Северные моря, южные ветры (СИ)

— Я — начальник безопасности.

Её губы изгибаются в идеальную «о», глаза проходятся по раскатистым мышцам в черной футболке, задерживаются на длинных ресницах, а потом она произносит:

— Расскажешь мне о всех самых нелепых случаях с Роббом? Я хочу знать всё, иначе этот мистер зазнайка совсем поднимет нос.

Впервые Джон улыбается, кратко и едва заметно, и они с Роббом дополняют друг друга, как две части целого. Последний шутливо пихает её в бок, и Мар осознает, что, наконец-то, картинка сложилась воедино — с приездом Джона Робб и сам заиграл в её глазах новыми красками.

Комментарий к океан, дождь, беседка, ночь, дом

deeblayber, а вот для чего мне нужен был набор слов с:

с наступающими праздниками!

========== улыбка, утро, дорога, огонь ==========

Многие вещи кажутся иллюзорными, почти смехотворно нереальными.

Маргери прячет призрачную улыбку, утыкаясь в спину Джону, и обжигается его теплом. От него пахнет костром, а волосы — уголь, зарыться бы пальцами и испачкать их черным.

Маргери думает, что планета сходит с орбит. Робб на кухне готовит завтрак — он жаворонок, успевает переделать кучу дел, пока они с Джоном нежатся в кровати, купаясь в лучах северного солнца.

— Вы собираетесь вставать? — насмешливый тон откуда-то сбоку, будто бы ветер принес чей-то шепот.

— Давай к нам.

Звуки шагов, кровать прогибается под чужим весом, а после прохладный поцелуй в плечо. Маргери живёт контрастами и понимает — иначе неправильно. Робб без Джона и Джон без Робба не целая картинка, всего лишь две части, которым нельзя быть врозь. Нет ничего предосудительного в этой комнате с легкими шторами и криками чаек за окном, могучий север, наконец, раскрыл объятия.

Губы Робба — солёный океан, когда она целует его в самый их уголок и шепчет:

— С добрым утром, северный принц.

***

Так же спонтанно, как все их поступки, они решают устроить дорожное путешествие. Втроем. Робб проговаривается, что давно хотел познакомиться с новым парнем Сансы, которого не одобряют их родители (как не одобрили бы их отношения, думает Маргери), и они решают, что нужно ехать. Пакуют сумки, арендуют небольшой фургончик и отправляются в путь.

Сначала Мар хочет кинуть все, разрыдаться на середине дороги от того, что жить в пути сложнее, чем кажется на первый взгляд, но потом Робб обнимает её со спины, утыкается носом в макушку, и все бытовые невзгоды отходят на второй план. Джон смотрит на них, сидя на капоте машины, и в его взгляде ни капли ревности.

— Завтра будем проезжать мимо небольшого городка. Может, прогуляемся?

В его глазах пляшет блеск лунного света, и Маргери улыбается, плотнее кутаясь в объятия Робба.

— Только если ты обещаешь не быть такой букой.

Джон тянет губы в усмешку, на минуту отводит глаза в сторону, упираясь взглядом вдаль, и Маргери изучает его профиль, как сотни раз до этого. Пальцы сами собой скользят по руке Робба, которая сомкнулась на талии, и он такой же холодный, как и всегда. Парадоксально, но с ним она не мерзнет.

Растекается тягучей карамелью, когда он касается её, судорожно втягивает воздух ртом, стоит ощутить дыхание подошедшего Джона у самых губ. И падает, падает, падает в эту безмятежную ночь, в них троих где-то на краю мира.

— Пойдем внутрь, — собирая крупицы силы, когда сознание теряется в ощущениях: холодное-горячее, страсть-нежность, Робб-Джон.

Она думает, что жила до этого неверно — тонула в фальшивых улыбках на приемах Ланнистеров, слушала мудрую бабушку и изображала кого-то другого. Себя она может быть собой: смеяться громко и звонко, не прикрывая рот ладошкой, слизывать мороженное с кадыка Робба, целовать Джона посередине улицы, только потому что захотелось.

Она может послать весь мир к черту, и никто не скажет ей, что так нельзя.

Она засыпает под шум проезжающих изредка машин, освещенная одним только светом луны, и прижимается во сне к своим мужчинам, а просыпается, когда один из них успел пересесть за руль, а другой сжимает в руках, словно даже во сне боится отпустить.

Маргери улыбается новому дню.