Крылья бабочки

Он улыбнулся. Его взгляд стал пристальным. Неужели он умеет читать ее мысли? Там ясно отпечаталось послание: «У меня отличный вкус. Я выбрала в любовники тебя. Мой единственный любовник».

— Ты рада, что поехала? — спросил Макс.

— Посмотрим.

Его глаза потемнели, стали серьезными.

— Только помни, это твой выбор. Никакого давления.

Диана сделала открытие: она не верит Максу. Сердцем не верит. Но вскоре он выдержал очередное испытание.

Они вошли в вестибюль элегантного, в староанглийском стиле, отеля. Управляющий синдиката, Рой Кроули, с двумя коллегами направлялся к ним. Пока мужчины пожимали руки, Диана напряженно ждала: как Макс ее представит.

— Мой друг Диана Филдинг, — сказал он.

Никакой неловкой паузы. Он без запинки определил ее статус. Использовал девичью фамилию, которую она почти забыла. Диана улыбнулась, расслабившись. Макс так легко справился с тем, что смущало ее.

— Номер для вас заказан, — сообщил Кроули. — Очень просторный. — Он посмотрел на Диану. — Надеюсь, мадам, вам будет удобно.

Макс объяснил, что им нужны отдельные номера. В этот момент Диана поняла, что теперь она и вправду будет сама делать выбор.

— Спасибо, — спокойно поблагодарила она, когда они шли к своим номерам.

— Всегда рад.

Кроули пригласил ее на ланч с группой бизнесменов. Он заверил, что ее не замучают разговорами о лошадях. И конечно, всю долгую трапезу говорили только о лошадях. Но ей совсем не было скучно.

Она наблюдала за Максом. Он не повышал голос, как Кроули. И не старался острить, как молодой юрист, Птит. Но к его словам прислушиваются все. Он не говорил свысока и не старался произвести впечатление. Макс завоевывал внимание знанием дела и меткими наблюдениями. Диана была пленена.

И когда он с помощью логики опроверг утверждение молодого юриста, ей хотелось встать и аплодировать. Но потом, она поняла, что это не спектакль. Просто Макс занимался тем, что он хорошо умеет делать. И ее любовь к нему стала глубже. Оставшееся время Диана провела, обдумывая эту мысль.

Позже, когда мужчины ушли в зал заседаний, чтобы заняться делами, она взяла камеру и отправилась на прогулку. Несколько часов Диана провела, занимаясь тем, что хорошо умела делать. Начало темнеть, и она вернулась в свой номер в отеле. Диана чувствовала себя бодрой и счастливой, предвкушая ночь. Первый раз в жизни она выступала в роли соблазнительницы, а не соблазняемой. Нервы не мучили ее, как все утро, только сердце билось быстрее.

Она мыла голову и вспоминала предыдущую ночь, у нее дома. Макс гладил ее волосы и рассуждал о знакомом запахе. Сейчас она тоже использовала кондиционер с теплым ароматом ванили и миндаля. Гель, который она втирала в кожу после душа, имел тот же запах.

Диана была почти готова, когда позвонил Макс узнать, не хочет ли она присоединиться к ним за обедом.

— Ты закончил с бизнесом? — спросила она.

Голос звучал рассудительно и спокойно, хотя ей казалось, что удары сердца слышны и по телефону.

— Не совсем. Птит ставит преграды в мелочах.

— Какие?

— Похоже, нам придется еще помахать кулаками, чтобы выяснить все до конца.

— Тогда я не буду с вами обедать, — решила Диана. — Можешь, не сдерживаясь, решать проблемы.

Макс пытался переубедить ее, но она настояла, что ей будет приятнее, если еду принесут в номер. Он протестовал, но Диана заставила его замолчать, сказав:

— Послушай, я только что из душа и не смогу быстро одеться. Ты мне дашь знать, когда встреча закончится? — Она улыбалась и наматывала телефонный шнур на руку.

— Это может быть поздно, — предупредил он.

— Я не против. Поставлю на лед шампанское, если ты захочешь отпраздновать.

Диана медленно просыпалась. Голова словно в тумане. В первый момент она даже не поняла, где находится. Лексингтон. Отель. Кто-то стучит в дверь…

Диана стремительно села. Макс. Она прикорнула, пока ждала его. Она настаивала, что хочет знать результат. Быстро все вспомнив, Диана потуже завязала пояс халата на талии и заспешила к двери. Она распахнула ее и встретилась с сердитым взглядом Макса.

— Ты не запомнила вчерашний урок? Нельзя открывать дверь любому, кто постучит.

Она так радовалась, что видит его, пусть усталого и хмурого, что не обратила внимание на сердитый тон.

— Не любого, — поправила она. — Только тебя.

Макс уже собирался спросить, откуда она знала, что это он. Но интонация, с какой Диана сказала «только тебя», радость, с какой она распахнула дверь, чтобы впустить его, отмели все упреки, смыли усталость с тела.

В камине горели дрова, из стереопроигрывателя лилась классическая музыка. Диана немного приглушила звук.

— Прости, что не сразу услышала. Я, должно быть, задремала. Хочешь выпить?

— Да, спасибо.

Она достала из ведерка со льдом обещанную бутылку шампанского и вопросительно изогнула бровь.

— Мы поднимем бокалы за успешную сделку?

— Поднимем, но мне нужно что-нибудь покрепче, чем шампанское. — Он налил в свободный бокал бурбон из бара.

— За успех? — спросила она. — Подписано, скреплено печатью, получено?

— Не совсем получено. Но да. Мы пожали друг другу руки.

Ее широкая улыбка заставила его забыть дневное раздражение — позирование Птита, длинные речи Кроули. Отодвинув французское искрящееся вино, Диана налила бурбон и себе. Как он заметил — немного. Она подняла бокал, и они чокнулись.

— За успех.

Их глаза встретились. Местный бурбон валил с ног, но не с такой силой, как тепло в ее глазах.

— Ты выглядишь усталым, — сказала она. — Садись.

Макс больше не чувствовал себя усталым, но сел. Главным образом потому, что она устроилась на обитой плюшем кушетке. Он занял противоположный угол и наблюдал, как она поджала под себя ноги. Интересно, есть ли у нее что-нибудь под белым пушистым халатом. Макс надеялся, что она не заставит его долго гадать.

— Ты хочешь поговорить? — спросила Диана.

— Я весь день занимался разговорами. Почему бы тебе не рассказать, как ты провела время?

Она поведала о долгой прогулке по улицам Лексингтона. О местах, какие видела и сфотографировала. А Макс потягивал бурбон и слушал голос, полный энтузиазма, видел разгоравшуюся страсть в глазах, когда она объясняла, почему сделала тот или иной снимок.

Потом Диана внезапно замолчала. Выражение лица стало смущенным. Она покраснела до самой шеи.

— Прости. Я вогнала тебя в сон.

— Нет.

Она, должно быть, поняла, что он смотрит в вырез халата. Открылась линия одной груди. Диана не спешила прикрыть ее. Она допила свой бокал и позволила Максу покончить со своим.

Затем он поднял глаза и встретился с ее взглядом.

— Это был долгий день. У тебя такой вид, будто ты хочешь его закончить.

— Я готов идти в постель.

Прошла еще одна долгая секунда. В ее глазах мелькнула решительность и что-то еще, темное. Голос на стерео пел «Я здесь, бэби». Диана подошла к нему и взяла из его руки бокал.

— Я тоже, — сказала она. — Не хочешь сначала принять душ?

О да, он определенно хотел.

Диана подумала было присоединиться к нему в ванной. Но тщеславие взяло верх. Она потратила чуть ли не час, пока сушила феном густые волосы, втирала в кожу крем и накладывала тончайший макияж. Она ждала его в постели, обнаженная и удивительно спокойная. Прохладные простыни, казалось, усиливали чувственность. И она тут же решила, что в будущем всегда будет спать нагишом. И только на простынях из тончайшего египетского хлопка.

Ее развлекла эта мысль. Но тут от предчувствия она перестала дышать. Диана закрыла глаза и сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Потом медленно до тридцати. Напряжение обострилось почти до боли. Она оставила проигрыватель включенным, но звук, хотя и очень тихий, маскировал шаги босых ног по ковру. Она знала, что Макс здесь.