Тайна одного портрета

– Это вы были правы, – поправила его Гэбриэл. – Как вы думаете, они – сестры?

– Определенно. И я почти уверен, что знаю, кто они. – Он повернулся и посмотрел на нее блестящими глазами. – Как насчет того, чтобы съездить в воскресенье в Херефордшир и провести кое-какие исследования?

Гэбриэл удивилась тому, насколько ей понравилась эта идея.

– Вы хотите сказать, что не будете требовать, чтобы я работала и в выходные? – спросила она в притворном изумлении.

– Разумеется, нет, – сказал он с видом оскорбленной добродетели. – Я же не погоняла рабов.

Гэбриэл засмеялась, потом помахала стоявшим в дверях Уэйну и Эдди.

– Спасибо, вы свободны на сегодня. Я сама все закрою.

После того, как «харлей-дэвидсон» с шумом унесся, Адам, одетый в старые джинсы и спортивную фуфайку, помог Гэбриэл прибраться, благоговейно снес картину в подвал, а потом сопровождал Гэбриэл, пока она все запирала, и на этот раз согласился на ее предложение выпить чаю.

– Ужасно устал, – признался он, когда они вместе шли к дому. – Только что вернулся из Лондона.

После грандиозного примирения с Деллой?

– Вчера я был на аукционе в Вест-Энде, – продолжал он, – переночевал у Лео, а сегодня зашел на одну из распродаж под открытым небом.

– В таком костюме? – спросила Гэбриэл, размышляя о том, кто такой этот Лео.

– Это мой обычный камуфляж при посещении общих распродаж. Надеваю темные очки и старую, обшарпанную шляпу. На распродажи я не хожу при полном параде, мисс Бретт.

– Ваш поход увенчался успехом? – спросила она, входя на кухню, где было удивительно чисто благодаря мисс Эдит Принс, которая в прошлом помогала по хозяйству Лотти Хэйуорд и все еще продолжала делать это для Гарри Бретта, приходя два раза в неделю.

– Как и следовало ожидать, на аукционе в Вест-Энде я не потянул, зато сегодня купил пару сентиментальных викторианских акварелей. Вы будете рады узнать, что в реставрации они не нуждаются. Кроме того, я заполучил прекрасную серебряную подставку для графина эпохи Георга III. – Он присел на край кухонного стола, покачивая длинной ногой, и его заразительная увлеченность легко объяснила Гэбриэл, почему у ее отца с ним такое взаимопонимание, несмотря на разницу в возрасте. – Мне остается лишь надеяться, – сказал он, состроив гримасу, – что мой отец одобрит такую трату денег.

– Если он будет недоволен, – сказала Гэбриэл, включая чайник, – то прибыль, которую вы получите от своей парочки красавиц, наверняка смягчит этот удар. К тому же из нее не надо будет платить процент аукционисту.

Он ответил широкой улыбкой.

– Вот именно. Жаль, что наш каталог вышел раньше, чем я нашел картину.

Гэбриэл придвинула ему кружку с чаем.

– Но вы ведь можете намекнуть кому надо?

– Обязательно, как только мне станет ясно, что мы имеем. Должен сказать, что публика неплохо посещает аукционы «Дайзартс», особенно когда выставляются картины.

– Если хотите, я тоже могла бы обронить парочку намеков, – предложила она.

Адам поднял одну бровь.

– И в чьи же уши?

– Своему другу Джереми Блиту – я о нем упоминала, не так ли?

– Да, упоминали.

– Он владелец картинной галереи. И прибегает к услугам компании, в которой я работаю, когда нуждается в выполнении реставрационной работы. Именно так мы и познакомились. У него куча знакомых дилеров в сфере искусства.

– Это не тот влюбленный в городской асфальт? – осведомился он.

– Тот самый.

– И вы хотите поговорить с ним о моей находке? – Его глаза вызывающе сверкнули. – Не означает ли это, что вы начинаете оттаивать по отношению ко мне, Гэбриэл Бретт?

Она пожала плечами.

– Мне просто интересно, как будет реагировать Джереми, когда ваша «спящая красавица» откроется во всей красе.

Адам поставил кружку на стол.

– Но я могу ошибаться относительно картины, – сказал он, и Гэбриэл впервые уловила в выражении его лица что-то похожее на неуверенность. – Это может быть подделкой.

Она покачала головой.

– Всякое бывает, но я все же думаю, что вы не ошибаетесь. Не забывайте, я работала с подобными картинами много лет…

– Много – это сколько?

– Профессионально около девяти. Но я работаю с папой с подросткового возраста. Техническим тонкостям этого ремесла научилась еще до окончания школы.

Брови Адама поползли вверх.

– Сколько же вам лет, Гэбриэл?

– Тридцать. – Она улыбнулась. – А что?

– Когда вы одеты вот так, вам не дашь больше пятнадцати. – Он вдруг посерьезнел, глаза блеснули раскаянием. – Черт! И о чем я только думаю? Так озабочен собственными проблемами, что забыл спросить, как там Гарри.

– Поправляется, хотя вчера был просто ошарашен, – сказала она, засмеявшись. – Мама предложила отвезти его выздоравливать в коттедж на побережье. Папа был поражен.

– Я знаю, что они в разводе, Гэбриэл. Простите за нескромный вопрос, – осторожно сказал Адам, – но ваши родители поддерживают отношения?

– Ну да, это был очень цивилизованный развод. Но с тех пор светского общения у них было немного. – Гэбриэл философски пожала плечами. – Это было папино решение. Он всегда может вернуться домой, если оно не сработает.

Адам выпил чай и соскользнул со стола.

– Между прочим, вы так и не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Поедете со мной на расследование?

Как альтернатива одинокому воскресенью на «Хэйуордз-Фарм» предложение было очень привлекательным.

– С одним условием: я должна вернуться вовремя, чтобы вечером успеть к папе в больницу. Спасибо. Мне не приходилось бывать в этих краях.

– Тогда вы получите большое удовольствие. Мы с вами поедим в каком-нибудь пабе, и я расскажу вам, какое сделал вчера открытие.

– Так вы вроде уже рассказывали, – сказала она удивленно.

– Самое важное я утаил. – Он загадочно улыбнулся. – Подожду до воскресенья, дабы быть уверенным, что вы не передумаете. Спасибо, Гэбриэл.

– За что?

– За перемирие. Я понимаю, что сначала повел себя неправильно. Но хотелось бы думать, что отныне мы можем быть друзьями. Вы согласны?

Она улыбнулась.

– Наверное. Иначе я бы не собиралась провести воскресенье в вашем обществе.

Адам подошел ближе.

– Этот Джереми… он что-то значит для вас?

– Мы не живем вместе, если вы это имеете в виду. Но видимся часто. Общие интересы и все такое.

– Звучит без особого пыла.

– Не как ваши отношения с ветреной Деллой, да?

Адам хохотнул и поднял руки в знак того, что сдается.

– Ладно. Мир. Больше никаких личных вопросов. Вот только спрошу, не лучше ли вам теперь спится по ночам?

– А знаете, действительно лучше. В тот вечер, когда вы звонили, я сразу же легла спать и проснулась, только услышав будильник.

– Я готов звонить вам каждый вечер, если это помогает, – предложил он. – А еще лучше, я могу приезжать и спать у вас на диване.

– Ни за что! – заявила она.

– Вы меня не так поняли, Гэбриэл. Мне неприятно думать, что вы здесь совсем одна. Я мог бы каждую ночь спать внизу и утром уходить с первым светом. Вы даже не заметили бы, что я тут был.

Неужели он это серьезно? Присутствие Адама Дайзарта в доме гнало бы от нее сон с еще большим успехом, чем какие-то потрескивания и постанывания.

– Спасибо за предложение, – искренне поблагодарила Гэбриэл. – Но я не могу доставлять вам столько беспокойства.

– Жаль, – вздохнул он, а потом, к ее удивлению, наклонился и поцеловал ее в щеку. – Передавайте привет Гарри.

– Хорошо, – слабым голосом сказала она. Ласка Адама подействовала на нее сильнее, чем ей хотелось признать.

Адам замялся, и на какое-то мгновение Гэбриэл показалось, что он поцелует ее еще раз. Однако он лишь улыбнулся ей уголком рта. Затем сел в машину и уехал.

Перемирие, думала Гэбриэл, запирая дверь. Означало ли это конец военных действий? Да, означало. Ведь они и велись-то, в сущности, лишь с ее стороны. И, если быть честной, ей стало трудновато продолжать злиться на Адама Дайзарта после того, как она узнала его ближе. Могло статься, что какая-то добрая фея при крещении в изобилии наделила его дарами, однако он совершенно не похож на того избалованного типа, какого рисовало ей ее воображение. Адам обладал немалой долей красоты и шарма, но у него была и этическая позиция в отношении работы, во многом сходная с ее собственной. В общем, он нравился ей гораздо больше, чем она могла ожидать до этой встречи.