Созданы друг для друга

— Ты хочешь разжечь камин?

Голос его стал низким и хриплым.

Лаура только что просила об этом, но сейчас ей не хотелось, чтобы он отошел даже для того, чтобы разжечь огонь. Они способны поддерживать свое собственное пламя, которое уже стремительно прокладывало путь по ее жилам.

Но потом она представила себе, как свет и тени играют на теле Бишопа, на его плечах, на его великолепном торсе… и улыбнулась.

— Огонь — это было бы прекрасно.

Пока Бишоп укладывал щепки и небольшие поленья, Лаура сбросила туфли, принесла подушки и одеяла и стала устраивать импровизированную постель. Бишоп так и не повернулся.

Растянув в центре огромного ковра одеяло, она посмотрела на широкую спину мужа, и у нее засосало под ложечкой.

Лаура не сомневалась, что он хочет заняться с ней любовью, но какова его реакция на то, что она сказала? Он не сказал «нет», но женщина понимала, что его это не очень устраивает.

Дрожь пробежала по телу, Лаура прижала к груди второе одеяло. Может, нужно объяснить Бишопу, что она отдает себе полный отчет? Иметь ребенка — плоть от плоти и кровь от крови — очень важно для нее. Но настолько ли важно, чтобы рисковать отношениями с мужем? Рисковать их браком?

Лаура начала замерзать. Она завернулась в одеяло. Надо сказать мужу, чтобы он оставил камин в покое. Они отправятся в спальню. Или все же лучше подождать? Бишоп считает, что им следует поговорить.

Но тут Бишоп обернулся и посмотрел на нее. Он улыбался. Такой блаженной улыбкой, что на сердце у нее потеплело. Он не сердится. Он любит и поддерживает ее во всем. Так же как она любит и поддерживает его.

Бишоп заметил, что она закуталась в одеяло:

— Ох, я и не подумал, что ты можешь замерзнуть. Потерпи немного.

Лаура позволила одеялу соскользнуть с одного плеча. Подтянув колени, она стала наблюдать за мужем. Как он аккуратно раскладывает поленья, чтобы разжечь огонь. Вскочив, Бишоп нащупал на каминной полке спички и зажег одну. Вспыхнуло пламя, осветив скулу и восхитительно широкую грудь.

Бишоп являл собой классический образец красивого австралийского мужчины. Лауре безумно нравилось, как он смеется, двигается, пахнет… Что стало бы с ее жизнью, если бы они не встретились и не влюбились друг в друга? Что было бы, если бы он бросил ее?

Она подняла глаза на свадебную фотографию. В отсветах пламени поблескивала рамка, но сам снимок оставался в тени. Однако Лаура видела счастливую пару. Она в белом, он в черном.

Откинувшись на подушки, молодая женщина устроилась поудобнее. Она была домоседкой, Бишоп — бизнесменом-честолюбцем. Он был воплощением осторожности, она — сама импульсивность. Но они отлично дополняли друг друга.

Замечательный контраст. Идеал мужа и жены.

Когда за решеткой взвилось оранжевое пламя и поленья стали приятно потрескивать, Бишоп вернулся на ковер. Не отводя глаз от Лауры, он скинул туфли, ловким движением расстегнул ремень и сбросил одежду. Лаура потянулась к нему. Он осторожно опустился возле нее на колени, словно она была воздушным пузырьком, готовым в любой момент лопнуть. Его лицо в мерцающем свете камина было нежным. Глаза стали почти черными.

Он лег рядом с Лаурой. Мускулистая грудь ритмично поднималась и опадала. Тело пылало. Возбуждение требовало выхода.

Когда Бишоп потянулся к ней, прижал крепче, у Лауры перехватило дыхание. Они в последнее время часто занимались любовью, и тем не менее у нее закружилась голова…

Ее губы приветствовали Бишопа. Его руки гладили волосы Лауры, ее щеки, потом высоко подняли подбородок так, чтобы поцелуй стал глубоким. Напряжение росло стремительно и естественно. Наконец Бишоп оторвался от ее губ, и она получила возможность дышать.

Глядя ему в глаза, Лаура сказала:

— Знаешь что?

— Что?

— Я буду любить тебя всегда.

Он ухмыльнулся:

— Всегда? Обещаешь?

— От всей души.

Его губы накрыли ее, и опять засверкал огонь, наполняя их желанием, необыкновенным и драгоценным.

Если люди когда-нибудь и предназначались только друг для друга, так это они. Один без другого — не полный комплект, а ребенок сделает эту связь еще крепче. Ничего не может быть плохого. Нет, когда все так… правильно… так хорошо.

Бишоп неохотно отстранился от Лауры. Она глубоко вздохнула, когда он провел пальцем по ее груди, поиграл с сосками, распаляя жар в самых недрах. Ее бедра соблазнительно приподнялись. Его губы и зубы вызывали в ее теле фейерверк за фейерверком.

Она тоже ласкала Бишопа, его грудь и живот, пока ее пальцы не запутались в уходящих вниз жестких темных волосах. Он слегка стиснул зубы, и Лаура ощутила прилив желания.

Кожа Бишопа покрылась потом. Лаура скользнула под него и шепнула:

— Сделай это, Сэм. Я еще никогда не хотела тебя так сильно.

Она провела рукой по его боку, пальцы стали влажными.

Бишоп целовал ее очень нежно, а в ней все дрожало, и она могла достичь кульминации буквально сию минуту. Его ладонь скользнула под ее бедра и приподняла их. Бишоп добрался до чувствительной точки, средоточия женственности, в которой тлела самая чистая из всех энергий.

— Ты этого хочешь? — пробормотал он.

Ребенка?

— Да. А ты?

Ему на ответ потребовалось меньше времени, чем ожидала Лаура.

— Не сомневайся.

Он обхватил бедра женщины и завладел ее губами. Она прильнула к нему. Блаженный трепет охватил ее. Лаура прикусила нижнюю губу. Ей казалось, что потолок поднимается тем выше, чем интенсивнее становятся их движения.

Горел огонь, и потрескивали поленья… Запахи леса… Распаленная страсть…

Бишоп пробормотал ее имя, а Лаура взмолилась, чтобы все кончилось хорошо.

Протирая на следующее утро глаза, Бишоп обнаружил, что лежит в кровати один. Почти всю ночь прозанимавшись любовью перед камином, на рассвете они перебрались в спальню.

Их спальню.

Куда же ушла Лаура?

Он приподнялся на локте, потянул носом. Из кухни не доносилось никаких ароматов.

Скинув одеяло, он спустил ноги на пол и прислушался. В ванной тоже было тихо. Он натянул брюки и отправился на поиски.

— Лаура! Лаура, где ты?

У него похолодело в животе.

Она не могла пропасть. Скорее всего, Лаура на восточной веранде. Это ее любимое место, особенно по утрам. Он тоже его любит.

Бишоп прошел мимо пустой кухни. Никаких признаков завтрака. Он заглянул в кабинеты, библиотеку, другие комнаты…

Потом вышел на веранду. Слышались крики смешливой кукабары, шелест австралийского буша, стрекот насекомых. Все было до ужаса спокойно.

Сердце его заныло. Он вернулся в дом. Возможно, Лаура взяла машину и поехала в город. Она всегда следила за тем, чтобы кладовая была полна. Бишоп пошлепал босиком по деревянному полу в другой конец дома.

Обе машины стояли в гараже с холодными моторами.

Стены начали сжиматься. В глазах у него потемнело. Он не мог примириться с мыслью, что в глубине души предчувствовал: Лаура может исчезнуть. У него сердце забилось в горле. Он вылетел за дверь.

Перемахнув через ступени, Бишоп заметил длинный красный пеньюар. Лаура стояла там, где он боялся ее обнаружить, — на мостике, на самом краю, — и смотрела вдаль, словно в трансе.

— Лаура!

Его охватила паника. В один миг Бишоп добежал до Лауры и оттащил подальше, чтобы она не упала. Он крепко держал ее, он хотел поймать ее взгляд…

Но ее взгляд… ее рассудок… были за тысячу миль отсюда.

Постепенно взгляд женщины стал более осмысленным. Но она по-прежнему смотрела на Бишопа так, будто не знала его. Или вообще не видела.

— С тобой все в порядке? Лаура, ответь.

Она закрыла глаза. Медленно покачала головой:

— Я… я не уверена… — Казалось, она начала приходить в себя. — Я проснулась раньше тебя и решила прогуляться. Я не хотела… не собиралась идти этой дорогой… так далеко.

Взгляд Лауры прояснялся. Она задрожала так, что покрылась гусиной кожей.

— Сэм, у меня был сверхъестественный…