Деловой роман

Они уже подходили к излюбленному заведению Патрика, когда Шеннон решила вмешаться в спор мужчин относительно шансов на выигрыш «Ред Уингз» в предстоящей встрече с «Филадельфия Флайерс».

— Папа, ты не объяснишь мне, что происходит в офисе? Все передают друг другу какие-то деньги. И не увиливай, я видела, как ты отдал Монике десять долларов.

Патрик посмотрел на дочь с таким видом, будто она спросила его о количестве осадков, выпадающих в пустыне Сахара.

— Извини, дорогая, ты о чем?

— О Боже, не изображай невинного младенца, ты давно вышел из детского возраста!

Фрэнсис с улыбкой взял ее за руку.

— Позволь мне высказать предположение. Если не ошибаюсь, речь идет о тотализаторе. Ты делаешь ставку на исход того или иного события и, если угадываешь…

— Я знаю, что такое тотализатор, — перебила его Шеннон, — не принимай меня за монахиню, прожившую все двадцать шесть лет за стенами монастыря. Я задала вопрос и хочу получить на него ответ. Ясный и однозначный.

— Хорошо, вот тебе ответ. Если я ошибаюсь, Патрик меня поправит. Когда мы вошли в холл, все посмотрели на часы, заметила? Так вот, осмелюсь предположить, сотрудники фирмы делали ставки на то, когда мы появимся на работе.

— Боже мой. — Шеннон всплеснула руками и повернулась к отцу. — Папа, это правда?

— Ну-у… — Патрик Сазерленд отвел глаза.

— Как ты мог? Я же не лошадь на ипподроме и не…

— Подожди, дочка. Ничего страшного не случилось. Речь шла о том, в какой день недели ты войдешь в обычный график, но, поскольку я проболтался, пари можно признать недействительным.

— Пожалуйста, займись этим сегодня же, — сдержанно попросила Шеннон.

Патрик кивнул, но ничего не ответил. В баре он сразу направился к «своей» кабинке и занял место за столиком, Шеннон устроилась напротив, а Фрэнсис сел рядом с ней. Его бедро на мгновение прижалось к ее бедру, и Шеннон тут же отстранилась. Точнее, попыталась отстраниться, потому что маневру помешала стена. Черт возьми, на кого только рассчитаны эти скамейки! Разве что на юнцов, готовых сидеть на коленях друг у друга.

— Тесновато? — с некоторым опозданием заметил Патрик. — Можно перейти в зал, если хотите.

Фрэнсис не ответил, но с любопытством посмотрел на Шеннон, ожидая ее реакции.

Ну уж нет, подумала Шеннон. Клюнуть на предложение отца — значит признать собственную слабость, признать, что я ощущаю тепло, исходящее от мужчины, наивно и самоуверенно полагающего, будто ни одна женщина не способна устоять перед его обаянием.

— Мне нравится, когда меня зажимают в угол. Так о чем ты хотел поговорить, папа?

Патрик жестом подозвал официантку.

— Главным образом о нашей рекламной кампании. Я думал об этом весь уик-энд и пришел к выводу, что нам следует обменяться предложениями. Возможно, у кого-то появились новые идеи.

— Разве мы не все обсудили на прошлой неделе? — удивленно спросила Шеннон.

Патрик посмотрел на Фрэнсиса.

— У твоего мужа возникли кое-какие сомнения.

— Вот как? Я так и знала, что без тебя здесь не обошлось, — буркнула Шеннон и сделала вид, будто изучает меню.

— Послушай, дорогая, я ознакомился со всеми материалами и считаю, что «Сазерленд Билдинг» не готова идти дальше.

— Что ты хочешь этим сказать?

Фрэнсис вздохнул.

— Я хочу сказать, что нам надо предложить кое-что новенькое на рынке. Мы обсуждали это с Патриком и решили…

— Вы решили, — перебила она, — и теперь ставите меня в известность. Спасибо.

— Не заводись, — спокойно сказал Патрик. — У Фрэнсиса есть то, чего не хватает нам.

— И что же это такое?

— Свежий взгляд.

— Ах да, конечно. — Шеннон понимала, что взяла неверный тон, но ее уже понесло. — Что ж, в таком случае продолжайте без меня. Приятного аппетита. — Шеннон поднялась, протиснулась между Фрэнсисом и столом и, не оглядываясь, направилась к выходу.

— Бедняжка Шен, — долетели до нее слова Фрэнсиса, — я и сам бываю не в себе, если не позавтракаю.

Утром, торопясь на работу, они практически не заходили в квартиру, оставив вещи в прихожей. Теперь, вернувшись домой и вставляя ключ в замочную скважину, Шеннон с беспокойством обнаружила, что рука у нее дрожит. Глупо, конечно, подумала она, нервничать после того, как мы провели целый уик-энд в однокомнатном номере для новобрачных. Дома должно быть легче. По крайней мере, здесь несколько комнат, здесь не надо запираться в ванной, чтобы переодеться, и можно не опасаться назойливого внимания прислуги.

Тем не менее что-то мешало Шеннон наслаждаться долгожданным покоем и привычным домашним уютом. Что? Она попыталась сформулировать ответ. Вероятно, все дело было в том, что только сейчас до нее дошла вся значимость происшедшей в ее жизни перемены. Отныне ее жизнь уже не будет прежней. Отныне она не одна. И это уже не изменишь.

Шеннон обошла оставленные у двери чемоданы и включила свет.

— Тебе понадобится собственный ключ. Найдешь его в ящике стола, под телефоном. Не уверена, что мы всегда будем возвращаться домой вместе.

Фрэнсис не ответил, и она обернулась. Он с любопытством оглядывал стены, мебель, обои. Словно следуя его примеру, Шеннон сделала то же самое, хотя и прожила в этой квартире более двух лет.

Слева от прихожей находилась небольшая кухня, справа — просторная светлая гостиная, а прямо, за двухстворчатой дверью, две спальни, одна из которых использовалась как комната для гостей.

Оставив Фрэнсиса в холле, где его внимание привлекли развешанные на стене фотографии, Шеннон прошла в гостиную и устало опустилась на низкий диван.

— Знаешь, ездить на работу на такси, наверное, удобнее, чем на своей машине. Или ты считаешь иначе?

— Я почти никогда не пользуюсь своей машиной. В центре постоянно проблемы с парковкой.

Он кивнул.

— Поэтому я и продал «бьюик», прежде чем переезжать сюда. На первых порах можно обойтись одной машиной, а потом, если понадобится, куплю себе что-нибудь. Как ты думаешь?

— Правильное решение. — Она подняла голову — Фрэнсис уже стоял под аркой. — У меня, если обратил внимание, «шевроле», так что места хватит.

Хотя квартира и была намного больше гостиничного номера, в присутствии Фрэнсиса пространство каким-то странным образом съёживалось. Пожалуй, со временем им придется подумать о покупке собственного дома, где будет много комнат и, соответственно, возможностей для уединения. С другой стороны, дом это уже настоящий якорь.

— Если ты не против, Фрэнсис, давай распакуем чемоданы попозже и подумаем, что тебе необходимо купить в первую очередь. А сейчас я хочу просто посидеть. Твоя комната за той дверью, что справа. Найдешь?

— Найду. — Он не двинулся с места. — Но если уж ты собралась посидеть, то, может быть, расскажешь мне об этом парне, Джейсоне Крамере. Как видишь, я даже узнал его имя.

Шеннон замерла. Утренний эпизод успел забыться в суете дня, и упоминанием о нем Фрэнсис застал ее врасплох.

Молчание затягивалось, и первым его нарушил он.

— Осмелюсь предположить, этот Крамер играл какую-то роль в твоей жизни.

Шеннон вскочила с дивана. Фрэнсис не шелохнулся.

— Не хочешь отвечать?

— Нет. Я не преступница, а ты не судья. У тебя нет никакого права подвергать меня допросу. Я же не копаюсь в твоей жизни, не расспрашиваю о твоих женщинах. — Она умолкла, поймав себя на том, что этими словами лишь подтверждает его подозрения.

— Значит, я не ошибся, он действительно дорог тебе, — тихо сказал Фрэнсис.

Что ж, судя по всему, от разговора не уйти. Шеннон снова опустилась на диван. С прошлым надо покончить раз и навсегда, иначе оно будет возвращаться, как бумеранг, как не нашедший покоя дух, и бередить душу, отравляя жизнь и Фрэнсису.

Он смотрел на нее без злости или осуждения, но твердо и решительно, давая понять, что не сдастся, не отступится, пока не получит объяснений.

— Да, Джейсон играл роль в моей жизни. Когда-то. Да, он был дорог мне. — Шеннон подняла голову. — Тебе этого достаточно?