Один сон на троих (СИ)

— Это ложь.

— Ты не понимаешь таких, как я, Рон. Если бы я любил ее, я бы женился на ней задолго до того, как ты только подумал бы б этом.

— Это ты не понимаешь! Не понимал, что такой девушке, как Гермиона, необходимо замужество. Ты понял это только когда между вами встал я. Ты бы женился на ней сейчас, если бы у тебя была такая возможность. Ты бы увел ее у меня, если бы у тебя была такая возможность. Потому что ты любишь ее, Гарри. Я вижу это по тебе…

— Заткнись и убирайся отсюда! — Гарри едва сдержался, чтобы не выхватить палочку.

— Ты хотел бы доказать, что не влюблен в нее? — вдруг произнес Рон.

— Что ты имеешь в виду?

— Проведи с нами выходные.

Гарри опустился в кресло, не сводя глаз с Рона. Так это приглашение и было истинной причиной его прихода?

— Зачем тебе это?

— Мне станет намного легче, если действительно окажется, что ты не любишь Гермиону.

Гарри засмеялся, откидываясь на спинку.

— То есть если я не начну ухаживать за твоей женой, будучи твоим гостем в твоем доме, то тебе от этого полегчает?

Рон проигнорировал его насмешливый тон и кивнул.

— А Гермиона знает вообще об этом заговоре?

— Я рассказывал ей про сны. Мы не раз обсуждали это. Я спрашивал, видится ли она с тобой. Она сказал, что нет. Как и ты сейчас. Потом я спросил, есть ли у нее к тебе какие-то чувства. Она снова сказала, что нет. Опять же, как и ты. Но когда я предложил ей пригласить тебя к нам, она согласилась.

Гарри вздохнул и покачал головой. Цель Рона — заманить его к Гермионе…

— Нет желания в этом участвовать.

— Гермиона хочет тебя видеть.

— Нет, — твердо сказал Гарри. Хотя совсем неубедительно.

— Я не прошу тебя поверить в мой сон. Просто проведи с нами приятные выходные.

— Знаешь, Рон, наше понятие о приятных выходных очень расходится.

— Кого ты боишься? — спросил Рон, засунув руки в карманы и в упор глядя на Гарри. — Меня или Гермиону?

Гарри бросил на него яростный взгляд и поднялся, ударив ладонями по столу.

*

Сидя в гостиной дома Рона с бокалом в руке, Гарри чувствовал непреодолимое желание быть грубым и язвительным. Он не задерживал долго взгляд на Гермионе. И не мог, и не хотел. Тот факт, что девушка, которая когда-то ему нравилась, сейчас выглядит еще лучше, в этой ситуации Гарри совсем не радовал.

Работая в магазине брата, Рон довольно быстро выбрался из нищеты и приобрел этот большой трехэтажный дом. Гарри бывал в нем раньше, еще до того, как Гермиона согласилась стать женой Рона. Тогда они еще были хорошими друзьями, и Гарри не раз оставался у Рона на ночь после очередной бурной попойки.

Гарри поставил пустой стакан на столик, и из воздуха тут же возник домовой эльф и заново наполнил его огневиски.

— Поражает, что ты, похоже, полностью адаптировалась, — усмехнулся Гарри, коротко глянув на Гермиону, проследив за быстрыми движениями эльфа.

— Это лишь доказывает, что ты не так уж хорошо понимаешь женщин, как всегда утверждал, — ответила она.

Рон практически не участвовал в разговоре. Он сидел возле камина и ворошил кочергой угли в огне. А Гарри старался не вслушиваться в голос Гермионы. Он боялся услышать тот голос, произносящий уже забытые слова.

— Конечно, чистая кровь-то поинтереснее будет.

— Что ж, по крайней мере, ты не изменился. Я помню, ты обвинил меня в желании стать ближе к чистокровным волшебникам, когда я сообщила тебе о свадьбе. Ты не стал более мягким, да, дорогой?

Намеренное использование этого интимного слова задело Гарри. Он по-прежнему смотрел на стакан, но видел Гермиону краем глаза. Она сидела на другом конце большого дивана, поджав под себя затянутые в тонкий нейлон ноги — ее излюбленная манера сидеть.

— Хорошо, так почему ты вышла замуж за Рона?

— Назло тебе, дорогой. Это же тоже твое объяснение того факта, помнишь?

— Ну а какова же истинная причина?

— Да, какова истинная причина… — заговорил вдруг Рон.

Гарри вздрогнул. Он уже успел забыть о присутствии Рона. Гермиона же просто замолчала, но Гарри видел, что она смотрит на него. Рон отошел от камина и сел на диван между ними.

— Не думаю, что Гермиона когда-либо рассказывала тебе о том, как я делал ей предложение.

— Кажется, нет, — мрачно отозвался Гарри. Он не хотел это знать.

— Ничего романтичного в этом не было, — продолжил Рон. — Я не умею быть романтичным. Но интересно то, что я делал его ей десятки раз, одинаково примитивно. И в конце концов она ответила «да». Понимаешь? После нескольких месяцев «нет» я вдруг услышал от нее «да». Я до сих пор спрашиваю себя, что заставило ее передумать.

— Бедный Рон, — тихо вздохнула Гермиона. — Наверное, ты тоже считаешь, что назло?

Гарри чуть наклонил голову, чтобы из-за Рона увидеть ее. Она смотрела на мужа печально. Гарри сидел в их гостиной уже два часа и все никак не мог понять Гермиону.

— Я не знаю, — сказал Рон. — Эта история всегда казалась мне очень загадочной. Ты и Гарри были очень увлечены друг другом. Он всегда был гораздо красивее меня и бесконечно более блестящим. Его недостатки привлекательнее моих достоинств. И вдруг ты оставляешь его и выходишь за меня. Что же удивительного в том, что у меня появились дурные сны?

— О, эти идиотские сны, — ворчливо произнесла Гермиона.

— Считаешь их идиотскими? — тут же спросил Гарри.

— Конечно. Я не верю в предсказание будущего.

— Пророчество тоже не в счет? — усмехнулся Гарри.

— Мы лишь подстроились под его текст. Так что и в сны, предсказывающие будущее, я не верю.

— Но я не это имел в виду, — качнул головой Гарри. Рон хотел знать правду, и Гарри решил быть прямолинейным. — Ты считаешь идиотской ту возможность, что когда-нибудь ты оставишь Рона и вернешься ко мне?

Гермиона прямо взглянула на него, и Гарри в этот момент очень захотелось стать легиллиментом, чтобы узнать, о чем же она думает.

— Я уже сказала тебе, — спокойно, но твердо ответила она, — что не верю в то, что кто-нибудь может предсказать будущее.

Рон издал разочарованный вздох и вернулся к камину.

— Только не говори мне, что ты веришь в сны Рона, — фыркнула Гермиона.

— Это задевает гордость, знаешь ли, быть брошенным женщиной. Так что для меня вполне лестно вообразить, что ты возвращаешься ко мне.

Гермиона не выдержала его пристального взгляда и отвернулась. Она старалась выглядеть совершенно спокойной, но периодическое постукивание пальцами по коленям выдавало ее напряжение.

— Дорогой Гарри, — заговорила она прохладным тоном после небольшой паузы, — разве своим возвращением я не поставила бы тебя в неловкое положение? Твои новые девушки наверняка стали бы возражать.

— Любимая, — в тон ей ответил Гарри, — а разве для тебя не было бы большим удовольствием поставить меня в неловкое положение?

Она не нашлась что ответить, и это заметно уязвило ее. На щеках проявился яркий румянец.

— А тебе не кажется, Гарри, что некрасиво с твоей стороны делать мне подобные предложения?

— А разве я здесь не для этого? Кое-кто хочет выяснить, стоит ли что-нибудь за его снами. Хочет знать, нравлюсь ли я все еще тебе. Поэтому я просто вынужден делать тебе подобные некрасивые предложения.

Гермиона вдруг резко поднялась с дивана и прошла на середину комнаты. Гарри неотрывно следил за ней, и это вызывало у него одновременно и удовольствие, и боль.

— Я разрешила Рону пригласить тебя, чтобы удовлетворить его каприз, — надменно сказала она. — Мне не нравилась эта идея, и сейчас, когда я увидела тебя, она мне нравится еще меньше. Рон, мы можем считать эксперимент завершенным?

— Но решения еще нет, — заметил Гарри.

— Если тебя интересует, люблю ли я тебя, Гарри, то ответ абсолютно ясен.

— Мне кажется, леди протестует слишком энергично, — съязвил Гарри, вальяжно откидываясь на спинку дивана.

Гермиона была близка к ярости, он видел это. В таком настроении она всегда нравилась ему больше.