Тайна одного портрета

– Вообще никто не звонил?

– Никто. – Он нахмурился. – А что случилось, родная? Что-то тебя беспокоит?

Гэбриэл поколебалась, но потом, нахмурившись, сказала:

– Не хотела говорить тебе, чтобы не расстраивать, но лучше уж признаюсь. Сегодня заезжал Адам Дайзарг.

Обманчиво сонные глаза Гарри, серо-голубые, как и у дочери, загорелись.

– Он опять что-то нашел?

– Вероятно, да.

– Что значит «вероятно»?

– Мы не дошли до выяснения подробностей. Я сказала ему, что перегружена работой, и отослала его.

– Гэбриэл! – Гарри Бретт гневно посмотрел на нее. – Какая муха тебя укусила? Дайзарты – наши старинные друзья. Адам – один из лучших моих клиентов с той поры, как стал заниматься произведениями изобразительного искусства.

– У нас масса текущей работы, папа. Кроме того, я не считала, что должна все бросить только потому, что Адам Дайзарт щелкнул пальцами.

Ее отец сделал над собой усилие, чтобы остаться спокойным.

– Насколько я помню, все наши текущие заказы поступили от частных владельцев и не имеют жесткого срока исполнения. А у Адама скоро аукцион. Если он хочет что-то отреставрировать, чтобы успеть выставить это на аукцион, то мы это сделаем.

Она сжала губы.

– Говоря «мы», ты имеешь в виду меня. Я удивлена, что ты вообще доверяешь мне работать над чем бы то ни было для своего драгоценного Адама!

– Втяни-ка коготки. – Отец смущенно посмотрел на нее и вздохнул. – Вообще-то я думал, что это будет нашей с Адамом тайной, но при сложившихся обстоятельствах лучше, если ты тоже будешь знать.

– Что знать? – насторожилась Гэбриэл.

Гарри посмотрел в сторону.

– Пару лет назад у меня случилась полоса невезения. Я как раз нанял дополнительный персонал, подкупил оборудования, оснастил хранилище в подвале и так далее. И тут ураганом повредило крышу. Наш дом занесен в реестр, необходимый ремонт стоил дорого, а свой кредит я превысил до предела и поэтому решил продать через Дайзарта кое-что из мебели Лотти.

Гэбриэл ошеломленно смотрела на него.

– Почему ты не сказал мне?

– Не хотел тебя тревожить. – Гарри пожал плечами. – Когда Адам спросил, зачем мне нужно продавать фамильное достояние, я ему рассказал о своих проблемах. И он тут же вручил мне необходимую сумму.

– Вот так просто дал, и все?

– Нет, – с достоинством ответил отец, – он дал мне взаймы. И кстати, я уже вернул весь долг. Я хочу, чтобы ты отреставрировала картину для Адама. Прошу тебя, Гэбриэл. Свяжись с ним, когда приедешь домой. И извинись за свое поведение.

– Хорошо, хорошо, папа, я все сделаю, – быстро сказала она, – ты только не расстраивайся.

Он с явным облегчением откинулся на подушки.

– Вот и умница.

– Он, может, теперь и не захочет, чтобы я делала работу для него.

– Захочет.

Гэбриэл ехала домой, настраивая себя на миролюбивый лад, чтобы как можно лучше выполнить данное отцу обещание извиниться перед Адамом Дайзартом.

Ее неприязнь к Адаму началась с того времени, когда она была подростком со скобками на зубах и проблемой лишнего веса, а он – долговязым и тощим пареньком, которого ее отец как-то пригласил погостить у них во время школьных каникул. Адам Дайзарт не скрывал своего желания немедленно удрать, едва он увидел ее. Теперь, спустя семнадцать лет, Гэбриэл больше не страдала от лишнего веса, ее зубы могли бы украсить рекламу зубной пасты, и она обрела уверенность в собственной привлекательности. К сожалению, Адам Дайзарт принадлежал именно к тому типу мужчин, который больше всего привлекал ее. Губы Гэбриэл сжались при мысли о том, что Адам Дайзарт был одним из баловней судьбы, из солидной семьи, с карьерой, которая была приуготовлена ему со дня появления на свет. Кроме того, наследник бизнеса Дайзартов обладал данным ему от Бога талантом отыскивать «спящих красавиц» – ценные произведения искусства, которые время от времени проходили незамеченными на аукционах или неправильно описывались в каталогах.

Ревность, терзавшая Гэбриэл из-за привязанности отца к Адаму, достигала своего апогея во время школьных каникул, которые она проводила с отцом после развода родителей.

Когда мать увезла ее в Лондон в возрасте тринадцати лет, Гэбриэл сильно тосковала по отцу. Главным утешением ей служило то, что она унаследовала его одаренность и любовь к своей профессии. И теперь, получив ученую степень в области изящных искусств и потратив несколько лет на то, чтобы заработать себе имя квалифицированного реставратора, она почти ничем не уступала Гарри Бретту. Но один взгляд на Адама Дайзарта мгновенно вернул ее в те подростковые годы и оживил неприязнь, которую она считала уже забытой.

Когда Гэбриэл вернулась домой, зазвонил телефон.

– Это всего лишь я, – сказала мать. – Похоже, ты разочарована, дорогая.

– Это облегчение, а не разочарование. Я боялась, что звонит кто-то из папиных клиентов.

– Как там Гарри?

– Лучше. Если будет хорошо себя вести, через неделю его выпишут.

– Рада это слышать. Ты останешься ухаживать за ним?

– Да. Ему какое-то время надо будет пожить поспокойнее, вот я и хочу быть поблизости, чтобы присмотреть за ним.

– Но я думала, что мисс Принс по-прежнему приходит убираться, а иногда и что-то приготовить.

– Она и приходит. Но я нужна ему по работе. По крайней мере, на какое-то время.

– А что же его помощники?

– Они хорошие ребята, очень трудолюбивые, но они ведь пока начинающие. Папе нужен кто-то вроде меня. Кроме того, я буду следить, чтобы он выполнял все предписания врачей.

Они помолчали.

– Послушай, Гэбриэл, – осторожно заговорила мать, – если Гарри нужен на это время профессиональный уход, я могла бы это оплатить.

– Не беспокойся, мама, я справлюсь.

– А как же твоя работа?

– У меня есть неиспользованное отпускное время. Но в любом случае я решила уходить – может быть, открою собственное дело. У меня масса контрактов. – Она вздохнула. – Честно говоря, с тех пор как Джейк принял у своего отца руководство фирмой «Трент ресторейшн», обстановка стала… ну, в общем, сложной.

– Ты хочешь сказать, что он гоняется за тобой вокруг твоего верстака?

– Вроде того.

– Ох, эти мужчины! – вздохнула Лора Бретт. – Но как это будет выглядеть в материальном плане? Могу предположить, что ты собираешься работать на отца бесплатно.

– Ничуть не бывало. Папа платит мне по существующим ставкам.

– Правда? Вот молодец. Скажи ему… скажи ему, я рада, что он поправляется.

Гэбриэл еще немного поболтала с матерью, потом хотела поужинать, но решила подождать до разговора с Адамом Дайзартом. Ужин покажется вкуснее после того, как она вкусит предстоящего унижения. Она присела к кухонному столу с чашкой кофе, ощущая, как давит на нее тишина, и жалея, что дом, доставшийся отцу в наследство от его тетки, стоит так уединенно. Гэбриэл чувствовала себя одиноко в этом старом, полупустом доме, не рассчитанном на одного обитателя.

Стук в кухонную дверь заставил ее испуганно вскочить. Привыкшая к жизни в лондонской квартире, где по домофону можно проверить, кто пришел, Гэбриэл не спешила открывать. Это глупо, сказала она себе. Ведь еще даже не темно. Стук повторился.

– Мисс Бретт Гэбриэл, – раздался знакомый голос. – Это Адам Дайзарт.

Понимая, что бесполезно притворяться, будто ее нет, когда весь дом ярко освещен, Гэбриэл подошла к двери, отперла ее и увидела Адама Дайзарта второй раз за день. Высокий, излучающий уверенность в себе и выглядевший гораздо более представительным в ослепительно белой спортивной рубашке и брюках хаки, он долго смотрел на нее и наконец произнес:

– Привет. Я проходил мимо и решил зайти и узнать у вас лично, как чувствует себя ваш отец.

Просто проходил мимо. Хотя «Хэйуордз-Фарм» находится на расстоянии нескольких миль от чего бы то ни было и к нему ведет изрытая рытвинами дорога.

– Заходите, – сказала она и указала рукой в сторону круглого дубового стола. – Присаживайтесь.