быть если уж не первой во всем, то по крайней мере не последней. Если сейчас наша дочь вобьет себе в голову, что она замарашка и урод, то будет думать так всю оставшуюся жизнь. Разве ты этого хочешь?

— Конечно, нет, — покачала головой Дин, вынужденная признаться в том, что Виктор не так уж и неправ. — Но что тут сделаешь?

— И это говорит мне мать двоих детей, — укоризненно покачал головой Виктор. — Ей богу, Дин, иногда мне кажется, что ты и в самом деле мужчина. Причем, надо сказать, весьма неотесанный субъект.

Всю дорогу до дома Дин молчала и мысленно представляла, с каким удовольствием она полюбуется на то, как этот знаток моды будет чинить протекший кран или прокачивать тормоза в ее грузовичке. Раз он сравнил ее с неотесанным мужиком, пусть попробует побывать в ее шкуре. Тогда она посмотрит на эту Золушку в одном ботинке. Он еще будет просить прощения за свои слова.

Дин так разозлилась, что совершенно забыла сказать Виктору о «семейном фотоальбоме», который сделал для нее фотограф Норы, и, когда они вернулись домой, даже не села ужинать, хотя из гостиной доносился божественный аромат жареного мяса.

Закрывшись в своей комнате, она плюхнулась на кровать и долго смотрела в потолок, размышляя о том, почему же ее все-таки так заботит мнение человека, который ровным счетом ничего для нее не значит.

Виктор распахнул дверцу шкафа и велел Мэган вытащить всю одежду, которая висела на вешалках и лежала в шкафу.