Ночь, которой не было

В пятницу Николь вышла из дому немного раньше, чтобы заехать в гараж и оставить свою машину на техосмотр.

Один из механиков гаража вызвался подвезти ее до офиса и, когда она садилась в фургончик рядом с ним, окинул, ее стройную фигурку восхищенным взглядом.

Подавляя лихорадочное желание одернуть подол юбки, Николь изобразила притворный интерес к происходящему на улице и была благодарна, когда механик, наконец, понял намек и стал обращать больше внимания на дорогу, чем на нее, уже не пытаясь завязать разговор.

Эви приехала на десять минут позже Николь, причем в столь ослепительном наряде, что Николь несколько секунд моргала, пока глаза не привыкли.

Все, кроме Алана, уже знали, что вместо ланча намечено общее собрание. Мэтт обещал к этому времени привезти Алана в офис, и Николь ничуть не сомневалась, что так оно и будет.

Когда она разбирала почту, пришли трое рабочих, чтобы унести письменный стол Алана.

Мэтт как-то спросил у нее, почему Алан решил не забирать свой стол. Очевидно, он обратил внимание на высокую стоимость антикварной вещи. Николь рассказала о решении Алана и своем желании сохранить стол для него.

— Да, я тоже думаю, что позднее он об этом пожалеет. Разумнее всего будет разобрать стол и хранить на складе — на тот случай, если Алан передумает.

Его план оказался настолько похож на ее собственный, что Николь едва справилась с нахлынувшим на нее волнением. Она уже знала, что для нового менеджера заказано совершенно новое офисное оборудование плюс самый современный компьютер, который ей самой предстояло освоить. Разумеется, уверенность Мэтта в том, что она с этим справится, весьма воодушевляла ее, однако она все же немного трусила.

В одиннадцать часов, когда с наиболее срочными делами было покончено, Николь предупредила Эви:

— Схожу, посмотрю, все ли там в порядке.

— А в котором часу, должны приехать официанты?

— В половине двенадцатого.

Мэтт пригласил фирму, специализирующуюся на обслуживании банкетов, за свой счет, оплатив все расходы. И когда Николь стала составлять самое скромное меню, он попросил ее выбрать более изысканное и разнообразное угощение.

Официанты прибыли ровно в назначенное время и разгрузили свой фургон с профессиональной быстротой и уверенностью.

В помещении пустого склада, которое было вычищено специально для такого случая, были установлены большие раскладные столы. День выдался теплый и солнечный, и в воздухе танцевали золотистые пылинки от древесины, которая раньше здесь хранилась. Они сверкали в лучах солнца, а свежий запах дерева казался особенно приятным и бодрящим.

Официанты были одеты в форму: на девушках — летние платья в голубую и белую полоску и передники, а на мужчинах — синие брюки и рубашки в тонкую сине-белую полоску.

Мэтту хотелось, чтобы собрание прошло, как можно менее официально, и поэтому столы были расставлены произвольно по всему помещению. А один маленький столик был установлен на импровизированной платформе — там Мэтт собирался сказать свою речь и вручить Алану памятный подарок.

Следя за четкими действиями официантов, Николь раздумывала о том, что сейчас испытывает Алан. Для него сегодня очень нелегкий день — сегодня он окончательно порывает все связи с компанией, которую сам создал и в которой столько лет усердно трудился. Возможно, сегодня Алан почувствует особую горечь оттого, что у него теперь нет наследника.

Николь подошла к двери и прислонилась к косяку, наклонив голову. Слезы подступили к глазам, когда она представила себе состояние Алана.

— Николь… Что случилось?

Она и не заметила, как появился Мэтт. Удивленная незнакомым оттенком, в его голосе, Николь испуганно подняла голову и увидела, что он стоит совсем рядом и обеспокоено глядит на нее.

На нем была рубашка из джинсовой ткани и потрепанные джинсы. Рукава рубашки были небрежно закатаны, открывая загорелые руки.

Неизвестное, неведомое доселе чувство пронзило Николь, и она окончательно смешалась, точно внезапно оказалась в прошлом, вернулась в то утро, вспоминая, как он наклонился над ней, и от его тела слабо пахло мылом и одеколоном, как…

— Николь!

Она вздрогнула, пытаясь отогнать от себя незваные воспоминания и не сознавая, что у нее на глазах выступили слезы.

— Ты плачешь?! Что случилось?

Слезы… Она медленно помотала головой, объясняя приглушенным голосом:

— Нет, ничего не случилось. Я просто думала про Алана — представила, что он сейчас испытывает. А где он? — с беспокойством спросила она. — Ведь еще нет двенадцати, и…

— Я оставил его на стройплощадке у Воддингтона. Сказал ему, что мне надо успеть на встречу с клиентом в центре города, и пообещал забрать его позднее. Я хотел поехать домой переодеться, но подумал, что надо заскочить и сюда: убедиться, что у тебя все в порядке.

Вначале Мэтт поселился в одном из отелей городка, но теперь арендовал дом в нескольких милях от офиса.

— Ты уверена, что у тебя все в порядке? — тихо спросил он.

Один из официантов направился к двери, и Николь, совершенно инстинктивно, шагнула в сторону, пропуская его. Мэтт последовал за ней, и как-то незаметно они оказались в тени. Этот полумрак словно отдалил их от суеты и шума. Мэтт протянул руку, заслоняя Николь, когда к ним устремилась еще одна официантка с подносом, и теперь опирался на стену, отгораживая Николь от любопытных взглядов и еще больше усиливая впечатление полной уединенности.

— Да, да. Все хорошо…

Неужели внутренняя дрожь передалась рукам? Если так, заметил ли это Мэтт? И что он подумал? От смущения у нее слегка кружилась голова. Она была не в силах пошевелиться или заговорить, слишком ясно сознавая, как близко от нее он сейчас стоит. Николь не могла смотреть ему в глаза и потому уставилась прямо перед собой. Это было ошибкой: оказалось, что ее глаза находятся, как раз на уровне его обнаженной шеи. Кожа была гладкой и загорелой. Николь вдруг с ужасом поняла, что ей хочется поднять руку, дотронуться до него, погладить, прикоснуться к нему! Она торопливо сглотнула, мучаясь оттого, что кровь бешено, стучит в голове.

Грудь Мэтта вздымалась при каждом вдохе, завораживая ее. Когда-то давно она вот так же стояла, прислонившись к этой груди, когда-то эти руки обнимали ее, прикасались к ней, ласкали все ее тело…

— Николь!

Неожиданная резкость его голоса быстро вернула ее с небес на землю. Она напряглась, отступила от него, как можно дальше, и глаза ее испуганно расширились, когда она поняла, что отойти дальше уже не может — позади оказалась стена.

— Я… я должна идти… Официанты…

Она услышала свой собственный голос и сразу поняла, что бормочет какую-то несусветную чушь; от страха и беспокойства голос ее был таким же напряженным, как и тело. Она скользнула в сторону, обходя Мэтта с такой осторожностью, словно любое прикосновение к нему было бы для нее смертельно, и поспешила к дверям.

Позади, раздался шорох — она догадалась, что он последовал за ней. Во рту у нее пересохло, и все мускулы, казалось, ныли от невыносимого напряжения.

— Машины, значит, сегодня нет, — прокомментировал Мэтт, когда они вышли на улицу.

— Нет, — отрывисто подтвердила она. — Машина на техосмотре. Гордон заедет за мной после работы.

Она вспыхнула, изо всех сил прикусив нижнюю губу. Зачем только понадобилось упоминать о Гордоне? Ведь она уже давно не девочка, которая пытается произвести впечатление на поклонника, упоминая в разговоре несуществующего дружка!

Что только на нее нашло — ведь Мэтт даже и не пытался… Он всего лишь раз сделал ей комплимент, вот и все!

— Я поеду, переоденусь. Мы с Аланом вернемся около половины первого.

Ей опять показалось — или голос Мэтта действительно стал более резким и холодным?

Позже, вернувшись к себе в кабинет, Николь несколько раз принималась искать ответ на вопрос: а чего, собственно говоря, она так боится? Совершенно очевидно, что Мэтт не узнал ее, и, даже если предположить, что его влечет к ней, — хотя это едва ли соответствует действительности, — совершенно очевидно, что он не из тех, кто будет отбивать чужую невесту. Итак, чего же она боится? Почему каждый раз, когда Мэтт подходит к ней, и душой и телом она превращается в нечто напоминающее кусок трясущегося желе?