Леди Любовь

Кирпичная кладка кухни закоптилась от времени и огня, и никакие усилия Дженифер и Уинни не могли изменить ее вид.

— Барбара, девочка моя, приехала, моя радость! — всплеснула руками толстая пожилая женщина, которая в этот момент что-то жарила на газовой плите, модель которой уже не выпускалась несколько десятилетий.

Барбара клюнула губами щеку бывшей няни, сморщила брезгливо свой хорошенький точеный носик и с неожиданно доброй улыбкой произнесла:

— Теперь отдохнешь. Вот продадим…

— «Ягуар»? — подхватила Дженифер. — Ты решила наконец с ним расстаться?

— Садись, моя птичка, садись… Сейчас тебя сливками попотчую… — Уинни, несмотря на свою комплекцию, шустро метнулась с двумя кружками в кладовую и через минуту уже ставила их на стол. — Вот, мои дорогие девочки. Пейте на здоровье!

На столе рядом со сливками, словно из-под земли, появились поджаристые овсяные лепешки.

— Вы, обе, с ума сошли от одиночества, что ли?! — вскричала Барбара. — Одна «ягуар» собралась продавать, а другая — сливками угощает…

— Сливки хорошие, свежие, жирные…

— Кто же, Уинни, теперь пьет сливки? Только вот эта деревенщина, моя сестрица! — Барбара презрительно хмыкнула. — Я, кроме обезжиренного йогурта, никаких других молочных продуктов в рот не беру.

— Сливки вкусные… — подвигая к себе стакан и делая глоток, выступила на защиту мам-ми Уинни Дженифер. — Напрасно отказываешься!

— Удивляюсь, как можно жрать такой калорийный продукт и оставаться худой, — заметила Барбара. — Я вынуждена все время придерживаться диеты.

— Испортишь себе желудок, моя девочка. Потом лекарства замучаешься покупать.

— Уинни, я же фотомодель! Мне фигура нужна. Это вот Дженни может жрать все подряд!

— Так, что там насчет «ягуара», я не поняла? — откусывая кусок овсяного печенья и запивая его сливками, спросила Дженифер.

— С «ягуаром»? Ничего! Это единственная память о сэре Джоне…

— Твой бывший муж умер? — схватилась рукой за сердце Уинни и добавила: — Упокой, Господи, его душу!

— Фу, Уинни, что за бред ты несешь?!

— Ты же сама сказала, что машина единственная память о нем… — поддержала няню Дженифер.

— Конечно, единственная… Он отнял у меня содержание!

— Барбара, милая, как же ты жить будешь?! А еще этот прокол с контрактом! — Дженифер бросилась к сестре и обняла ее.

Барбара с неудовольствием отстранилась.

— Дженни, у тебя руки жирные! Пятна оставишь! А Джон подлец, каких свет не видывал, не изменяя интонации, сказала она. — Поймал меня в ловушку!

— Он по закону обязан тебя содержать! — не обращая внимания на замечание сестры и продолжая нежно поглаживать ее по плечу, заметила Дженифер.

— Если я не работаю…

— Ты же не работала на момент развода!

— Адвокаты Джона придрались к тем фотографиям. Помнишь, на которых я позирую с рыбой…

— Но это же любительские фотографии, — возразила Дженифер.

— Они сделаны профессионалом и были помещены в журнале!

— Ну и что? Ты тогда гостила… Как его? Забыла… А, у сэра Перси! — сказала Дженифер. — Он же не платил тебе за позирование с пойманным им лососем! Это работой не считается…

— Я не могла признать это публично!

— Почему? — воскликнули в один голос Дженифер и Уинифред.

— Почему, почему… — передразнила их Барбара. — С какой радости я отправилась к сэру Перси, а? Вы об этом не подумали? Я же сказала своему придурку, сэру Джону, что еду работать. Ра-бо-тать, понимаете?

— Зачем? — изумилась Дженифер.

— По-твоему, я должна была сообщить, что еду к любовнику?

— Деточка моя, что ты такое говоришь?

— Уинни, я давно уже не ребенок. Да и Дженифер вышла из детского возраста, — в сердцах проговорила Барбара и добавила: — Уинни, свари кофе! Дженни, как кот, налакалась сливок, а у меня в горле пересохло…

— Кофе? — удивилась Уинифред. — У нас нет кофе. Давай сделаю тебе чай. Настоящий наш английский чай с капелькой сливок и ложечкой сахара. Хорошо, Барби?

— Не зови меня этой дурацкой кличкой, Уинни! — одернула няню Барбара. — А чай, так уж быть, сделай!

Через некоторое время Барбара пила горячий душистый чай, а Уинни и Дженифер с любовью на нее смотрели.

— Помнишь Генриетту, Дженни?

— Ту, у которой я в детстве была на свадьбе?

Голос Дженни прозвучал глухо и напряженно, но Барбара не обратила на это внимания.

— Да. Она, оказывается, хорошо устроилась в жизни. Директор гостиничного комплекса в Брайтоне. Везет же некоторым…

— Значит, много работает, — заметила Уинифред.

— А где шавка, Дженни? Сдохла? — не обращая внимания на слова няни, спросила Барбара.

— Ты про Молли? Как ты можешь так говорить, Барбара? Молли не шавка, а очаровательная собака. И она жива-здорова.

— Ну и ладно, — добродушно согласилась Барбара. — Только пусть держится от меня подальше. Она вполне способна порвать мне колготки… А что с собаки возьмешь?

— Молли не кот, она не точит когти!

— Не знаю, не знаю… Но якшаться с ней не собираюсь… — Барбара отставила от себя пустую чашку. — Ладно, теперь самая большая новость… — объявила она, выдержала эффектную паузу и добавила: — Мистер Фаррейро все-таки решился продать!..

Дженифер и Уинифред недоуменно переглянулись.

— Я должна знать этого мистера, моя девочка? — робко спросила Уинни.

— Что мистер Фаррейро продает? — нахмурила брови Дженифер. Смысл таинственной фразы сестры ускользнул от нее, но она интуитивно почувствовала грозящую ей опасность.

Барбара расхохоталась.

— Ну вы и даете! Ха-ха! В чьем замке вы живете и чей хлеб едите? Кто ваш владелец, вы знаете? Если нет, так поясняю: замок и земля, на которой он стоит, принадлежат мистеру Фаррейро!

— Дальнему родственнику нашего отца?

— Именно ему! И я удивляюсь, что ты это забыла, Дженни.

— Я помню, — пожала плечами Дженифер. — Только запамятовала фамилию. Я еще тогда, при оглашении завещания, удивилась ее неанглийскому звучанию.

— Родители мистера Фаррейро уехали в Аргентину. Ты же знаешь, Дженни! Тогда его отец еще носил ту же фамилию, что и наш отец. Фарелл. Кстати, Дженни, ты тоже Фарелл! Надеюсь, этого ты еще не забыла?

Дженифер кивнула, и Барбара продолжила:

— Потом мистер Фарелл изменил свою фамилию на испанский манер. А сын уже родился сеньором Фаррейро, поняла?

— Конечно. Теперь я все это вспомнила. Так что же продает мистер Фаррейро?

— Замок, естественно!

— Нет! — отшатнулась Дженифер. — Этого не может быть! — закричала она и, громко зарыдав, закрыла лицо руками.

Уинифред с ужасом взирала на Барбару. Ноги ее одеревенели, и она не могла кинуться на помощь своей любимице.

— Этот мистер Фаррейро, похоже, сам дьявол, Барби! — прошептала она, забыв на мгновение о нежелании своей воспитанницы называться Барби.

— Уинни, не выдумывай! — воскликнула Барбара, поднимаясь со стула и подбегая к Дженифер. — Что ты, глупышка! Надо радоваться, а не плакать! Счастье-то какое привалило, Дженни!

Дженифер подняла мокрое от слез лицо.

— А куда я пойду? — сквозь рыдания пробормотала она.

— Тебе хочется жить в этом обшарпанном замке? Вот дурища! Уедешь со мной в Лондон, выйдешь замуж. И все дела! А замок станет тебе являться лишь в кошмарных сновидениях, но, я надеюсь, они не часто будут тебя баловать, — усмехнулась Барбара.

— Барбара, этот замок — моя жизнь! Понимаешь, жизнь! Я собиралась закончить здесь свои дни, а ты — Лондон… — рыдала Дженифер.

— Дженни, сестричка, — Барбара ласково обняла сестру, — ты так говоришь, будто тебе лет сто и дни твои сочтены. Ты же моложе меня! А мне еще нет и тридцати.

Дженифер всхлипнула. Еще нет тридцати ей, а Барбара этот рубеж уже перевалила, механически отметила она, но спорить с сестрой по этому поводу не стала. Перед ней возникла куда более важная задача…

— Я не разрешу продать замок! Я… Я…

— Дженни, успокойся и давай поговорим серьезно. Помешать продать замок ты не можешь. Сеньор Фаррейро имеет право распоряжаться им по своему усмотрению.